"Почему так? В самый счастливый момент становится страшно"
Она просто умерла. Скончалась от болезни. Чонгук лежал в той же больнице, что и она. Ничего серьезного. Просто сломал ногу. Он встретил её совершенно случайно: как-то раз заметил, как девушку катят к одному из столиков в столовой. В последствии он никак не мог ее забыть. И каждый раз искал её глазами. Наблюдал за ней: за тем, как она ест, с кем общается, как часто улыбается. Жадно ловил глазами её улыбку, а если выпадала возможность слышать смех, благодарил всех богов за столько возможностей наслаждаться жизнью. Она скончалась как раз перед его выпиской. Умерла совершенно незаметно. С каждым днем ей было все хуже. Она была все бледней и бледней,и все реже ее прикатывали в столовую. Это был лишь вопрос времени, когда она уйдет. Она просто постепенно таяла, пока не исчезла совсем. Но всё равно её смерть была подобна грому для Чонгука. Он даже ни разу не поздоровался с ней, не то чтобы поговорил. И пусть физически он чувствовал себя всё лучше, но в душе его царил полный хаос. Такая глубокая привязанность, переходящая рамки обычного "нравится", казалась сюрреалистичной для нескольких дней. Для этого века. И для Чонгука тоже. Его выписали. Никто не встречал у дверей. Но это к лучшему. Он хотел побыть один. Закрыв глаза, он представил то место, где ему будет спокойно, где его никто не будет беспокоить. Открыв глаза, он уже знал - куда идти.***
Юнги всё достало. Юнги был взаперти. Эта ситуация не имела выхода. Не для него. Прошла неделя. Она так и не позвонила и, возможно, это к лучшему. Они поссорились под дождём. Хах, как в дешёвой мелодраме. Да, возможно, всё действительно к лучшему. Он не знал куда идти. Чувства были в полнейшем смятении и, произойди сейчас что-либо, Юнги не сможет справится с этим. Он больше не сможет терпеть свои чувства. С грохотом открывая дверь разворошенной квартиры, Юнги суетливым, быстрым, но не менее решительным шагом направился к заброшке.Всё с самого начала было обречено на провал.
***
Только подойдя к зданию, Юнги понял, что что-то не так. Атмосфера этого серого одинокого здания была совершенно другой. Не одинокой. Казалось, будто кто-то играет на пианино на втором этаже. На совершенно чистом, практически не потрёпанном пианино. На его, Юнги, пианино. Парень неспеша подошёл к входу и тихо взобрался по лестнице - мало ли кто там сидит. Но, выглянув из-за стены, он увидел того, кого совсем не ожидал здесь увидеть. Юнги вообще не ожидал увидеть его в ближайшее время. А младший-то вырос. Юнги тихо хмыкнул и облокотился плечом о стену у прохода, разглядывая парня, отмечая новые детали: волосы отросли, лицо стало более взрослым, кожа стала немного бледнее. И, кажется, он поднаторел в игре на пианино.***
Чонгук устало вздохнул и начал играть совсем другую мелодию. Ту, которую играла однажды пришедшая девушка на гитаре в больнице. Эта музыка напоминала Чонгуку дни, когда они с Юнги-хёном вот так сидели здесь и придумывали новые идеи. Вместе. Тогда было весело. Тут со стороны входа послышался знакомый и странно хриплый, будто нервный голос: - Не думал, что ты когда-нибудь услышишь эту мелодию. - кто-то глубокомысленно хмыкнул, - Давно не виделись, Чонгукки. Парень вздрогнул от неожиданности и посмотрел на говорящего. Серые растрёпанные волосы, черные джинсы, длинная футболка на выпуск и сверху клетчатая рубашка. Кажется, он не меняется. И не изменяет себе. Даже со временем. Чонгук улыбнулся, посмотрев прямо в глаза. - Здравствуй, Юнги-хён.***
Юнги весь на нервах. Руки дрожат, а мысли путаются, ведь: "Это её песня!". Ведь он до сих пор ищет её. Псих. Просто сошедший с ума псих. Ведь уже можно не надеяться. Уже всё кончено. А он тут, как идиот, лелеет остывшие чувства. Об холодную воду нельзя обжечься. Его трясло так, что он даже не заметил, как Чонгук прекратил играть и повернулся к нему. Когда парень заглянул Юнги в глаза, стало ясно, что что-то пойдет наперекосяк. Стало ясно, что произойдёт что-то непредвиденное. Хотя сам Юнги заметил только мешки под глазами, вымученную улыбку и трясущиеся руки. Он заметил только, что этот мальчишка сломлен больше, чем он. И когда Чонгук произнёс это своё: "Здравствуй, Юнги-хён", Мин даже не заметил, как оказался рядом с парнем и просто обнял. Просто неловко и так тепло.***
Только оказавшись в обьятиях, Чонгук понял как был напряжён. Он просто сдулся, стёк, сломался в руках старшего, снова став беспомощным мальчишкой. А Юнги успокаивающе гладил его по спине и ничего не спрашивал. Совсем ничего. Это стала просто минутка слабости, когда можно быть просто собой. У них иногда случалось подобное. Просто Чонгук умеет принимать, а Юнги - молчать."Во внезапной тишине я осознал, как прекрасен мир. Даже от одного лишь твоего присутствия всё меняется. Даже если эти мгновения - ложь, я хочу в них остаться"
Глаза заслезились, но усилием воли Чонгук смог победить слёзы. Если он сейчас заплачет, то ничего не изменит к лучшему. Наоборот - испортит. Они спокойно отодвинулись друг от друга, улыбнулись, глубоко вдохнули и будто перенеслись в другое измерение. Атмосфера доверия исчезла без следа, а воспоминания минутной слабости были спрятаны в дальний угол. Юнги потрепал волосы Чонгука привычным жестом, не испытывая неловкости, и сел рядом с ним у пианино, чуть не столкнув бедром с сидения. - Хён! Я чуть не упал из-за тебя! - Чонгук шуточно возмутился, лукаво блестя глазами на старшего, а Юнги просто отвечает: - Ну, не упал же. - и замолкает, переключая внимание на пианино, ласково проведя кончиками пальцев по клавишам. Чонгук тоже поворачивается к пианино, наблюдая за Юнги. За тем, как расслабляется его лицо, становится каким-то легкомысленным, одухотворённым, как руки мягко касаются чёрно-белого полотна, как льётся музыка из-под его пальцев.***
Они ещё долго сидели в этом заброшенном доме. Долго вспоминали былые времена. Долго смеялись. Долго заполняли друг друга теплом. Чтоб не было холодно. Чтобы там, внутри, не замерзало. И уже ближе к закату, когда серые стены, пол и потолок окрасились в оранжево-красный, они сидели на полу у пианино, молча наблюдая за заходящим солнцем. Остывающий бетон холодил кожу, а в голове не было ни одной, даже самой пропащей мысли. Пытаясь избавиться от звонкой пустоты в голове, Юнги собирал и собирал обрывки мыслей в кучу, но они всё разлетались, отталкивались друг от друга, будто одинаковые полюса магнитов. Устав от этой бессмысленной борьбы со своими расплывающимися мыслями, Юнги спросил первое, что пришло в голову: - Чонгукки, а ты был когда-нибудь влюблён? - но увидев, что парень вздрогнул, Юнги понял, что коснулся не той темы, а в голове, как ни странно, внезапно проянилось. - Нет. - тихо сказал он и зачем-то неуверенно пояснил, - Уже нет. Блестящие красные от непролитых слёз глаза, закусанная нижняя губа, боль в голосе и скорбь в позе. Он сейчас выглядел сломанным. Не до конца, нет. Просто трещины. И Юнги захотелось что-то сделать. Что-то глупое. Что-то безумное. Мысли, до этого разбегающиеся в стороны и прячущиеся в затаённых уголках разума, вдруг все разом выскочили, стали набрасываться друг на друга, кричали, играли цветами и пытались привлечь внимание. Юнги и не заметил, как всю эту кучу покрыла мутная плёнка, мешая думать. Все просто заволокло туманом, а навязчивые идеи никак не уходили.***
Чонгук ещё бы долго упивался своей болью, если бы его не окликнул голос. - А хочешь..., - язык судорожно мазнул по сухим губам. Старший поднял взгляд, - А хочешь я тебе помогу? Я могу разделить эту боль с тобой. Я могу... Хочешь? - Юнги сейчас походил на чертёнка своими блестящими лукавым безумием глазами и завлекающим, пусть и сумбурным, искушающим шёпотом. Старший сейчас выглядел как больной, как наркоман, выпрашивающий дозу. Он ломал руки и печально смотрел в глаза. Казалось, ему это предложение было нужнее, чем Чону. Не дождавшись ответа тот схватил Чонгука за волосы, отрезвляя тонкой болью. Страшно подумать, но он хотел согласиться на это безумие. А теперь его согласия никто не ждал. Теперь это безумие шарило по его телу руками, оттягивало волосы и кусало губы. "…Разлетаюсь…" Облизывало губы и дёсны. "…на…" Царапало кожу. Приносило боль и забирало её с собой. "…осколки…" В тот миг, из старшего, Юнги превратился в личное, непрошеное безумие. Личное безумие Чон Чонгука.