Солнечный зайчик

      Утром я собиралась встать пораньше, но, естественно проспала. Самочувствие было поганое, то ли от выпитого ночью коньяка, то ли от откровений дяди Якоба.       Жалюзи были подняты и комнату заливал яркий солнечный свет, снизу доносились крики детей. Я повернулась на бок и наткнулась на насмешливый взгляд Стефана. - Доброе утро. - Доброе...Чего они так орут с утра пораньше? - Вообще-то уже почти обед, - кузен усмехнулся. - Ты по пятницам всегда так напиваешься?       Я хотела возразить, но поняла, что он прав. Обычно я пью пиво, крепкий алкоголь употребляю редко, поэтому мне сложно рассчитать приемлемую дозу. Последний стакан был явно лишним, но теперь уже ничего не поделаешь.       Я нехотя встала и пошла в ванную. Только тут заметила, что на мне вместо пижамы майка и трусы. Я действительно напилась, если легла спать не переодевшись.       После холодного душа мне стало легче. Пока я мылась, Стефан сварил крепкий кофе.       Едва я успела одеться, распахнулась дверь, как всегда неожиданно - похоже, в этом доме вообще не принято стучать. Эдди и Алекс вбежали наперегонки, толкаясь и крича, за ними вошёл дядя Якоб. У него на руках был Пауль, которого он сразу же посадил на колени Стефану. Мелкий тут же начал хныкать и извиваться как червяк, Стефан попытался удержать его одной рукой, но не смог. Якоб успел поймать его за секунду до падения и поставить на пол. - Здравствуй, Лиза. Ну, как ты, всё хорошо? Мы собираемся пойти прогуляться, хочешь с нами? - Вообще то я собиралась узнать насчёт работы... - Сегодня суббота, - дядя с сомнением посмотрел в окно. - Всё начальство отдыхает.       Вот об этом я как-то не подумала. Действительно, такие вопросы лучше решать в будние дни. Ждать до понедельника не хотелось, но ничего не поделаешь. - Ты идёшь? Пошли, будет весело! - Алекс схватил меня за руку и потянул к двери. - А кто ещё идёт? - Мы, - Алекс по очереди ткнул пальцем в себя, Якоба и Эдди. - Ты и папа.       Только тут я заметила, что Стефан принарядился. Вместо обычной старой футболки, похожих на тряпку треников и домашних тапочек на нём был серый свитер, джинсы и кеды. - Я ещё не завтракала... - Ничего, пообедаем в кафе, - Якоб нетерпеливо переминался у двери.       Идея прогуляться мне понравилась. Знакомых в городе у меня не было, а сидеть дома целый день не хотелось. И я согласилась.       Мы стали спускаться вниз. Сначала нужно было отнести Пауля - он был слишком маленький, чтобы самому одолеть лестницу в три этажа. Я несла его на руках, а Алекс вёл за руку Эдди. Потом я вернулась в мансарду и отнесла вниз инвалидное кресло. После этого дядя на руках отнёс вниз Стефана. Потом оказалось, что Эдди забыл наверху игрушку, без которой никак не хотел идти гулять, и Алексу пришлось снова бежать наверх.       Когда я решила, что сборы закончены, из кухни вышел дядя Крис. Поздоровавшись со мной небрежным кивком, он придирчиво оглядел всё семейство и потребовал, чтобы мальчики надели куртки. - Я в свитере, мне не холодно, - заныл Алекс. - Мне папа разрешил без куртки... - Когда ты опять простудишься, кто будет платить за твоё лечение? Папа? - Крис брезгливо скривил губы, на Стефана он не смотрел, но было ясно, к кому он обращается.       Кузен сидел с отсутствующим видом. В мансарде он был весёлым и оживлённым, от его вчерашней застенчивости не осталось и следа. Но с тех пор как мы спустились вниз, он не сказал ни слова.       Крис заглянул в гостиную. - Гордон, в последний раз спрашиваю, ты идёшь? - Я с этим уродом никуда не пойду! - обиженный вопль раздался так внезапно, что я вздрогнула. - Сам ты урод! - Алекс явно решил перекричать брата. - Ты как разговариваешь, выбирай выражения! - Якоб тоже заглянул в комнату, судя по тону он сильно разозлился. Странно, сам же мне вчера говорил, что разборки между молодыми альфами - это нормально, а теперь ругает за это внуков. - Я не виноват, что у всех нормальные папы, а у меня этот... - Якоб, не кричи на ребёнка! Пусть остаётся дома, ничего страшного.       Такого поворота я, признаться, не ожидала. Значит, Гордон стыдится своего отца-инвалида и не хочет иметь с ним ничего общего? И Крис, вместо того, чтобы приструнить внука, поощряет его и защищает. Хотя, после того, что вчера устроили его сыночки, удивляться нечему. Пиздюк явно берёт пример с Рэя и Луиса.       Стефан никак не участвовал в скандале, видимо привык. Выражение лица у него было такое же, как вчера в ванной. Мне снова стало его жалко - сначала в двадцать два года стал калекой, потом бросил муж, теперь ненавидит собственный сын. Такое никто не заслуживает. Я решительно пошла к двери. - Давайте уже пойдём. Я сейчас умру от голода. Кто не с нами - тому же хуже.       Алекс тут же забыл о разборках с братом и побежал к выходу, Эдди за ним. Я придержала дверь, когда Якоб выкатывал на крыльцо Стефана. Из гостиной донёсся вопль Гордона : - Купите мне шоколадку! - Хрен тебе, а не шоколадка, мелкий отсосок, - пробормотала я себе под нос. Меня никто не услышал.       Прогулка прошла вяло. После скандала в прихожей настроение у всех испортилось. Якоб, по своей привычке, пытался делать вид, что всё в порядке, но никого не убедил. Стефан односложно отвечал Алексу, который болтал не закрывая рта. Эдди не понимал, что произошло, но чувствовал общую нервозность. Мне было противно. Меня воспитали в убеждении, что семья - это святое, что все родители и дети должны поддерживать и защищать друг друга. Три дня, прожитые в семье дядюшек, повергли меня в недоумение. Рэй - эгоистичный подонок и отморозок, любящий только себя. Луис тупой баран, во всём подражающий брату. С ними всё понятно. Но Крис? Как можно так относиться к собственному сыну, что бы он ни сделал? Да, если разобраться, что такого натворил Стефан? Ну связался с альфой, которого не одобрили родители, ну вернулся после развода в родительский дом, и что? Отче-боже, да такая история случается с каждым вторым омегой, а если не со вторым, то с третьим. Да и Якоб тоже хорош - он же старший альфа в семье и не может поставить на место мужа и сыновей? Моя мама никогда бы не позволила мне так себя вести, а она всего лишь бета.       Мы пообедали в небольшом ресторанчике. Ещё пару часов побродили по тихим улочкам и вернулись домой. Я быстро поднялась наверх и заперлась в ванной с книгой. На сегодня общения с родственниками хватит, а завтра я постараюсь уйти из дома пораньше, и никого из них целый день не увижу.       Театральную студию, в которой я училась, основал знаменитый Ксандр Глок, после того как оставил большую сцену. В наш городишко он переехал, поверив рекламным картинкам, обещающим райские красоты за умеренную цену. Вот только никто его не предупредил, что кроме красивой старинной архитектуры у нас ничего нет. Человеку, привыкшему к столичным развлечениям, делать в Куфштайне нечего.       Через пару лет господин Глок, озверев от скуки, решил заняться пропагандой прекрасного. Всё началось с уроков по истории искусств в нашей школе, а закончилось созданием полноценной школы актёрского мастерства, в которую приезжали поступать даже из Вены. Все знали, что обладатели дипломов, выданных Великим Стариком, без работы не останутся.       Я начала заниматься у Глока ещё в пятнадцать лет - школьный психолог, замученный жалобами учителей на моё поведение, посоветовал маме отдать меня в какой-нибудь кружок, где я могла бы "сбрасывать лишнюю энергию". К тому времени я уже год ходила в качалку, поэтому спортивные секции меня не заинтересовали. Рукоделие и цветоводство, естественно, отпадали, домашних животных у меня тоже не было. В итоге, помыкавшись между шахматным и поэтическим клубами, я попала к Старику.       Будь я обычной альфой или омегой меня бы не взяли, но у меня редкая фактура. Оказалось, что большинство старинных пьес написаны в те времена, когда все люди были бетами. А это значит, что половина всех персонажей там женские. В кино эти роли играют актёры-омеги, но в академическом театре такая подмена считается дурным тоном. Поэтому женщину, будь она бетой или альфой, на сцене ждёт почти гарантированный успех. Именно на это я и делала ставку, когда после школы решила продолжить обучение у Ксандра.       В воскресенье я начала обходить все театры Вены, от с самых именитых до никому не известных. К вечеру вторника стало ясно, что мой расчёт оказался неверным - никому не было дела до начинающей актрисы из провинции, даже если у неё редкая фактура и хорошие рекомендации. Правда, в двух местах мне предложили ставку без оплаты - играть трёхстепенные роли, в которых я смогу "показать себя", и со временем может быть, если я понравлюсь, меня примут в штат. Я подумала и отказалась. Ждать у моря погоды, проедая дедушкино наследство, без гарантии получить в итоге оплачиваемую постоянную должность меня не устраивало. Деньги нужны были мне сейчас, а не через год.       Только в среду мне наконец повезло. Фолькстеатру требовался помощник реквизитора. Шить и рисовать нас учили в студии Глока - Старик часто повторял, что хороший актёр всё должен уметь делать сам - и костюмы и декорации. Я согласилась - всё-таки это была работа в театре, с зарплатой, пусть и небольшой, но достаточной, чтобы не влезать в дедушкины деньги. Переехать от дядюшек я всё ещё не могла, но сейчас это было не важно - со Стефаном мы, кажется, поладили, а с остальными можно и не общаться.       В тот же день мне позвонил Джек. Последний раз мы виделись полтора месяца назад. Тогда он уехал в Инсбрук, где нашёл неплохую работу. А теперь его нового начальника переводят в Вену и он берёт с собой нескольких сотрудников, в том числе и его.       С Джеком мы подружились ещё в начальной школе. Мне он всегда нравился - спокойный и добродушный, внешне похожий на большого плюшевого медведя. Он никогда ни с кем не ссорился, хотя, при необходимости, дрался не хуже меня. У него всегда было хорошее настроение и множество идей, как весело провести время.       В старших классах, после той истории с Бартом, именно он придумал, что нам делать с нашей маленькой проблемой, чтобы в будущем больше не влипать в неприятности.       В тот день мы остались у него дома одни. Родители Джека ушли в гости, а брат-омега недавно переехал к своему жениху. Квартира была в нашем распоряжении до одинадцати вечера.       Сначала мы просто дурачились, слушали музыку, ели чипсы и ржали не помню над чем. В какой-то момент я заметила, что у Джека нехилый стояк - у парней часто так бывает от смеха. Я схватила его за выпирающую ширинку и потянула на себя.       Мы оба помнили, что я тогда, в парке, проделала с Бартом. Пару раз мы обсуждали это - не то, чтобы нас мучила совесть, но, как говориться, осадочек остался. Секса у нас с тех пор не было, и мы оба были на взводе. В тот момент, когда Джек расстёгивал мои джинсы, я вдруг поняла, что проблема решается легче лёгкого. Я была дурой, что не подумала об этом раньше, мучаясь столько времени от воздержания.       Я помогла ему расстегнуть ширинку, сначала мою, потом его. Мы торопливо выпутались из штанов и трусов, бросив их кучей на пол. Руки дрожали от нетерпения, в животе было пусто от волнения. Я никогда раньше не трахалась с альфой и не представляла, как это будет. Когда мы наконец легли - я на спину, Джек сверху - нас обоих трясло от нетерпения. Я была вся мокрая, и снаружи и внутри, и его член вошёл в меня как по маслу. По сравнению с миниатюрными пиписьками омег, к которым я привыкла, он казался огромным и твёрдым как камень. Я охнула и обхватила Джека ногами, глубже втягивая в себя его горячую твёрдую плоть.       Мы пробыли в сцепке довольно долго, пару раз перевернувшись и чуть не упав на пол. Сначала всё было замечательно, но после второго оргазма, когда мы кончили одновременно и решили передохнуть, выяснилось, что у нас проблема, и серьёзная. Мы сцепились knotами. Несмотря на все усилия, нам никак не удавалось разъединиться - мы были слишком возбуждены. Через час бесплодных усилий, приведших меня к очередному оргазму, мы в изнеможении лежали на тахте. На часах было восемь вечера, до возвращения родителей оставалось три часа, может чуть больше. - И что теперь делать? - мы лежали на боку, Джек прижимался грудью и животом к моей спине и обнимал меня за плечи. - Не знаю. Подождём, когда у тебя стояк пройдёт, - я просунула руку себе между ног и пощупала его горячий, липкий от вытекшей спермы член. Никаких признаков окончания там не наблюдалось, наоборот, под моей рукой он стал ещё твёрже и выплюнул в меня очередную порцию спермы. Я захихикала. Джек ахнул от неожиданности и попытался приподняться. Мы встали по-собачьи на четвереньки, в очередной раз чудом не упав на пол, и продолжили.       Расцепиться нам удалось только через полтора часа. Несмотря на неудачу с knotaми, это был самый охуенный секс в моей жизни, по крайней мере на тот момент. Никогда раньше я ничего подобного не испытывала.       Мы едва успели принять душ и одеться до возвращения родителей. Мне показалось, что они догадались, чем мы занимались, но ничего не сказали. Только его папа, когда я уходила, посмотрел на меня странно-внимательным взглядом.       Джек взял сигареты и пошёл меня провожать. У подъезда, когда мы закурили, он наклонился ко мне так, что наши носы соприкоснулись и смущённо спросил : - Ты как? - Нормально, а ты? - я медленно выпустила дым и улыбнулась. - Ты чёртов гений. Почему мы раньше это не делали? - Не знаю. Я думал, ты не захочешь. - Ты идиот. Конечно, захочу. Когда повторим? - Так я гений или идиот? - он тихо засмеялся. - Не знаю, когда родаки опять куда-нибудь уйдут.       Когда я пришла домой мама ещё не спала. После той истории с Бартом она стала с подозрением относиться к моим поздним прогулкам, хотя по-прежнему ничего мне не запрещала. Ночью, когда мы легли вместе спать, она взяла меня за руку и сказала : - Ты совсем взрослая...       Я молча сжала её пальцы и ничего не ответила. Я знала, что она поняла чем и с кем я занималась, и была ей благодарна за то, что она ничего больше не сказала. Мне не хотелось говорить о том, что произошло, даже с ней.       Наши с Джеком отношения продолжались уже пять лет. Мы никому про это, естественно, не рассказывали - хоть сейчас и не древние времена, когда отношения между людьми одного пола назывались "гомосексуализм" и были запрещены, всё равно найдётся какой-нибудь моралист, любящий покопаться в чужих трусах. Его семья, разумеется, всё узнала, но они, как и моя мама, предпочли это не комментировать. Короче, всё устроилось наилучшим образом.       И вот теперь мы снова будем жить в одном городе. Мы сможем вместе снять квартиру и трахаться сколько душе угодно. Это была удача, тем более приятная, что я на неё не рассчитывала.