Спора.

Дневное солнце скрадывалось к горизонту, и весенние звёзды щедрой россыпью просыпались на небосводе. Тысячей миллионов искорок души предков раскрасили мир, давая потомкам достаточно света для охоты. Казалось, всё мироздание замирает, и лишь голоса пробуждающихся Тха заполняют гнездовье. Неспешный и мерный гул жителей общины никуда не спешил, наполняя пространство, перекликаясь среди хижин и подворья. Словно услышав его, в ответ по всей округе запиликали маленькие хитиновые скрипуны, и чибики отправились собирать зазевавшихся вечерних насекомых. Весна вступала в свою силу, пробуждая землю и возвращая из забытья Жизнь. Этха любила эту пору и этот час. Именно стоя в вечернюю вахту, она могла отрешиться, наблюдая за периметром гнездовья, предаваясь размышлениям накопленным за прошлый период бодрствования. Вот и сейчас она размышляла, раскладывая по полочкам случившееся с ней прошлым днём. Ещё пять лет назад, пройдя через ритуал Становления, она мечтала вырасти и стать лучшей Нянечкой селения, встречая первый вздох и щелчки проклюнувшихся Тха. Трепет и радость от созерцания рождения жизни всё ещё, как и тогда, будоражит её душу, заставляя взывать к Тау в поиске ответов на вопросы. Пять лет назад, ещё несмышленая девчонка рискнула собой, становясь на весы, ищя честного суда у предков и демонов холодной бездны ради своей мечты - встречать и спасать жизни сородичей. Многое ли изменилось с той поры? Возможно для других и так, но Этха признавалась себе, что не для неё. Пройдя через трудный путь ученицы Тау-Тха, она получила очень хороший толчок в развитии по выбранному пути. Она изучила множество трав и частей тел дичи, добытых охотниками, научилась варить лекарства и делать компрессы. Она превзошла многих своих сверстниц и гораздо более опытных Нянечек в умении услышать хвори и трудности Тха. Она давным давно перестала ошибаться при формировании пар для кладки, и пустых яиц или больных малышей в, созданных при её содействии, парах не было уже три сезона. Она слышала Жизнь и шёпот Тау, но она всё ещё была той девушкой, что с искренностью горела, желая выручить каждого соплеменника, попросившего помощи. Как говорили в гнезде, именно искренняя и незамутненная наивность стояла между ней и титулом Старшей Самки, но это её мало заботило, ведь такого уж сильного желания становиться настолько ответственной и важной для селения у неё не было. И так было всё до этой самой весны, когда ей впервые пришлось обречь сородича на изгнание. Тяжёлое решение далось ей непросто, но излечить заразную болезнь, угнездившуюся внутри тела Тха она не могла. Риск же, оставить больного в селении, был слишком велик. Более того, промедление в пару дней неуверенности могло стоить гнезду жизни ещё одного охотника, который подцепил ту же заразу, но, Слава Духам Предков, внимание к мелочам выручило. Этха успела вовремя, заразившийся Тха даже ещё не ощутил ростки гнили, зацепившиеся в нём, и хотел уже отказаться от помощи целительницы, но в очередной раз помог титул Тау-Тха. Охотник смирился, согласившись пройти лечение ударными средствами, с ингаляциями в тепловых ямах, настойками на летних луноцветах и выжимках из печени красной гагарки. Остановить, не успевшую угнездиться, болезнь удалось, но вот спасти запущеный случай уже нет. Ради гнезда пришлось экстренно выгонять Тха из селения, и необходимость столь подло поступать с сородичем, когда он был болен, ещё большим грузом легло на совесть Нянечки. Пойдя против воли Старшей Самки, она не раз наведывалась к, доживавшему свои дни, больному и помогала ему чем могла. Было больно и трудно, настолько, что казалось, ещё один хрипящий вздох затухающего Тха, и Этха сойдет с ума, но Тау хранили от безумия. Беда заставила Тау-Тха замкнуться в себе и начать с остервенением искать причины, почему беда пришла, и к чему она могла привести. И если с причинами разобраться ей так и не удалось, знаний не хватало и приходилось списывать всё на волю предков и влияние демонов, то вот возможные последствия были очевидны. С тем образом жизни, что достался Гнездовью от предков, довеском шли и недостатки. Жизнь в едином гнездовье, когда и старшие, и младшие Тха ночевали в одном гнезде, грозили в одно утро проснуться все разом заражёнными, беда могла и должна была стать большей проблемой, чем один смертельно больной сородич. Ведь если хоть немного подумать, то легко понять, что гнездовье и дожило-то до сих пор только по благости Тау. Но ведь так не может продолжаться вечно? Надо что-то срочно менять. Слишком много стало Тха для одного гнезда и слишком быстро растёт численность её племени, чтобы жить так же, как жили предки до этого. Необходимо срочно перестроить гнездовье, разнести зоны молодняка и места ночевки охотников. Выделить территории для лечения и обучения. Найти способ отделить Тха от Топотоунов, которые в своей шерсти могли занести заразу в гнездо. Многое требовало переосмысления и изменения. Почти полгода Этха ходила со своими мыслями и разговаривала с разумными Тха и Тау-Тха, собирая информацию и непрерывно её обдумывая. Воспоминания о некогда посещённыом Каменном Гнездовье, вместе с собранными знаниями, позволили Тау-Тха предположить, как стоит перестроить Гнездо. Решение не было очевидным и весьма сложным в выполнении, но альтернативы ему не предвиделось. И вот неделю назад Этха подошла к Старшей Самке и рассказала её о своих мыслях и выводах. Объяснила, что тепловые ямы могут нести не меньший вред, чем лично вылезшие из глубины Джа. О том, что меняемые один раз в несколько месяцев подстилки в гнезде уже становились рассадником паразитов и грозили стать причиной других, больших бед. Она рассказывала всё без утайки, осозновая, что её слова идут вразрез с наукой предков и противоречат традиции, но иначе поступить не могла. Не тогда, когда от её знания зависит жизнь соплеменников и, что гораздо более важное, детей. Но, Старшая Самка, выслушав её, резко отказала, пригрозив изгнать из селения смутьянку, что своими словами грозила разрушить уклад и навлечь на племя Злых Духов. Если бы не заступничество охотников, жизни которых не раз выручала Тау-Тха, вполне могло оказаться, что прямо в день своих откровений она бы оказалась за стенами родного гнезда, но тут традиции оказались на её стороне. К спорящим самкам подошёл Старший Самец и, немного послушав о сути спора, напомнил, что все Тха от рождения свободны и если их воля не совпадает с волей Гнезда, то они в праве покинуть его, но вот изгнать Члена гнезда, чьи побуждения могут принести выгоду, не во власти даже Старшей Самки. Старый, мудрый охотник предложил решение, которое удовлетворило обе стороны. Как оказалось, племя слишком выросло, чтобы прокормиться с тех охотничьих угодий, что могут использовать Тха, и стада Топотунов достаточно распространились, чтобы потребовать для себя новые пастбища и хлева. Так почему бы, по заветам предков, не кинуть клич, всем кто готов рискнуть собой, ради благополучия Гнезда, покинуть родной дом и найти новое место для жизни. Старшая Самка и тут хотела воспротивиться, чувствуя, что в такой трактовке правда оказывается не за ней, а за зазнавшейся Тау-Тха, но вот ропот собравшихся сородичей остановил её от столь необдуманного действия. Ведь чем Тау не шутит, ведь может оказаться, что Этха права, и тогда место Старшей Селения окажется вдруг вакантным. Но страшно было не это, а то, что по традиции освободить его Старшая Самка могла только фактом своей кончины, а умирать по собственной воле она пока не собиралась. Так что, сегодня на закате Этха сидела на ограде, смотрела за округой, подводила итог проделанной работы и строила планы на следующие периоды бодрствования. А подумать было над чем. Хотя бы над тем, насколько Благость Тау была на её стороне и на сколько в пору ей стали происшедшие случайности. Начать хотя бы с неожиданного возвращения в Гнездо знаменитого своими похождениями Тау-Тха Джира, который на кончике своего хвоста принёс весть о новых землях к югу от Священного Озера, вдоль Плачущего Ручья. Странник в самом расцвете сил, умудрившийся приручить сразу двух Чибиков, с готовностью рассказал Этха о тех землях и признался, что не далее, как три дня назад ощутил, что пора бы ему наведаться домой. Согласившись с ней, что видимо это Воля Предков привела его родным стенам в столь ответственный момент, он согласился проводить нянечку к понравившейся ему излучине, где на его, неопытный в подобных делах взгляд, особенно хорошо стало бы новое Гнездовье. Также очень выручил давно обосновавшийся в Гнездовье Мастер Тид. Буквально вчера он подошёл к Этхе с разговором. По словам мастера, в гнезде оказалось слишком много ремесленников и в скорости могло случиться так, что работы на всех станет не хватать, а отправлять на Охоту или пастбища Тха, не один год, усердно обучавшиеся совершенно другому ремеслу, неправильно. Старый мастер, не был готов сам присоединиться к переселенцам, ведь за его плечами были ещё три ученика в самом начале пути, зато старшие сами просили его подойти к Этхе и попросить за них о месте в караване. И подобные странности, на грани гениальности провидения, непрерывно случались с ней уже два дня. Словно волна расходящаяся от её слов о возможной беде и необходимости переселения или перестройки Гнезда, они выступали из глубины сознаний Тха, требуя изменений. Оказалось, что Пастухи устали спорить, разделяя между собой пастбища для стада Топотунов, Охотники давно ощутили, что дичь изводится и всё реже стали попадаться достойные Хитинчики, что уж говорить про огромных Мастодотах, требовавших ранее организации Общих Охот ради получения столь дивной добычи. Нянечки тоже ощущали, что перенаселение вредит развитию малышей, впрочем об этом не раз задумывалась и сама Этха, отмечая, что молодняку негде уединиться чтобы побыть в спокойствие, и это постоянная давка с сородичами сильно раздражает маленьких, едва вылупившихся детишек. Сейчас, сидя на своём постаменте и краем сознания, контролируя пространство, Этха вынуждена была признать, что Племя внутренне кипело уже давно, и её спор со Старшей, действительно случился в крайний для гнезда момент, после которого Тау могли отвернуться от глухих к подсказкам Тха, закрывая глаза на беды навеваемые неразумным потомкам Джа. Впрочем, только о прошлом думать не следует. Пусть и не все причины открылись ей, но даже того, что есть сейчас хватает, чтобы искать решения в будущем. Сейчас надо думать о том, как сделать переселение наиболее простым и избежать лишних бед, как в пути, так и на новом месте. Надо подготовить сородичей, организовать маршрут, обеспечить пропитание и пристанище на первое время. Так же не обойтись без обычных для обихода вещей, вроде тех же корзин и кувшинов, что наловчились делать ремесленники, обжигая в Тепловых ямах Гнезда глину. Впрочем, и о своих прямых обязанностях не стоит забывать. Сколько понадобится лекарств? Сколько настоек? Стоит ли брать иглы и костяные крючья для зашивания открытых ран охотников или лучше сделать новые в замен прохудившихся уже на месте? Думать и готовиться, нельзя ничего упустить, ведь далеко не факт, что удастся вернуться и взять что-то, когда оно может понадобиться. Да хоть те же плетенки для приема яиц при кладке. Ведь первые часы крошек на воздухе ни в коем случае нельзя переохлаждать или слишком резко встряхивать. - Этха. - Раздавшийся снизу голос вывел меня из медитативного состояния. Склонив голову вниз я увидела, смотрящего на меня снизу вверх, Джира. Как говорит наш Старший Охотник, его довольная, наглая морда просто истерически требовала приголучить её обухом копья. Но обаятельные лазурные глаза, с едва расширяющимся в вечернем сумраке вертикальным зрачком, немного скрадывают, беспредельную веру в себя этого несносного путешественника, пробуждая внутри сладкую истому, готового к спариванию организма. - Чего тебе. - Немного недовольная сама на себя из-за не вовремя пробудившегося инстинкта, удержать которого в узде всегда весьма сложно, щёлкнула я, отгоняя назойливые мысли о сладостном соитии с крепким, молодым воином. - Иди спать, утром следующего дня выдвигаемся. К излучене идти пять дней, а там ты сама решишь, подходит тебе место или нет. - Ехидный голос и ощущение самодовольного желание исходящие от него били по мозгам, вновь и вновь давая знать, что период спаривания в самом ходу, и только выдержка позволяет нам с ним удержаться, прекрасно понимая, что мне никак нельзя участвовать в этом году в пополнении гнезда. Вот и осталось нам препираться, изводя друг друга понемногу и наслаждаться хотя бы ощущением желания партнёра. - Тыц. - Недовольно приняла я правоту его слов, соскакивая с насеста и провожая взглядом взмывающего вверх странника. - Эх, насколько проще Старшей Самке. - Шепнула я себе под нос, думая, о том, что в её возрасте физиологические процессы, нацеленные на продолжение рода затухают, освобождая место в мыслях для более важных дел. - Хотя, кого я обманываю, это сладостные муки, и я не хотела бы от них отказываться. - Что ты там лепечешь самка? - Иронично склонил голову ко мне засранец, во всю наслаждаясь потоком неконтролируемых чувств, которыми я должна, не хуже зари, сверкать. Не с его навыками в ощущении Жизни пропустить подобное. - Засранец. - Вновь цыкнула ему я и убежала к своему месту сна в Гнезде. Утро встретило меня ехидной мордой Джи, который разбудил и, дав время привести себя в чувства, вывел в путь. Маршрут наш ничем от сотен других походов на охоту не отличался. Даже страсти тела немного умерили свой пыл, под действием вбитых с детства правил Охотников. Прекрасно осознавая наши сильные и слабые стороны, мы быстро подстроились, так что я контролировала пространство, вслушиваясь в Голос Жизни, а он через своих прикормышей, исследовал узкую полосу впереди, выводя нас подальше от возможных угроз. Быстро перемещаясь, мы мало тратили время на общение, стремясь, как можно скорее осмотреть место под гнездо, ведь не было никаких гарантий, что оно подойдёт, и тогда придётся рыскать вокруг, выискивая хоть что-то отдалённо подходящее нашим требованиям. И вот, под утро пятого дня, мы вышли к вершине большого полого холма, с северной стороны которого, начинался ручей, убегавший к Священному Озеру, а с Южной стороны, прям у основания вымытого потоком склона, изрытого чередой трещин, текла река. Мы так и стояли на самом верху, наслаждаясь нереальной красотой. Ну, по крайней мере, я наслаждалась багрянцем первых пробуждающихся лучей светила, а он, если верить шквалу эмоций, с трепетом и безумием разглядывал мою попу, восхищаясь красотой и грацией хвоста. Мир пел, я чувствовала, что это то самое место, а где-то там, у бушующего потока скрывается нечто, что окажется весьма ценно для нас, и мне сорвало крышу. - Засранец. - Шепнула я, нежно скрестив наши хвосты и опуская голову на его плечо. - И пусть наша кладка станет первой в новом гнезде. - И не она единственная. - Донёсся голос сквозь вату одуряющего желания.