Солнечный зайчик

      Всю дорогу до больницы мы с Якобом молчали.       Три месяца назад, когда я только переехала, он единственный из взрослой части семьи мне понравился. Но сейчас...Я перестала его уважать. Нет, я знаю, что не все альфы умные и сильные хозяева жизни, это просто расхожий стереотип; но есть уровень, ниже которого не должен опускаться никто. Я бы ещё поняла, если бы он разделял мнение Криса, или Рэя. Но так спокойно мириться с пиздецом, годами творящимся в собственном доме... - Лиза, я не хочу, чтобы ты думала... - Я ничего не думаю, - задумавшись, я не заметила, как мы приехали. Дядя припарковал машину и заглушил мотор. - Я только хотел сказать... - Всё нормально, - я улыбнулась. - Я ничего не думаю и никого не осуждаю. Просто хочу вас предупредить - если то, что...происходило раньше, повториться ещё раз - я этого так не оставлю. Объясните это своим сыновьям так, чтобы они поняли. - Рэй утром поехал в травму снимать побои. Если он обратиться в полицию, у тебя будут проблемы. - У меня не будет проблем, - теперь мы с дядей смотрели друг другу в глаза. - Одного освидетельствования из травмы для заведения уголовного дела мало. В полиции потребуют показания свидетелей, что вашего сына избила именно я. Если вы с дядей Крисом, или Луис с Михаэлем, это подтвердите, я тоже дам показания - мне же надо будет объяснить, почему я избила кузена. Хотите знать, что именно я расскажу? - Я тебя понял, - некоторое время мы молчали. - А тебе не кажется, что вот так врываться в чужую семью и...пытаться устанавливать свои правила...это неправильно? - У нас с вами разные понятия о том, что правильно. И, чтобы не обсуждать это ещё раз - я останусь жить в вашем доме столько, сколько сочту нужным. Если вы попытаетесь меня выгнать - я пойду в полицию, социальные службы, жёлтую прессу и расскажу, что твориться у вас в мансарде. Доказательства у меня есть, целых два - Эдди и Пауль. Анализа их ДНК на установление отцовства будет вполне достаточно. Поверьте, мне нет дела до вашей семьи, всё что я хочу - защитить Стефана. - Зачем ты так драматизируешь? Стефан взрослый омега, это его жизнь. Он вполне может сам...       "Мне кажется, что он не хотел". "Он не мог кричать - они завязали ему рот полотенцем". Слова Алекса не шли у меня из головы с прошлого вечера. - Что он может сам? Вы заперли его на чердаке, с которого он не может спуститься без посторонней помощи. Вы спокойно смотрите, как ваши сыновья его бьют и насилуют. Вы бросаете его одного на целый день - да, я понимаю, что вы с дядей Крисом заняты, но можно же было провести в мансарду второй телефон, чтобы он мог с кем-то общаться, раз не может выйти на улицу. А если бы в ту ночь, когда у него случился выкидыш, он был один - вы понимаете, что он мог умереть? Или вам всё равно? - Мне не всё равно, - Якоб кусал губы, на меня он не смотрел. - Ты, наверное, думаешь, что я сволочь. Это не так. Я знаю, что я не лучший из отцов, но я...когда у тебя будет своя семья, свои дети, ты поймёшь, что всё не так просто, что надо маневрировать, учитывать интересы всех сторон. - У меня есть семья, я, знаете ли, не в детдоме выросла. Когда у прабабушки был инсульт, её дочери и внучки ухаживали за ней по очереди. Никому в голову не пришло сдать её в хоспис, хоть врачи и советовали. И когда тётю Анну муж бросил с ребёнком - вся семья её поддержала. Все ей помогали, пока она не устроилась с работой и жильём. Учитывать интересы всех сторон - вы о чём? Я вижу только одну сторону - Стефана, которого все бросили. - Мы его не бросили! Он живёт в семье, мы с Крисом оплачиваем все его расходы. Ты, соплячка, решила поучить нас жизни? Давно ты стала такой правильной? Думаешь, мы не знаем, что ты вытворяла дома? Твои пьянки, привод в полицию за драку - я всё про тебя знаю. А этот твой одноклассник-омега, которого вы всем классом насиловали прямо на улице - что же ты его не пожалела? Ты интересовалась, как живёт этот мальчик после того, что вы с ним сделали, что ты с ним сделала? Или тебе только Стефана жалко? Ты ошибаешься, если считаешь, что чем-то лучше Рэя, Луиса или своего отца - ты такая же, как они : самодовольная эгоистка, думающая только о своих желаниях. Да, Стефану ты нравишься, а если бы он не захотел с тобой спать - тебя бы это остановило? Что-то я сомневаюсь, что ты оставила бы его в покое, если бы он сказал тебе "нет". Играешься с ним как с куклой, а что будет потом, когда он тебе надоест? У него уже был такой муженёк, вроде тебя - задурил ему голову, в любви объяснялся, а когда надо было доказать чувства делом - сбежал. То, что ты три месяца с ним милуешься - это не любовь, девочка моя. Ты готова взять на себя ответственность за его жизнь? Не так, как сейчас - живя в нашем доме, на всём готовом, а по-настоящему, по-взрослому? Может, оплатишь вот этот счёт из больницы и все последующие - поверь, их ещё много будет. Знаешь, сколько денег уходит каждый месяц на его лекарства, памперсы и всё, что ему нужно? А расходы на детей - ты об этом думала? Ты считаешь нас с Крисом плохими отцами, ничего не делающими для сына - так вот, для начала попробуй сама сделать хотя бы столько же, а я посмотрю, как ты справишься.       Я прижала ледяные ладони к горящим щекам. Дядина ярость застала меня врасплох. Я была очень зла и на него, и на Криса, да, чёрт возьми, на всю их долбаную семейку, но зерно правды в его словах было. И про расходы, которые я не потяну, и про отношения со Стефаном - я ведь действительно полезла к нему в трусы на второй день знакомства, не спрашивая, хочет он того или нет. А про мои "подвиги" в родном городе - откуда они всё это узнали, особенно про Барта? Моя мама не стала бы про это рассказывать даже такой близкой подруге, как дядя Крис. - Лиза, давай не будем ссориться, - дядя заговорил почти спокойно, только голос немного дрожал. - Тебя никто не собирается выгонять; мы с Крисом очень ценим то, что ты делаешь для Стефана. С Луисом и Рэем мы ещё раз поговорим, обещаю. Но и ты постарайся быть терпимее. Все мы не ангелы, у каждого есть свои грехи, которые можно поставить в вину. - Хорошо. Извините, что нагрубила. Просто вся эта ситуация...меня это очень нервирует. - Я заметил, - дядя слабо улыбнулся. - Стефан действительно тебе так нравится? - Да. И я...не играюсь с ним. Это не просто секс, - я полночи думала, говорить ли про мой план дяде Якобу. Болтать об этом заранее мне не хотелось, но обойтись без его помощи я всё равно не смогу. - Я хочу переехать, чтобы мы со Стефаном жили отдельно. Я не верю, что Рэй оставит его в покое, пока он живёт с вами. - И куда же вы переедете? - дядя удивлённо посмотрел на меня. - Ещё не знаю. Наверное, придётся уехать из этого чёртова города - здесь жильё слишком дорогое. - Но тогда тебе придётся уйти из театра. Ты же так мечтала стать актрисой. - Придётся. - Ты уже обсуждала это со Стефаном? - Нет. Ничего конкретного пока нет, - я решила не признаваться, что знаю про идею кузена с обменом мансарды на отдельную квартиру. - Лиза, я тебя очень прошу : не обещай Стефану то, что не собираешься делать. Второй раз он это может не выдержать. Не обижай его.       Я хотела напомнить дядюшке, что в его доме помимо меня есть люди, обижающие Стефана уже много лет, но прикусила язык. Если я хочу, чтобы всё было по-моему, ссориться с Крисом и Якобом нельзя.       Якоб посмотрел на часы. - Отче-боже, почти двенадцать. Заболтались мы с тобой.       Мы вышли из машины, я взяла пакет с одеждой. Стефана забрали в больницу в одной пижаме. За три недели, что он там пробыл нежаркое лето сменилось осенью. Настоящих холодов пока не было, но я помнила слова доктора Штольца о том, что кузену нельзя простужаться, и прихватила шарф и тёплую куртку.       В вестибюле я тронула дядю за рукав. Был один вопрос, который я очень хотела прояснить. - Скажите, а откуда вы знаете про мою жизнь дома?       Якоб улыбнулся, похоже, он уже совершенно успокоился. - Помнишь, у вас в школе был учитель, Янис Ларсон? Твой отец женат на его сыне. - Что? - я хорошо помнила господина Ларсона и его уроки географии, неизбежно сводившиеся к рассуждениям о былом величии нашей страны. - А он знал...кто я? - Конечно. У вас в городке все про всех знают.       Мы разошлись - дядя пошёл в кассу, а я в палату к Стефану.       Когда я протиснулась со своим пакетом в огороженный ширмами закуток, кузен сидел на кровати. Вид у него был испуганный. - Привет, - я поцеловала его в щёку. - Осторожно, у меня руки холодные. - Привет. Почему так долго, договаривались же на одинадцать, - он прижался ко мне. Даже сквозь пижаму и толстый тёплый халат я чувствовала, как быстро и неровно бьётся его сердце. - Испугался, что мы решили оставить тебя здесь навсегда? - я хотела пошутить, но по несчастному взгляду Стефана поняла - именно так он и подумал. - Не смешно. - Извини. У нас с дядей Якобом был небольшой разговор. Я не хотела тебя напугать. Ты собрал вещи? - Ещё вчера, - он кивнул на задвинутую под кровать сумку.       Дома нас никто не встретил, хотя из кухни доносился шум воды и голоса Криса и Эдди. Я хотела позвать мелкого поздороваться с папой, но Стефан покачал головой - он не хотел видеть никого из родных, даже детей. Всю дорогу из больницы он молча сидел прижавшись ко мне и глядя в окно.       В мансарде, едва оказавшись в своём кресле, кузен сразу оживился. Сам снял куртку и ботинки, категорически отказавшись от моей помощи, и принялся осматривать свои драгоценные цветы. - Надо же, не завяли. - Скажи спасибо Алексу, я про них вспомнила только через неделю, - честно призналась я. - Хочешь, куда-нибудь сходим? В кафе или в кино. - Я бы с удовольствием сходил в душ, - он улыбнулся и многозначительно посмотрел на кровать. - Давай сегодня никуда не пойдём. - Как скажешь, всё для тебя, - я обняла его сзади. Мы поцеловались, долго и с удовольствием. Стефану нравились мои ласки, что бы там ни говорил дядя Якоб.       Наконец мы расцепились; я пошла готовить ванну, а кузен остался в комнате - разбирать больничную сумку.       Стефан что-то спросил, но за шумом воды я не расслышала и вышла в комнату.       Он сидел около стола и держал за уголок раскрытый альбом с фотографиями, который я вчера забыла убрать на место. - Что? - Где ты это нашла? - лицо у Стефана было очень бледное и злое, я впервые слышала, чтобы он говорил таким тоном. - Алекс дал мне посмотреть. Да успокойся ты, что случилось? - Зачем ты это смотрела?       Я опешила. Фотографии в альбоме были самые обычные, никакого компромата или чего-то, чего я раньше не знала. Реакция Стефана была, мягко говоря, непонятна. Может, он просто устал или ему опять нездоровится? - Стеф, это просто фотографии. Альбом лежал там, в книгах. Ну что ты, в самом деле?       Он не ответив, швырнул альбом на стол. Тот раскрылся на последней странице. Молодой двадцатилетний Стефан с фотографии, улыбаясь, смотрел на себя тридцатилетнего, сидящего в инвалидном кресле. - Очень удачное фото, зря ты так. - Да, очень удачное, - передразнил он меня. - Хочешь расскажу, что это за фото, ты же любишь всякие истории? Однажды мы с Грегором пошли на экскурсию. Гуляли, фотографировались на этих чёртовых развалинах. Камни после дождя были мокрые, я поскользнулся и упал. Спиной вот на этот обломок плиты, который торчит вверх. Жаль, что Грегор не успел это сфотографировать; а что, классный был бы снимок для семейной хроники - как я сломал позвоночник и стал калекой.       Я ничего не ответила. Стефан никогда не говорил о своей жизни до того, как стал инвалидом, а я не спрашивала. Не то, чтобы я ревновала к Грегору, просто мне не хотелось пускать в нашу жизнь кого-то третьего, даже если это будет тень из прошлого. - Все эти фотографии сплошное враньё. Не было ни семьи, ни любви, ничего не было, - Стефан говорил странным глухим голосом. - Выброси его, или отдай Алексу, или спрячь куда-нибудь. Я больше не хочу видеть эту мерзость, никогда.