Северная милота: как нужно затевать войны

Мэттью Уильямс, прищурившись, вглядывался в плотный туман, окружающий катер, на котором он и небольшой военный отряд плыли к острову Ганса. День был не самый подходящий для подобного, но не посетить этот остров означало нарушить традицию, установленную уже довольно давно. Парень слегка поежился, плотнее кутаясь в теплую куртку с меховой подкладкой. Вокруг не было видно ничего. Лишь холодный и густой туман, полностью закрывающий обзор. Будто их катер не скользит по водной поверхности, а разрезает своим белоснежным носом эту таинственную дымку, за которой может скрываться что угодно. Мэтт снова поежился, представляя, как из серой пелены показывается огромная лапа какого-нибудь морского чудовища, о которых иногда рассказывал ему Альфред, вдохновленный историями Англии, когда тот еще пиратствовал. Вот что-что, а жуткие истории американец запоминал отлично, а пересказывал так, что бедный Уильямс еще неделю нервно вздрагивал от каждого шороха. Наконец из тумана выступил темно-серый холм. Весь экипаж небольшого судна облегченно вздохнул — они наконец прибыли на место назначения. Теперь все уже точно будет хорошо и никакой монстр на них уж точно не нападет. Канадец неуверенно ступил на холодную землю. Она казалась еще более мрачной, чем вода, по цвету напоминающая серый асфальт, по которой их катер почти бесшумно скользил к этому острову, от чего становилось как-то совсем уж не по себе. Единственное, что сейчас могло помочь Мэтту отогнать неприятные ощущения находилось парой десятков метров выше, возле яркого пятна, сильно отличающегося от в основном серовато-бурого пейзажа. Тихо вздохнув и вновь поправив на себе теплую куртку, Уильямс двинулся вперед, зная, что его примеру последуют и остальные. Парню было приятно, что его замечают хоть эти ребята и считают если не главным, то хотя бы одним из них. Это уже грело душу скромному и незаметному для большинства стран канадцу. Мокрая, от тумана и дождя земля, тихо хлюпала под тяжелыми ботинками мужчин, пока они поднимались все выше, ориентируясь только на яркое пятно впереди. Мелкий дождь сильно ухудшал обзор Мэтту, но тот даже и не думал на это жаловаться. Отчасти из-за скромности, отчасти из-за того, что это все равно не поможет. Кто из окружающих вообще может хотя бы попытаться ему помочь? И главное — чем? Все эти парни — обычные солдаты и с погодой они ничего сделать не могут, даже если сильно захотят. А без очков Уильямс будет почти совсем слеп. По такой дороге и в такую погоду подниматься вслепую равно самоубийству. Благо хоть идти пришлось немного. Уже буквально через 15 минут небольшой отряд достиг своей цели, вздрагивающей от малейшего порыва холодного ветра, будто раненое животное. Датский флаг, мокрый и покрытый легкой изморозью трепыхался на ветру здесь уже несколько месяцев только для того, чтобы канадцы сняли его и заменили на свой. Мэтт провел пальцем по белой полоске на красном фоне. Это длится уже несколько десятилетий. Он ставит здесь свой флаг, а спустя время приезжает Дания и меняет его на свой, оставляя при этом алкоголь для канадских войск, которые непременно сюда придут. Этот раз не стал исключением. В нескольких метрах возле флага в небольшой яме был контейнер. Не заглядывая туда, Мэттью мог с полной уверенностью сказать, что там находится несколько бутылок вкуснейшего шнапса. Одна только мысль о том, что он вскоре сможет насладиться вкусом этого напитка, сразу же подняла настроение парню и он даже бодро улыбнулся, аккуратно складывая датский флаг. Это также было частью традиции. И канадцы, и, хотелось бы в это верить, датчане, увозили флаг противника с собой, а на родине уже делали с ним что хотели. Мэтт не мог точно сказать, что с их флагом делали в Дании, но датский флаг тщательно стирался, после чего его куда-то прятали. Дальнейшая судьба этого кусочка ткани была Уильямсу неизвестна. И не так уж и интересна, на самом деле. В данный момент его, как и всех присутствующих, интересовал только шнапс. Осторожно сняв флаг Дании и, с привычным пафосом и торжественностью, повесив на его место свой, парни вскрыли ящик с напитками и уселись прямо на холодные камни, смотря на воду, все еще скрытую мутной дымкой тумана. Мэттью с улыбкой сделал глоток из бутылки. Все же подобная традиция ему очень нравилась. Происходящее очень сложно было назвать войной. По крайней мере, она не подходила под обычное описание военных действий. Атмосфера, созданная этой "враждой" не настраивала Мэтта против датчанина, а даже немного умиляла. Ему казалось, что это очень здорово - парень мог быть уверен в том, что хотя бы на этой территории все будет стабильно хорошо. Раз в пару месяцев сюда приплывают чужие войска но лишь для того, чтобы оставить тут флаг и выпивку, точно зная, что алкоголь будет выпит, а флаг заменен на чужой. Это кажется чем-то странным, даже глупым и немного неправильным, но это наполняло душу Уильямса спокойствием и нежностью. Он часто думал о том, чтобы оставить в ящике с алкоголем письмо, адресованое Дании. Но Мэттью не знал, что хочет написать датчанину. Попросить прекратить так делать? А смысл? Такую идиллию совсем не хочется портить настоящей войной, так что подобный вариант сразу же отпадает. Спросить зачем они это делают? В этом тоже нет смысла. Логику действий датчанина он понять все равно не сможет, хоть и поступает так же. Так что лучше оставить все как есть. Допив шнапс, Мэтт помог переложить бутылки чертовски дорогого(но для Дании ничего не жалко) виски в ящик, после чего молча осмотрел результат. Его охватило чувство выполненного долга. Все, что надо, они только что сделали, кровь греет и быстрее гоняет по организму шнапс, не давая замерзнуть, а канадский флаг красиво развивается на морозном ветру. Не сговариваясь, парни начали спускаться обратно, придерживаясь руками за камни, торчащие с разных сторон. Как ни странно, на спуск они потратили меньше времени, чем на подъем, хоть камни и были мокрыми и скользкими, что сильно усложняло спуск.

***

Спустя пару минут, небольшой катер тихо заскользил по морской глади, отдаляясь от острова. Мэттью машинально поправлял тяжелую куртку и шумно дышал на ладони, грея их теплом своего дыхания и неотрывно глядя на быстро отдаляющийся остров. Когда темно-серый каменный холм полностью растворился в густом тумане, Уильямс тихо пробормотал, все еще глядя туда, где только что был остров: "Прощай, Ганса..."