Болезнь моего сердца

В тот день он искал его намного дольше, чем обычно. Чонгук после вспыльчивых ссор часто пропадал на несколько часов, позволяя Юнги искать его. И найти. Он всегда прятался в значимых для них местах: на старой скрипучей кровати в номере 126 пригородного мотеля (он часто спал здесь и стоило только Юнги дотронуться до плеча спящего, как он рывком садился, судорожно глотая воздух, как после кошмара, а заметив постороннего, прижимался к нему всем телом, безобразно шепча, что у них всё будет хорошо. Чёрт, да даже Юнги со временем начал верить в это); в непопулярной картинной галерее (где Чонгук пристально разглядывал одну-единственную картину разноцветной птицы. Когда Юнги подходил к нему сзади, выдыхая на ухо, парень привычно оборачивался говоря какую-то из своих мыслей: "Вот здорово, если бы мы с тобой жили вечно"); иногда его можно было найти в доме у Намджуна (он там играл в приставку и как только Юнги объявлялся, Чонгук сразу вскакивал, собирая по комнатам вещи. Они никогда не оставались там надолго); но всё чаще Чонгук находился в заброшенном доме на холодном бетонном полу у сгоревшего пианино (ходят слухи, что его подожгли напившиеся хулиганы, но они предпочитали даже не задумываться об этом). Они играли в этот квест без устали, зная, что за любой выигрыш полагается награда. Даже за то, что они до сих пор живы. Они были безобразно, безнадежно счастливы. Но на этот раз ни в одном из этих мест Чонгук не нашелся. Юнги перепроверял по нескольку раз, звонил Чонгуку и Намджуну каждые пять минут. Первый не отвечал, а второй старался успокоить, каждый раз повторяя, что Чонгук ещё не пришёл, а Юнги параноик, что совсем скоро Чон постучится в дверь их общей квартиры, а Юнги носится неизвестно где, что всё будет хорошо, что по-другому и быть не может, и что Юнги напрасно себя накручивает. Парень согласно кивал, поддакивал и лихорадочно искал в толпе знакомое лицо. Намджун-то не знает, что если Чонгука нет в этих местах, значит что-то случилось. И липкий страх паучьими лапками порабощал тело и разум, заставляя остервенело, с отчаянием искать, пока не найдёшь. Но Юнги уже устал. Ноги еле волочились, а нервные клетки, кажется, полностью вымерли за этот долгий день. И когда вместо того, чтобы позвонить Намджуну, он принял от него звонок, всё встало на свои места. Кажется, в мироздании уже что-то случилось, что-то, что уже не дано изменить. И парень разрешил забрать себя, разрешил увезти домой, разрешил уложить в холодную пахнущую Чонгуком кровать.

***

В ту ночь к нему пришли кошмары. Чужие кошмары. В них хозяин тела умирал раз за разом, пока не появился Юнги. Так странно видеть себя со стороны. Так странно чувствовать чужие чувства и мысли. В ту ночь уже завядшие белые гладиолусы пошли прахом, а чёрно-красные лилии зацвели кровавым цветом, потекли чёрной болью. Несмотря на кошмары, Юнги проспал до полудня. Промаялся ещё часа с два и прилёг на потрёпаном диване у телевизора. Часы тикали очень медленно и Юнги провалился в забытье, в ожидании возвращения домой блудного парня. И он, так и быть, почти не будет ругаться на этого остолопа, главное, чтобы он пришёл. Вечер настал, но ни Чонгука, ни новостей от него не было. Желудок был против продолжительной голодовки и, вопреки ужасному состоянию тела и души, Юнги пришлось затолкать пару картофелин. Вот вернётся Чон, и тогда они вместе наедятся на славу. Конечно, после того, как Мин наорёт на него хорошенько. Кажется, где-то здесь была зажигалка.

***

- Его жестоко избили.., а после он попал под машину. Он...он мёртв, Юнги, - в трубке послышались всхлипы - Он не мог умереть.- Мин зарычал в трубку - Юнги, мы... - Он не мог умереть! - Он кричал в трубку, срывался, как того требовала израненная душа. - Он умер! - закричали ему в ответ и со всех сторон опустилась тишина, чужой голос слышался как сквозь тому воды, - Он...мы видели его тело. Мы были на опознании. Он...он...он мёртв, Юнги, понимаешь?! Парень со всей злости бросил свой телефон в стену, уже не смотря, как он разбивается на осколки. Ему не зачем смотреть, если только что что-то разбилось у него внутри. Он раздражённо откинулся на холодную кровать, которая скоро перестанет пахнуть Чонгуком. Носки, бриджи, спортивная форма. Его вещи в шкафу и запах повсюду. И что дальше? Сойдёт ли Юнги с ума без своего Чонгука? Нет. Он не сможет остановить процесс, который Чон запустил своей смертью. Но это и не понадобится. Юнги выбрал другой путь. Просторная кровать всё такая же холодная и пустая. Но скоро будет тепло. Станет жарко до того, как холод снова потопит Юнги изнутри.

"А твоя правда раздирает меня на части, дырявит насковзь"

***

Он мог бы прожить еще один год. Год до годовщины смерти Чонгука. Он мог бы попробовать жить. Жить так, как Чонгук его научил. Он мог бы попробовать полюбить. Полюбить так, как любил Чонгука. Но он не хотел. Он боялся снова захотеть жить. Боялся захотеть жить без Чонгука. Боялся привыкнуть к его отсутствию и, может быть, к пустой холодной кровати. Боялся полюбить кого-нибудь другого. После смерти Чонгука он выдохнул с облегчением. Судьба дала ему выбор: жить так, будто не было Чонгука и этой безумной любви или умереть вместе с ним, запечатлев, обезопасив, увековечив их любовь. Юнги даже почти не задумывался над выбором. Он слишком боялся жить. И даже сейчас, обнимая любимую толстлвку Чонгука, чувствуя запах гари, слыша зловещий треск древесины, Юнги не уверен в своем решении. Ведь все еще можно остановить. Можно исправить и жить дальше. Но Юнги не хотел дальше. Юнги хотел сейчас. Да, он поступил эгоистично. И что?

***

Становится всё жарче, горячее. Становится сложнее дышать и Юнги глубже зарывается носом в толстовку, что все еще пахнет Чонгуком. Он хочет, чтобы их похоронили вместе. Или кремировали. Хотя, кажется, кремировать придется только Чонгука. Юнги выдавливает короткий смешок, чувствуя как его одолевает истерика. Так много противоречий. Подумать только! Он лишается жизни ради того, кто умер не попрощавшись! Он смеётся, хлюпает носом, переворачивается на спину и невидящим взглядом упирается в потолок. Кажется, он всё давно решил. Окончательно.