Ради тебя

МакКол просит задержать всех новоиспеченных охотников, каких только сможет найти, ненароком сболтнув, где находится Лиам. Тео повторять несколько раз не приходится — мгновенно отключившись, он сильнее вдавливает педаль газа, направляясь прямиком в больницу, которую окружил Гейб со своими дружками. Он боится. Боится не успеть. Боится, что если опоздает хоть на секунду, случится непоправимое. То, чего он никогда себе не сможет простить и вынужден будет жить с этим всю оставшуюся жизнь. Если сможет выжить, конечно. Он смутно помнит то, как кидает машину где-то неподалеку от больницы; то, как ловко обходит систему сигнализации; то, как пробирается внутрь, умудряясь не создать шумихи. Зато сейчас отчётливо улавливает знакомый запах с третьего этажа, и, забегая в лифт, нажимает на нужную кнопку. Находясь в довольно просторной кабинке он слышит, как колотится сердце, но не его собственное, а сердце Лиама. Выстрелов пока еще нет, но пуля от перезарядки звонко ударяется об пол, а Тео молится, хоть и не верил в это никогда, всем, кому только возможно, чтобы успеть прийти вовремя, чтобы гребаный лифт ехал быстрее, а железные двери открывались моментально. И только когда они вдвоем оказываются в кабинке — живые и невредимые — он позволяет себе облегчённо выдохнуть, потому что успел. Пули с грохотом отскакивают от металлической двери, пока, наконец, с той стороны не прекращают стрелять. Ого, там кто-то стрелял? — Я не умру за тебя. — произносит неожиданно Тео, глядя в глаза Лиаму. Пора было давно признать очевидное: Рейкену дорог Данбар точно так же, как Данбару дорог Рейкен. Пусть никто никогда из них и не говорил об этом, но это было заметно в их действиях, в их взглядах, прикосновениях. Они никогда не обсуждали это, но зачем нужны были лишние слова? Никто никогда из них двоих не задумывался о том, что было бы, если бы не началась новая война, а Тео не стал бы так много времени проводить с Лиамом: почти каждый день он находился рядом с оборотнем, сдерживая того от глупых поступков. Он был своеобразным якорем — не таким, как Солнце, Луна и Правда — он был осязаемым якорем, который постоянно следил за действиями Данбара, переводил всю его агрессию на себя, понимая, что заслужил это все. Тео ненавидел эту войну точно так же, как и был ей благодарен, ведь если бы не она, то Лиам никогда не вытащил его из того Ада с сестрой; если бы не она, сумел бы Рейкен понять, что Данбар — удивительный человек, с которым приятно находиться вместе, когда рот у последнего закрыт? — Я умру ради тебя. — продолжил химера, поддаваясь неясному порыву, вихрю эмоций внутри. Он неожиданно, даже для самого себя, притягивает оборотня к себе и жадно целует — будто последний раз. Это как глоток воды в раскаленной пустыне: слишком мало, и хочется большего. Сейчас он словно оголенный нерв, и если сделать что-то не так, то можно разрушить всю остальную систему. Лиам будто понимает это, не отталкивая, а наоборот — так же жадно целуя в ответ, тоже поддаваясь своим чувствам, которые уже давно просились наружу. Если бы Рейкен этого не сделал, то и сам бы он, наверное, никогда не решился на такое. Даже сейчас у них идет некая борьба за звание сильнейшего: они сплетаются языками, жадно исследуя каждый уголок во рту друг друга, наслаждаясь неподдельными, настоящими ощущениями, который ни один из них раньше не испытывал. — Я тоже не умру за тебя. — нехотя отстраняется Лиам, тяжело дыша, смахивая со лба прилипшую челку. — Я умру ради тебя. — он смотрит в глаза Тео и понимает, что только сейчас нашел свою настоящую любовь, и терять ее не был намерен. Ни сейчас, ни сегодня, не при таких обстоятельствах. Кивнув друг другу, Рейкен нажимает на кнопку, и двери лифта с тихим скрипом открываются, а парни стремительно обращаются, уверенные в том, что эту войну они выиграют.

***

Сидя в теплой машине, они смотрят на Скотта, который убедительно рассказывает о чем-то парню лет пятнадцати. Была б их воля и они запросто смогли бы расслышать каждое слово альфы, однако сейчас было намного важнее происходящее в автомобиле. — Так мы… Обсудим то… Что… — Нет. — обрывает оборотня Тео, слегка раздраженно глядя на того. — По-моему все предельно ясно и без слов. — обстановка довольно накаленная, а напряжение, казалось бы, можно потрогать руками. — Да? Мне лично ничего не ясно. — упрямо твердит Лиам, желая все же затронуть эту тему. Кто они теперь друг другу? До сих пор враги? Союзники? Бойфренды? — Ты мой парень и мы встречаемся. Не думал, что ты такой тугодум, Данбар. — доступным языком поясняет химера, пытаясь своей язвительностью хоть немного разбавить царящую в машине атмосферу. — С чего это ты взял, что я вообще хочу быть твоим парнем? Может, ты мне нравишься, но как друг, — сжимая руль, говорит русоволосый, который не намерен сдаваться. Его бесит то, как уверенно это произносит Тео. Но еще ему это нравится. — Не ври, у тебя на лице все написано, — усмехается парень, улавливая сигнал Скотта. — Тем более нам некогда это обсуждать — пора идти, — Рейкен открывает заднюю дверь в автомобиле и уже было высовывается наружу, но резко подается назад и приближается к лицу Лиама. — И, я думаю, мы договорились, — быстро чмокнув в щеку последнего, он вылезает из салона, накидывая капюшон, который сможет защитить его голову от дождя. Но от Данбара, который шепчет, что он еще поплатится за свои проделки, к сожалению, не сможет. Тео не жалеет ни о чем.