***
/ Клемо / Конечно, я узнал его. Слегка взъерошенные волосы, небрежно повязанный шарф, - во всем этом чувствовалась какая-то сломанная нежность. Он обернулся, и его усталый прежде взгляд сменился на обеспокоенное, почти испуганное выражение, затем лицо стало злобным, а губы скривились в непонятной усмешке. Глаза, совсем голубые, цвета озера, освещаемого лучами умирающего солнца, в мягком свете казались иссиня-серыми.***
Атмосфера в баре стала совсем оживленной, люди то и дело заглядывали, но для Элиота время будто остановилось, звуки утихли, казалось, что они доносились из глубокого колодца откуда-то издалека, а свет стал вдруг слишком ярким и сосредоточился в одной точке, там, куда сел Клемо. Пару минут их глаза сражались в поединке: невозмутимый взгляд Клемо, изучающий, и взгляд «че-ты-здесь-делаешь" Элиота, нахальный и вызывающий.***
/Элиот/ Много раз я представлял, как мы "случайно" встретимся, составлял в голове образы, как буду выглядеть я: свежим в первом осеннем свитере; как будет выглядеть он: красивым и взрослым; сохранял все это яркими моментами-фотокарточками, раскладывая по альбомам в голове. Понимал, что эти встречи имеют мало общего с окружающей реальностью, поэтому оказалось, что я совершенно не готов был увидеть Клемо здесь и сейчас. Меня вдруг переполнило чувство стыда и беспомощности, как тогда, когда он во время прогулки он буквально вынудил меня на признание, спросив: "Мы делимся сигаретами, и я тебе нравлюсь, не так ли?". Я так легко бросил свою любовь к его ногам и получил звонкую пощечину из слов, подобную хлестку крапивы, которую сильно сжимал, сморщившись, чтобы не заплакать. "Элиот. Ты варишь отличный кофе, почему пьешь его здесь?" - спросил Клемо. Беспомощность будто сменилась на покорность, я ответил: "Не люблю оставаться один",- и стал улыбаться, как совершенный идиот. Книга осталась лежать открытой на стойке. Я шел домой с человеком, чтобы сварить ему лучший кофе на свете.