Котёнок

      Тихонько приоткрыв дверь, Чимин медленно проскользнул в комнату, стараясь не нарушать тишину, царившую вокруг. Словно мышь, Пак пробрался к углу комнаты, к едва освещенной лунным светом кровати, на которой мирно покоилась тушка, казалось бы, спящего парня. Растрёпанные прядки голубого цвета небрежно спадали на лицо спящего. Чимин каждый раз удивлялся, как обычная укладка волос может изменить человека: из милой сонной сахарной булочки Юнги в горячегo, заставляющего кончить одним лишь взглядом, Шугy.       Подкравшись ещё ближе, Пак тихонько прошептал:       — Хён.       — Привет, — послышалось в ответ.       — Я не могу уснуть.       — А я могу. Спокойной ночи, — Юнги колбаской перекатился на другой бок, по-детски закидывая ногу на одеяло.       — Ну хён! — Чимин сделал жалобные глаза, хотя прекрасно понимал, что в темноте его прекрасная актерская игра не будет увидена. Но зато он знал другое — стоит голубоволосому услышать этот жалобный тон, как он сразу приподнимет кусок одеяла и пустит Пака к себе в кровать.       Мин плохо помнил, когда это всё началось. Помнил, что как-то Чимин пришел к нему под покровом ночи, брякнул что-то про бессонницу, неловко теребя рукав своей пижамной рубашки. Тогда он был похож на такого маленького, невинногo… Котёнка? Да, именно, на котёнка. Нет, не на тогo тигра, которым он становился на сцене, отсвечивая своим прессом направо и налево. Котёнком, маленьким и беззащитным. Его так и хотелось обнять, пожалеть, согреть, что, собственно, Юнги и делал, двигаясь к стенке, освобождая место рядом с собой для парня. По обыкновению, Пак пристроился рядом с рэпером, а после чего мирно засопел, уткнувшись носом в чужую шею.       Юнги тяжело вздохнул.       Так всегда происходило перед каким-либо важным концертом или каким-нибудь мероприятием, за которое Чим очень переживал. Не нужно было никаких вопросов, на лице этого котёнка всё читалось с такой легкостью, что порой Мин поражался парню, которого невольно хотелось сравнить с открытой книгой. Но даже так, Юнги полностью понимал Чимина. Парню становилось спокойней, когда он оказывался в кровати с рэпером. И у Мина точно так же. Стоит ему почувствовать тихое сопение, он накроет котёнка кольцом нежных объятий, оставит на пухлых губах невесомый поцелуй, а после чего сам погрузится в сон, прижимая к себе теплое тело.       На утро Юн проснётся от того, что ему холодно. Да, ночь закончится, а это значит, что теперь они снова должны будут надеть маски тех, кем их привыкли видеть — суровым рэпером, чей язык до Гонконга доведёт, и ходячей прелюдией, имя которой Пак Чимин.       Этот самый Чимин, как бы случайно проходящий мимо, подарит яркую лучезарную улыбку, словно говоря «Спасибо, хён» за прошлую ночь, за то, что они подарили друг другу уют и спокойствие, которого порой так не хватает. Подарили тепло и ощущение того, что тебя любят таким, какой ты есть. Приятно, да. Приятно до бабочек в животе.       И тогда Юнги для себя решит, что и сегодня он хочет так же, что если Пак не придёт к нему, он придёт сам. И фиолетово, что скажет Хосок, спящий неподалеку, обнаружив под утро в чиминовой кровати ещё и Мина. И плевать с высокой колокольни, что менеджер опять будет читать лекции о том, что иметь такую химию друг с другом, конечно, здорово, но не когда вы члены популярной группы, где любая сплетня — повод для скандала.       Может, когда-нибудь он скажет Паку, что чувствует, что хочет спать вот так, в обнимку, всегда, что не хочет больше разлучаться на такой длинный промежуток времени как целый день, что хочет всегда чувствовать его кожей и слышать биение сердца. И смех. И видеть улыбку. Он не знает, чего хочет больше, хочется всего. А ещё он попросит менеджера выделить им одну комнату. С большой кроватью.       А ещё он расскажет Чимину, что пока тот спал, пару раз целовал его губы. Да, он обязательно это скажет. Пусть будет стыдно, пусть щёки будут гореть, не важно…       А Чимин, улыбнувшись, словно маленькое солнышко, признается, что знает, ведь он не спал…