***
— Удивительно, родственники потерянных детей быстро отозвались. Через пару часов они будут в ОЛОПМ, — сказал Михаил Эшли, которая наблюдала как дети пытаются набить свои желудки едой, хлопая периодически крылышками. — Но, помимо этого, тебя что-то беспокоит. — Вы не ответили на мой вопрос, — Эшли повернулась к ним, убрав руки за спину. — Как вы узнали о лаборатории? И зачем вам было обшаривать ее? — Послушай, Эшли, — Сандра подошла к своей внучке. — То, что ты сделала — было обдуманным и мудрым решением. Но все же правительству стало интересно, какую выгоду принесет этот проект. Так что тебе придется терпеть угрозы. — Мне плевать на это правительство. И да, кое-что забыла, — она бросила жетон на рабочий стол. — Прошу вас принять мою отставку. — Я понимаю, насколько тебе тяжело сейчас, Эшли, — женщина взяла в руки жетон. — Я принимаю твою отставку. И перед тем как ты уйдешь, мы обговорим втроем об этом проекте. — Эшли, — Михаил подошел к ней. — Мы узнали о лаборатории, когда спутник на него наткнулся. Информацию тут же передали нам, а мы ее передали тебе. Так что мы передадим правительству то, что ты сделала. Не волнуйся, тут уже включимся мы, ибо ты решила уйти в отставку. — Но эта информация… — она начала размышлять. — Она же очень засекреченная. Даже современные технологии не могли найти ее… Вы от меня что-то скрываете. Откуда вам она стала известна? — Мы узнали это от Джошуа. Он разработал искусственный интеллект «Мать», которая нашла эту информацию и передала тут же правительству. — Какую-то хрень он разработал. Вечно не думает о последствиях эта очкастая упертая сучка, — пробурчала себе под нос Эшли. — А эта «Мать» нашла такие лаборатории еще? — Эта лаборатория была единственной во всем мире, после закрытия проекта. — У тебя была кишка тонка прочитать несколько предложений до задания? Вбить меня в курс дела сразу? Отлично, — Эшли повернулась обратно, наблюдать за детьми. — Но что делать с ними? Я не могу просто так отдать детей их родственникам. Они только что оказались на свободе. Неизвестно, что там с ними делали. — Что ты хочешь этим сказать? — спросила Сандра. — Я нашла себе новое задание. Я хочу договориться с их родственниками не забирать их пока домой. Над ними следует еще поработать. Вернуть им любовь к этому миру. Я вместе с Сэмом Уитвики и Ханом Вонгом готовы взять на себя такую ответственность. — Подключать гражданских? — возмутился Михаил. — Ты с ума сошла? В приют решила их отдать? Да там неизвестно, что с ними станет. Только хуже будут. — У тебя дети есть? Она серьезным взглядом подошла к своему отчиму. Тот лишь отрицательно кивнул головой. — Когда у тебя будут свои дети, тогда ты поймешь мои слова. А так ты не имеешь никакого права указывать, что делать. Эшли отвернулась к детям. Ей было приятно видеть их свободными. Они начали улыбаться и смеяться, когда они переступили выход из подполья. За короткий срок ей удалось привязаться к ним. Почувствовала, насколько родными стали. Неужели между такими, как она, создается прочная связь? Но все же девушка поняла, из-за чего возникла такая привязанность. — Во мне после задания начал раскрываться материнский инстинкт, — начала искренне говорить. — Я хочу донести до их родных, что им еще рано их забирать. Надо научить детей всему, чему научилась я. Могу дать им такое расширенное пространство для полетов, что никто из них не пожалуется. Сэм Уитвики является лучшим другом Оптимуса и по сей день. Он знает, что делать, если что-то случится. К тому же он разработал кучу навыков, которые очень помогут как можно лучше контролировать им свои новые возможности. А Хан Вонг является профессиональным психологом помимо воспитательского дела в сиротском приюте. Общаться со своими родственниками дети имеют право, обеспечим их специальным оборудованием. Хана и Сэма я включила в курс дела. Они тут же согласились. Дети — это не суперсолдаты. Они живые существа, такие, как и все люди. У каждого живого существа есть душа. Нельзя ее разобрать, а, наоборот, нужно собрать обратно. — Если ты считаешь это нужным, — Сандра положила руку на ее широкое плечо, — то я согласна попробовать. — Не пробовать, а делать. Поверьте мне, все получится. Дети снова почувствуют любовь к этому миру. — Эшли, — Михаил остановил ее. — Это принадлежит тебе. Он достал из кармана амулет, который Эшли считала уничтоженным еще тогда, во время начатого безумия. Сам Фрэнсис вырвал его из ее шеи и забрал себе. Но как Михаил нашел его? — Его обнаружили в подорванном логове Фрэнсиса. Думали, это безделушка, но в этой безделушке я узнал твою вещь. И поэтому я отдаю ее тебе. Амулет был переделанным. Порванная золотая цепочка теперь переделана на толстую серебряную, прямо к цвету ее глаз и волос. Эшли забрала важную вещицу и осматривала ее несколько секунд. — Для меня эта вещь имеет огромное значение, — она с улыбкой на лице надела амулет на шею. — Спасибо тебе, Михаил. Надеюсь, из тебя хороший отчим получится.***
«Разговор выдался довольно тяжелым. Для меня было радостью, когда родственники убитых родителей встретились со своими детьми после многолетней разлуки. Нам с Сэмом удалось уговорить их на наше предложение, объяснив, что с детьми следует многому научиться. Я, конечно, уговорила родственников не волноваться. Это касалось личных встреч. Они могут приезжать тогда, когда им вздумается. В качестве дополнительного ресурса установили для каждого видеосвязь. Так что дети в любое время могут позвонить свои родным. Родственники доверились нам троим. Сэм тоже принял участие в уговорах, как опытный переговорщик и как бывшая жертва подпольных экспериментов. Прошло несколько дней. Мы с Сэмом доставили детей в сиротский приют, где Хан поселил их в свободный корпус, который находился на чердаке. Обустроенный и прибранный. Я всегда мечтала жить на чердаке, но тогда там было хуже, чем сейчас. Моя мечта осуществилась. Лучше находиться рядом с детьми, чем без них. Повезло еще в том, что на чердаке сделано большое окно на улицу, которое открывалось вручную. Я Хана просто обожаю. Предвидеть так предвидел. Я у него в неоплачиваемом долгу. Перед тем как лететь сюда, узнала имена детей: Тим Андерсом, Эмма Уильямс, Хоакин де Ла Вега, Дик Тайос, Макс Харпер, Люк Галлоувэй, Криста Оливьер, Грейс Нортон, Ронда Догерг и Эрик Свон. Они представляли возрастов от восьми до тринадцати лет. С одной стороны, это очень хороший период. В этом возрасте можно многому научить, но проблема была в том, что они испытали стресс. Так что это будет непросто. Дети очень боялись, когда воспитанники сиротского приюта рассматривали их крылья за спиной. Но очень досталось подросткам, которые хотели потискать крылья, но только по-своему. Я прекрасно понимаю, то, что они сделали — это ради защиты. Мне пришлось собрать всех воспитанников и всех работников и рассказать то, что необходимо. Дети будут находиться здесь, пока не научатся летать. И я рассказала им, что из-за этих экспериментов убили их родителей, так что особой радости нет — иметь крылья. Знаю, сейчас появится много желающих иметь их, но, увы, очень высокую цену придется заплатить за это. Ближе к ночи все более-менее пришло в норму. Все начали успокаиваться. Воспитанники пошли спать. Моих детей мы ограничивали во времени. Приказывать им пока нельзя. Они должны адаптироваться к новой обстановке. Нужно дать им хотя бы еще сутки, как можно больше свободы, иначе дети почувствуют себя в лабораторной клетке. А мы с Сэмом и Ханом этого не хотим. Выходной на сегодняшний момент нужно давать по дню через каждые пять дней. Сейчас была очередь Сэма следить за ними. Если хоть что-то сломают, то придется выплачивать Хану до последнего цента. Сэм практически заставил меня сесть на кресло и отдохнуть, а то я за целый день не присела. Он был прав. Теперь я вряд ли встану с кресла и доберусь до своей койки. Сегодня был очень тяжелый день. Занятия начнутся послезавтра. Как только адаптируются к сложным приемам, постепенно будем усиливать нагрузку. К тому же завтра прилетит Крис и доставит Мину на обучение. Почему бы нет? Я буду не против. Говорит, мешает ему готовиться к сложным экзаменам на поступление. Кларенса тоже сюда притащит. Тяжело живется им с моим песиком. А вот ЭйДжей Мина сама решилась забрать. К тому же парню охота познакомиться поближе к новенькими, о которых, к сожалению, ничего не знал. Значит, Фрэнсис не доверял парнишке. С каждой минутой в приюте становилось все тише и тише. Наши детки потихоньку ложились спать. И после тяжелого дня я сама не против отдохнуть. Не правда ли?» Эшли отключила диктофон и тяжело вздохнула, протирая руками свое лицо. Усталость берет свое. В последнее время Эшли начала себя чувствовать до того ужасно, что тут никакие доктора не помогут. Заболеть ей удалось лишь тогда, когда Фрэнсис лишил ее крыльев. Хотелось броситься с обрыва и сдохнуть как можно скорее. Она уложила голову на стол и прикрыла глаза, думая только о сне. Но кто-то начал ласково гладить ее по головке. Эшли открыла глаза и увидела сидящего рядом Хана с тремя чашками горячего чая. Чувствовался жасмин — любимый запах. Она потянулась и убрала прядь белых волос за ухо. — Это то, о чем я думаю? — Эшли улыбнулась. — Ты не в духе под конец дня, — Хан поставил чашку чая перед ней. — Выпей чаю, согрейся и ложись спать. За сегодняшний день ты ни разу не присела. — Спасибо тебе, Хан, — Эшли благодарственно кивнула и, взяв в руки чашку, сделала несколько глотков, не обращая внимания на то, что напиток горячий. — Что бы я делала без тебя? — Это мой долг — помогать моим детям в сложную минуту. Особенно тебе. — Ты имел в виду не только это. Я тебя очень хорошо знаю, — она протерла слипшиеся от усталости глаза. — Он не вернется. — Нет, он вернется, — Хан взял ее за руку. — Ты так говоришь, потому что веришь, а мне… Я уже не знаю, во что верить. И уже не знаю, кто я сама. За несколько дней я так усомнилась в себе, что в результате не могу отличить реальность от прошлого. — Ну, тут ты являешься причиной всех твоих не очень хороших размышлений. Ты Ангел его, Эшли. Благодаря тебе он живет так, как никогда не жил. Понимаешь? Ты открыла ему глаза. И результат у тебя на безымянном пальце. Эшли посмотрела на свою левую руку. На пальце были надеты два кольца, подаренные любимым ей человеком. По щеке прошла слеза, которую она тут же вытерла. Воспоминания вновь охватили ее разум. И на этот раз сильнее. — Если он вернется, то когда? — Это будет видно со временем, — он положил свою руку на ее плечо. — Самое главное, верь в лучшее, как я верил в вас обоих и верю до сих пор. Эшли протерла свое лицо. В глубине души понималось, Хан прав. Нужно уметь верить в лучшее. Ей нравилось это в нем — когда поддерживал всех воспитанников, даже бывших воспитанников в самую трудную минуту. — Спасибо тебе, Хан. За поддержку, — она отблагодарила его кивком. — Мне пора отдыхать. Доброй ночи. — Доброй ночи, милая. Эшли прихватила свой чай и отправилась на чердак, пытаясь идти тихо, чтобы никого из детей не разбудить. К ней навстречу шел уставший Сэм с открытой только что банкой пива в руке. Раз уж спускается, значит, дети уже спят. Не обращая внимания на разбросанные предметы, о которые мужчина одновременно непонятным образом пил алкогольный напиток и не запинался. У него, похоже, очень много опыта, поскольку осушил пол литровую банку за пять секунд. Не в первый раз. Если бы Мэтт увидел эту картину, все бы отдал, лишь научили выпивать практически также. — Вообще-то, в приюте так неприлично делать. Сэм остановился в метре, посмотрев сперва на Эшли, а затем на пустую банку, которую сжал в руке. На лице появилась ухмылка, словно не в первый раз ему такое говорят. — Я редко так выпиваю. Это единственное, что помогает мне избавиться от накопившегося стресса и бессонницы. Банка пива в помощь. — Тем более здесь неприлично так делать, — продолжила Эшли стоять на своем. — Единственное место, где ты можешь выпить, так это на улице, и когда рядом никого нет. У Хана обоняние высшего уровня, острый слух. Каждый, кто пытался пронести внутрь алкоголь, вечно отхватывал от него. Да и сейчас он более хладнокровным стал. И тем более пиво — это не самое лучшее лекарство от бессонницы. — Так что же тебе помогает? — Сэм удивленно поднял бровь. — Чаю? — Эшли подняла чашку перед его лицом, дразня приятным запахом. — Жасмин. Очень полезный. Постарайся выпить все до дна, когда спустишься к нему. Хан тебя ждет. Доброй ночи, Сэм. — Надеюсь, он не швырнет в меня копье, как это было сегодня. Спокойной ночи. — Веди себя здесь прилично и ничего не будет. Эшли усмехнулась и сделав еще несколько глотков поднялась на чердак. Там находятся семь двухъярусных кроватей, на которых спят дети. Одна из них была для них с Сэмом. Сразу видно, мужчина занял верхнюю. В качестве хранения вещей им предоставили несколько стареньких, но достаточно прочных шкафов. Эшли несколько минут наблюдала, как спят дети. Ей все казалось, что роль временной матери дало свое. За малый промежуток времени очень привязалась к ним. Как матери, хотелось быть рядом с каждым. Вот, что чувствует Хан, когда берет к себе воспитанника — привязанность. С первых же минут знакомства. Она присела на свою койку и от нечего делать начала вращать в руке чай. Так тошно было на ее душе. Такой большой груз на плечах, что никто не может снять. Помимо всех этих странностей, чувствовалось еще что-то. Эшли не понимала, что именно, но скоро появится. Чтобы перестать думать об этой ерунде, заглушила непонятные ощущения последними глотками чая. После чего поставила чашку у кровати и легла спать. Спустя время на чердаке появился Сэм со второй по счету чашкой в руке. Мужчина осознал окончательно, что Прайму очень повезло с женщиной, которая является дочерью его бывшей сокамерницы Эванжелины. Да и сам мистер Вонг ему окончательно понравился, особенно в том, насколько крутой чай старик делает. Уитвики решился познакомить Эшли со своей семьей. К тому же его верная жена Карли тоже хорошо знала Оптимуса. Почему бы с его женой не познакомить? Но было жалко только то, что автоботов изгнали навсегда. Чем они думали, когда оба женились, когда мужчина увидел два обручальных кольца на ее пальцах? Он не решился ломать себе мозг и лишать себя возможности выспаться. И перед тем как лечь, допил чай и прикрыл Эшли одеялом.***
Утро было просто ужасным. Не получалось встать. Тело ломало. Глаза слипались. Сильная тошнота. Повезло в том, что на улице начало только светать. Все еще спали. Воскресенье — выходной день, которым она любила называть «Отвалите все, я спать хочу!». Но в этот день все сложилось иначе. Встать получилось с очень большим трудом. Немного морозило, несмотря на то, что по утрам на улице тепло. Эшли, держась рукой за кровать, встала на ноги. Очень сильно ее шатало. Ноги тряслись. Она прекрасно знала, что не пила вчера ничего из алкоголя, да и не помнит, когда вообще его пила. Были ощущения адского бодуна. Посмотрев на крепко спящего Сэма, начала думать, не будил ли он среди ночи в качестве компании выпить? Но судя по тому, как тот спит, Эшли поняла, это не то. Значит, Сэм напился пива и чая с жасмином и сразу лег спать. Но до нее не доходило, почему с ней такое происходит? Из-за чего? Эшли сделала несколько шагов и, держась за стены, спустилась с чердака на первый этаж. Перед глазами все расплывалось. Хотелось, чтобы это недомогание прошло как можно скорее. Ей с трудом получилось добраться до зала и сесть на диван. Это единственное место, где можно привести себя в норму. Но состояние не нормализовалось. Недомогание начало выводить из себя. Становилось хуже. Эшли по-тихому вышла на улицу и села в беседку на детской площадке. Только вот с большим трудом удалось до туда добраться. Раздражало абсолютно все. Даже сама тишина нервировала. Все это Эшли восприняла как вчерашнее переутомление. Радостью было то, что никаких занятий сегодня нет. — Ты в порядке? Перед ней стоял проснувшийся Хан, надевший поверх пижамы халат. Эшли не знала, что ему даже ответить. Появился ком в горле. Нервы сдали. Слезы нахлынули градом. Она заплакала. — Иди сюда. Хан присел рядом и крепко обнял ее, начиная успокаивать. Но у Эшли не получалось. Терпение, выдержка, молчание — все выплеснулось наружу через слезы. — Я чем-то обидел тебя вчера? — спросил Хан, поглаживая ее по головке. — Прости. — Не из-за этого, Хан! — ответила она, громко рыдая. — Я не знаю, что со мной происходит! Мне очень плохо! И я не знаю, как избавиться от этого! Помоги, пожалуйста! — Посмотри на меня. Постарайся не дергаться. Эшли вышла из объятий и посмотрела тому в глаза. Сквозь очки было видно всю его жизнь в карих глазах. Не чувствовалось страха. Это ее успокаивало. Взгляд был таким, словно он пытается увидеть ее жизнь. Тело начало выворачивать наизнанку, очень трясти. Хотелось, чтобы тот перестал смотреть. Страх охватил ее разум. Но Хан не обращал внимания на новую волну слез. Эшли начала дергаться, но хватка до того сильная, что невозможно сопротивляться тому, кто сильнее, особенно в терпении. Следующий момент попросту изменил всю ее жизнь. Эшли ощутила несколько толчков в животе. Это заставило ее согнуться от боли и дико зарычать. Хан не следовал звать помощь. Просто уложил ее голову на свои колени и принялся успокаивающе поглаживать рукой. То, что сейчас произошло, не выходило из ее головы. Чувствовал ось, как Хан улыбался, с душевным спокойствием реагировал на каждое движение. Тело продолжало трясти от страха. Она увидела как кожа стала бледной. Эшли почувствовала себя настоящей дурой, что раньше не могла догадаться об этом. Дошло только сейчас. Как же раньше не могла догадаться об этом? — Ты беременна, — сказал Хан, продолжая успокаивать свою бывшую воспитанницу. — Вот почему тебе плохо. — Я не понимаю только одного, — начала говорить она. — Почему раньше я ничего не чувствовала? — Все будет хорошо, милая. Самое главное, тебе нельзя нервничать. Это навредит твоей малышке. — Малышке? — Эшли подняла голову с его колен и села перед ним, положив ладонь на свой живот. — Ты хочешь сказать, у меня будет девочка? Хан кивнул, продолжая улыбаться. Эшли даже не знала, что сейчас сказать. Чувствовалось только две вещи: то, что она сейчас на седьмом небе от счастья, и то, что ее любимый ничего не знает. Она от недопонимания схватилась за голову. До нее не дошло сделать хотя бы пару тестов, но из-за работы и переживаний за жизнь любимого ей не удавалось этого сделать. — Но он ничего не знает. Эшли вытерла слезы, чувствуя временное облегчение. Ее продолжало ломать, но в этот раз как наркомана, желавшего получить новую дозу героина. Она резко встала на ноги, услышав рев пикапа, от которого проснулись все дети в приюте. Причем знакомый рев. И четыре человека из машины вышло. Те, кто пытался однажды лишить приюта своей популярности. Эшли сейчас было плевать на свое состояние. Она с диким рычанием вышла вон из площадки, прихватив с собой лежащую на траве бейсбольную биту. — Эшли, стой! — Хан последовал за ней. Ей было плевать на предостережения. Главной проблемой было то, что эта фантастическая до жути четверка появилась не в то время и не в том месте. Она добежала до места и увидела этих четверых ребят. Они хотели выломать дверь, судя по кувалде в руке у одного из них. Но Эшли как раз вовремя добралась до места. Они не успели подойти к порогу. Эти ребята были не очень рады ее видеть, по их мерзким черным рожам. Из двери вышел Сэм в майке и шортах с очередной открытой банкой пива в руке. Из-за двери появились несколько воспитанников, которые тут же закрыли дверь. Значит, после отъезда из приюта в прошлый раз те несколько раз появлялись, чтобы забрать свое, что их не является. — Доброе утро, — сказал Сэм, сделав несколько глотков. — Вы всех разбудили. Это нехорошо — реветь двигателем в самое утро, когда все спят. — Это твой мужик новый? — спросила сестра одного этих головорезов. — А тот куда подевался? — Не ваше дело, ублюдки, — прорычала Эшли, сжав ручку биты до треска. — Какого хрена вы тут снова забыли? Пришли за своим — только через мой труп. — И через меня, — улыбнулся Сэм, посмотрев на дно банки. — До меня тут слухи доходили, что вы все-таки пытаетесь приют отобрать. У вас есть необходимые бумаги? — Опять вы?! — возмутился прибежавший Хан. — Эшли, не надо тебе гневаться сейчас. Ты знаешь, почему. — Да мне плевать. Лишь бы их тут больше не было. Эшли сделала несколько шагов вперед. Парень с кувалдой решил расправиться с женщиной с бейсбольной битой в руке. Но она не торопилась нападать, потому что знает, первыми всегда нападают мужики. И оказалась права. На нее взмахнули, кувалдой и… Парень не мог ее вытащить из мертвой хватки. Эшли держала кувалду. После чего вырвала ее из рук, убрала биту в подмышку и с яростью на глазах сломала опасный предмет на две части об колено. Эшли ударила противника. Мужчина отлетел в сторону. — Добавки хотите? — Эшли начала вращать биту в руке. — С радостью буду дать. — Неплохой пикап, а! Эшли, включая эту четвёрку, обернулась. Сэм чистил зуб пальцем от отображения себя на пикапе. Троица молниеносно подбежала к машине, но Сэм тут же перевернул ее. Все трое кинулись драться с ним, но хитрый заяц как-то умудрялся уворачиваться, нанося удары и пив пиво. Надо большой опыт иметь, чтобы так выпивать. Значит, жена за ним следит плохо. Он уложил только двоих, потому что женщин не бьет. Эшли только улыбнулась и в припрыжке ударила здоровую девку по голове. Одного удара хватило ее уложить на лопатки. — Что теперь делать? — спросил Сэм, выбрасывая пустую банку в сторону. — Раз уж они здесь частенько появляются, может, мне им урок преподать хорошенький? — И что ты предлагаешь? — спросила она отбрасывая биту в сторону. — Полиция их забирала. И похоже, тем вообще плевать на них. — У меня есть одна мысль, — улыбнулся мужчина, поднимая бровь. — Есть цепь? — Ее достаточно.***
— Я не думала, что ты можешь быть таким садистом, Сэм, — улыбнулась Эшли, смотря наверх. — Но все же мне нравится твоя идея. Только надо не забыть вытащить их отсюда через несколько часов, а то сдохнут либо от голода, либо от того, как их вороны заклюют. Им обоим было приятно смотреть на прелестную картину: как фантастическая четверка снова оказалась в заднице. Они четверо были подвешены к дереву на высоте более тридцати метров над землей. Эшли упала на колени и схватилась сильно за живот от нахлынувшей боли. Сэм вовремя среагировал. — Что с тобой? Сэм начал паниковать, когда Эшли упала на траву, сложившись клубочком. Слезы нахлынули градом. Он никак не мог оторвать ее руки от живота, чтобы выяснить причину всех этих появившихся болей. Но Эшли потеряла сознание от болевого шока. Сэм в панике взял ее на руки побежал в приют, запоминая место, где он повесил четверых идиотов.***
«Я не знаю, как себя чувствуют другие беременные женщины, но не являюсь в списке тех, у кого беременность протекает хорошо. Она протекает просто ужасно. В смысле, имею в виду то, что чувствую себя ужасно физически. В тот день, когда я узнала, что скоро стану матерью, состояние мое с каждым днем ухудшалось. Малышка, грубо говоря, поедает меня. Из-за этого все переживают за меня, не включая в этот список только маму. С ней было то же самое, когда была беременна мной. Все эти месяцы она была всегда со мной рядом, проводила практически все время со мной. Принимая лечебные чаи Хана, на время становилось лучше, малышка давала мне ненадолго покоя. Мать волнуется за своих деток. Это нормально. Мне не важно, сколько Эванжелина пробудет рядом со мной, хотя говорила с самого начала, что рожать будем вместе. Хоть это мой девятый месяц беременности, та отстает от меня на каких-то три месяца, вынашивая в себе близнецов. Заключили пари, так сказать. Для меня было радостью лежать с ней в одной палате. С трудом мама уговорила врачей. Зато родственная душа на месте. Я буду не против помогать матери. Даже если попросит посидеть с ее детьми, но только при условии, что Михаил в обморок не упадет, когда мама будет рожать. Незадолго до сохранения заставили его видеоролики смотреть, поедая попкорн. Для нас это было интересно, а для Михаила, как для моего любимого отчима — настоящий ад, из которого ему хотелось как можно быстрее выбраться. Отчим мне пригрозил, что кучу работы даст, когда вернусь. Пускай идет нахрен с этой работой. Я уже доказала начальству, что это не мое — ликвидировать. К тому же я давно как в отставке. Я могу себя в инженерии найти запросто. Или буду пинать новеньких летчиков в академии, где работает мой любимый братик Мэтт. Это вообще отдельный концерт. Брат завизжал как девчонка, когда узнал, что скоро станет дядей. Одной племянницы ему маловато. Хочет еще одну. Крис отнесся к этой новости более чем спокойно, а вот Мину с трудом получилось отцепить от животика. Понимаю, это очень интересно и увлекательно, но везде нужно иметь границы. Я все вспоминаю своих деток. Нам с Сэмом и Ханом получилось сделать из них замечательных людей. И воинов, которые могут постоять за себя. Несмотря на то, что я в середине срока не могла уже летать, проявила терпение объяснить им, как и что следует делать во время полета. Мы втроем договорились делать каждую свою работу. Моя, например: следить за разминкой перед полетами. Просила каждое утро разминать все части тела, даже сами крылья. Научила их, как прятать крылья, когти, ястребиные глаза. Хан давал им дыхательные упражнения, учил контролировать свои эмоции и чувства. Как мастер по дракам, научил многим приемам, которые также решил освоить и Сэм. А вот друг-алкоголик следил за тем, как они летали. С каждым разом тестов на выносливость и реакцию становилось все больше и больше. Я наблюдала за их полетом на каждом занятии. Это было просто замечательно. Недавно их обучение подошло к концу. Мы научили их всему, чему могли. Все нехотя разъехались по домам, не желая расставаться с нами. Они прекрасно понимали, рано или поздно придется возвращаться домой. Мы договорились видеться с ними как можно чаще. Я прослезилась, когда те назвали меня своей матерью. Для меня это был шок колоссального уровня. Приходили ко мне пару дней назад. Беспокоились за меня. Даже подарок каждый не постеснялся принести. Кто-то самодельную открытку, кто-то даже не пожалел свои накопленные деньги потратить на какую-нибудь одежду для моей малышки или погремушку. Это так мило. Даже не знаю, как отблагодарить их за такую преданность. Родственники все не могли отстать от меня своими беспокойствами. Я хотела убить врачей и Михаила, намекнувших мне сделать аборт. Поклялась своей задницей выносить малышку до конца срока и растить. Жду момента назвать ее по имени. Да, я долго думала над именем, но все-таки выбрала подходящее. Даже записывая свой голос на диктофон, не буду произносить. Иногда я думаю о своем муже. Я даже не знаю, каким именем его называть. Уж лучше земным, чем настоящим. Я до сих пор не могу простить себе того, что не узнала об этом раньше. Как он там у меня? Все ли хорошо у него? Я чувствую, ему тяжело без меня. Нам тяжело друг без друга. Как говорил Хан несколько месяцев назад, нам получится встретиться. И мой муж отнесется со спокойствием или с радостью, когда узнает о том, что у него есть дочь на Земле. К тому же Николос говорил мне, что не будет против отцовства. Хотел ребенка. Глубоко в душе он прекрасно понимает то, что сейчас происходит — это все реально, а не какой-то там интересный сон. И несмотря на свою беременность, я продолжаю поддерживать связь с Кейдом. Он приезжал несколько раз ко мне, чтобы узнать, как себя чувствую. Было видно, я нехорошо себя чувствую, но улыбаюсь и говорю: «Все будет хорошо». Каждый раз при нашей встрече. Кейд видит, ребенок пожирает меня. Пожирает так, что я не могу встать сама на ноги. Да, из-за беременности появилась анорексия. Признаюсь. Это не мешает мне продолжать улыбаться. Я делаю все, что мне говорят. Получается держать себя в руках, хоть и мои руки уже истыканы иголками. Второй месяц уже лежу в больнице, на сохранении. Честно признаюсь, тут я сдохну быстрее, чем дома: делать нечего, смотреть по телевизору тоже нечего, поговорить не с кем. Скукотища. Малышка скоро родится. Чувствую, как она сейчас пинается ножками под грудью. Я ее поглаживаю в ответ. Знаю, слышит меня сейчас и поэтому скажу: «Потерпи немного. Ты скоро на руках моих будешь». И когда говорю так, то на душе становится легче. Я не жалею, что забеременела. Мне есть, ради чего жить. Я благодарна каждому за поддержку. Самое главное, вернула себе веру в лучшее. Надо верить, и эта вера покажет себя с хорошей стороны в нужный момент». На улице уже вечер. Эшли не знала, что делать, помимо того как записывать свой дневник на диктофон. Матери в палате не было. Хотя должна уже появиться с минуты на минуту. Лежа на кровати ей с трудом удалось положить свой диктофон в тумбочку. Эшли тяжело вздохнула от неожиданных толчков от малышки. Она погладила свой живот и легла в удобное положение. Давалось все с трудом, но внимание на все это не обращала. Послышалось, как дверь палаты открылась. В помещение вошла мать с двумя кружками травянистого чая. Настроение матери было замечательным. Это заставило Эшли улыбаться. — Как ты? — Эванжелина поставила кружки на тумбочку и поцеловала в лоб свою дочь. — Я уже не знаю, мама, — Эшли осторожно присела, когда мама помогла ей, приподнять спинку кровати. — Горит желание выспаться хорошенько. — Понимаю, — Эванжелина подала одну кружку своей дочери. — Держи. Это поможет тебе немного успокоиться. После чего ляжешь спать. — Спасибо. Если получится еще, — Эшли подула на жидкость и сделала несколько глотков. — Мам? — Что? — женщина тут же оторвалась от кружки. — Ты точно будешь рядом, когда наступит время? — Да, — Эванжелина взяла свою дочь за руку. — Я буду рядом, милая. — Спасибо. Эванжелина улыбнулась и принялась допивать свой чай. Эшли становилось тепло от этого напитка. Состояние нормализовалось от появившегося тепла по всему телу. Из-за этого ребенок начинал толкаться на приятные, но непонятные ощущения. — Я, пожалуй, не буду больше, — Эшли поставила кружку на тумбочку. — Больше не могу. — Не за что, детка. Отдыхай. Эванжелина поцеловала свою дочь в лоб и выключила свет в палате, оставляя у своей койки включенную лампу. Эшли прикрыла глаза, пытаясь уснуть. Перед глазами появлялись воспоминания. Вся жизнь была для нее как необычная сказка, в которой она была главной героиней. Очень многое произошло за этот год, когда сгорел ее университет из-за неисправной проводки: перевелась в престижный университет Техаса; доучилась последние месяцы; сдала все экзамены; встретилась с тем, кто стал ей замечательным мужем со временем; узнала о своем истинном происхождении; узнала, кто убил ее приемных родителей; перенесла изгнание автоботов; узнала, что скоро станет матерью. Этот год она никогда не забудет. Воспоминания заставили ее уснуть. Но это только ненадолго, ибо бессонница может показать себя в любую минуту. Ей снился сон. Причём очень прекрасный сон. Она видела, как кружит свою дочь, которой было около девяти-десяти лет. Малышка была копией Николоса — цвет его волос, глаза, даже крылышки песочного цвета с белыми пятнышками. Но удивительным было то, что рядом с дочкой был Николос. Он сидел под деревом и смотрел на закат. Малышка подбежала к своему отцу. Тот взял ее на руки и пошел в сторону Эшли. Она чувствовала, что перед ней стоит ее муж. Во сне он был реален. Живой. — Скоро мы будем вместе. В этот момент Эшли поняла все. Срок его изгнания будет недолгим. Всему этому будет возраст их дочери. Что-то заставит его вернуться в этот мир. Не добровольно, а по какой-то иной причине. Нужно быть готовой. Но не все сны проходят так, как хочется. Эшли закричала от боли. Когда она открыла глаза, увидела кровь ниже пояса. Эванжелина тут же проснулась и выбежала из палаты за помощью. Эшли не думала, что все может произойти так скоро. Эванжелина вбежала в палату вместе с врачом. Ее тут же повезли. Из-за сильной боли Эшли не понимала, куда именно везут, но радостью было то, что мать держала ее за руку. Боль была ужасной. Выворачивало сильно наизнанку. Эшли из-за боли не могла слышать то, что ее просят делать. Мать пыталась сказать так, чтобы ее услышали. Из-за боли никого не хотелось слушать. Она слышала, как ее хотели приготовить к операции, но кто-то сказал уже слишком поздно. Эшли не понимала, что они всем этим хотели сказать, но самым главным для нее было изо всех сил дать малышке родиться. Перед ее глазами начали появляться галлюцинации. Словно всю эту боль наносят ей врачи. Как скальпелем режут ей живот и, не обращая внимания на крики, делали то, что хотели. На самом деле с ней ничего делали, ничего не резали. Все прошло очень быстро, но казалось таким медленным. Эванжелина поглаживала свою дочь по головке, когда все закончилось. — Эшли, ты справилась. Умница. Эшли услышала детский плач. Это плач ее здоровой малышки. Сквозь слезы она заулыбалась. Но через мгновение она потеряла сознание, чувствуя обретенный покой. — Эшли…? Эшли!***
Сквозь сон горело желание попить воды. Сушняк в горле очень охватил. Но кроме сушняка ее беспокоила только несильная головная боль. Все дискомфорты, ужасные состояния исчезли, словно их и не было. То, что случилось недавно, казалось страшным сном. Эшли открыла глаза и тут же прикрыла их рукой от солнечного света. Казалось, она спит в своей комнате, а солнце ни с того, ни с сего разбудило. Это заставляло ее злиться. Когда зрение пришло в норму, посмотрела на свои руки, затем пощупала свое лицо. Никакого присутствия анорексии. Будто его и не было. Только не понимала одного: сколько времени прошло после той ночи? Она обернулась и увидела на соседней кровати мать, смотрящую прямо в люльку, в котором лежал маленький комочек в розовом комбинезончике. Эшли, увидев свою малышку, не смогла сдержать свой радости, от чего на ее лице появилась улыбка. Все кончилось… И женщина никак не могла этому нарадоваться. — Мама, — Эшли позвала ее охрипшим голосом. Эванжелина тут же обернулась и подбежала к Эшли, коснувшись ладони своей дочери. — Ну, я не маленький ребенок… — Нет, ты мой ребенок, — спокойно ответила Эванжелина, радуясь пробуждению своей дочери больше, чем за события, происходившие за всю ее жизнь. — Ты напугала нас всех, потеряв сознание, едва родив. Роды прошли с осложнениями, но патологий, к счастью, не выявлено ни у тебя, ни у нее. Твое состояние начало тут же приходить в норму. Признаки истощения практически исчезли. Эшли не отрывала взгляда с люльки, в которой лежала ее, рожденная совсем недавно, дочь. Спустя несколько секунд малышка находилась на ее сильных руках. Эшли, несмотря на страх держать ее, тут же принялась разглядывать ее. Такая кроха, а здоровье мамочке серьезно потрепала, — сказала про себя она. Но радость смешивалась с горечью: тот, кто подарил ей ребенка, сейчас находится в изгнании, без шанса хотя бы связываться друг с другом. А, ведь, ее дочка никогда не сможет увидеть своего отца, поговорить с ним, поделиться чем-то самым сокровенным, — от этого Эшли стало еще больнее. — Как ты назвала ее? — женщине больше всего на свете хотелось узнать имя своей маленькой внучки, ибо врачи, которые по-прежнему не могут до конца заполнить данные, ей надоели. — Кэтрин. Ее зовут Кэтрин. Она похожа на него. Эшли поцеловала Кэтрин в макушку. Ее любящая мама вздохнула с облегчением, когда узнала, что у Кэтрин не возникло никаких осложнений в плане здоровья. В ее голове до сих пор не укладывались события, произошедшие за несколько месяцев. Стала женой, счастливой матерью, обрела семью. Но больше всего вспоминался тот сон, где видела своего любимого. Значит, им троим когда-нибудь получится быть вместе. И в этот раз быть вместе навсегда. А сейчас самое главное, груз, который был у нее все время на плечах, спал, словно его и не было.***
Пять лет спустя — Мэтт, Крис, если вы сейчас не уберете весь этот срач, — выселю к чертям с квартиры! На улице жить будете! Женщина, стоя у двери, наблюдала, как ее братья уже который час обещают убраться в комнате. Но вместо того, чтобы сдержать данное обещание, практически весь день потратили на сплошные игры. И заигрались до такой степени, что Мине приходилось выполнять некоторые обязанности по дому: приготовить им с младшей сестренкой Кейт что-нибудь из еды, пока их отцы сидят в своей же комнате и едят заказанную пищу, которую и девочкам хотелось употребить; делать попытки старательно убраться в квартире, и даже заниматься стиркой (ей повезло: умеет пользоваться машиной, чтобы хоть что-то постирать). А Эшли называла своего старшего брата «дисциплинированным чистюлей». Как же глубоко женщина сомневалась в своих размышлениях. Ей хотелось хорошенько стукнуть их головы друг об друга, но через такой беспорядок ломать себе ноги и теребить нервы уж точно не хотелось. Братья вовсю были заняты игрой, а предупреждение только проигнорировали. — Эшли, давай позже, у нас тут полная мясорубка! — произнес темнокожий мужчина, с пристрастием смотря на экран и тыкая пальцами в джойстик. — Я вообще думал, ты уже уехала. Так мир хардкора только что начался. Не боишься, что Кэтрин своей активностью не задавит своего дедушку? — Кейд, несмотря на свои годы, прекрасно справляется с Кэтрин. И наведенный срач, как, к примеру, этот, — приучает убирать, когда меня нет. С него пример берите! — на последнем предложении женщина подняла на братьев голос, чувствуя как одна из вен на виске начала опухать. — Время уже позднее, девочки спать лечь не могут от несущихся матов с вашей комнаты и с громким звуком! — Сейчас-сейчас! Эшли терпела еще три минуты. Из-за двух идиотов ей не удалось уехать домой, чтобы уложить своего ребенка, потому что с укладыванием спать у Кейда возникают проблемы. Вместо того, что отправиться домой, пытается заставить братьев убраться в комнате, из которой распространяется сильный запах по всей квартире. Наоми находится в командировке в Канаде уже три недели. Но только та сказала идиотам, что ее не будет месяц. Они не знают, на что подписались. И Наоми должна приехать с минуты на минуту… И, похоже, это единственная причина, по которой она опоздала домой на очень долгое время. Верное, что женщина сделала, так это сообщила своей подруге заранее не звонить в дверь. Парни умоляли не говорить Наоми, но в таком случае сдержать слово она, как и другие девочки, не может. — Мальчики… — Мы же сказали, сейчас! — крикнули они оба, не понимая, что сейчас их будет ждать. Женщина услышала поворот ключа в двери. И поэтому женщина с улыбкой на лице достала с полочки аптечку, шину и эластичные бинты. Эшли тихо открыла той дверь. У Наоми уставший вид и испорченный от пацанячьего безделья. Так что в квартиру темнокожая женщина вошла с большой сумкой, которую Эшли соизволила взять, и с монтировкой в другой руке. И перед тем, как начать мясорубку, Эшли в знак приветствия обняла ее. Она сказала на жестах, что пойдет к девочкам. Наоми с разозленным лицом кивнула ей, вошла в комнату и закрыла дверь. То, что соседи придут с жалобами на погром и крики, — Эшли не сомневалась. И поэтому последовала тут же к девочкам. Девочки спали в ее бывшей когда-то комнате. Двуспальная кровать отодвинута к стенке, чтобы поместить в комнату двуярусную. Не удивительно, что девочки не спали. Мина, читающая сказку Кейт, оторвалась, когда услышала шаги в их комнату. — Закройте уши, девочки. Там доктор сейчас будет залечивать ваших отцов от игровой зависимости. Мина закрыла книгу и тут же достала из-под подушки две пары беруш. В связи с тем, что Кейт было всего лишь четыре, девочка не могла и не понимала, для чего они необходимы. И поэтому Мина сперва оглушила слух своей сестре. Успела малышка только сделать беруши в уши, как из другой комнаты послышались дикие крики двух братьев. Это даже заставило Эшли вздрогнуть от испуга. Когда Наоми вошла в комнату в одно мгновенье в квартире за три недели появилась умиротворенная тишина. От которой ей захотелось спокойно отдохнуть. Хотя бы в своей же квартире. Из закрытой комнаты слышно, как Крис пытался принять какое-то сопротивление, но Наоми до чего злая, что попытки бесполезны. А эт они не выучат в течение нескольких лет, особенно Мэтт. Младший еще божий одуванчик, несмотря на то, что обещал при заселении не превратить квартиру в свинарник. Как говорится, женщина — настоящий босс в семье. Почему? Потому женщины — сильный пол. Они в три раза больше переносят страдания и боль, чем мужчины. — Алло, скорая, — женщина, достав телефон из кармана джинсов, решила позвонить знакомым фельдшерам. — Это Руссо. Пришлите дружков Наоми к ней на квартиру. Очевидно, сотрясения мозга, ушибы и, скорее всего, переломы. Пострадавший.? Точнее, пострадавших от ее гнева — двое. И пускай они прихватят «успокоительное». Хорошо, жду.***
— Кретины, свиньи, идиоты…! — Ты и так уже сильно побила их, так что успокойся! Темнокожая женщина не сдерживая эмоций, горела желанием после монтировки наброситься на двух занудных папаш с кулаками, но Эшли отнесла ее в другую комнату, где сидели девочки. Кейт, сидящая на коленках у Мины, увидев мать, сняла беруши и побежала к матери в объятия. Старшая помчалась следом. Но перед тем как подойти к родственнице, та с интересом хотела взглянуть на отца и дядю. Но Эшли остановила ее, отрицательно кивая головой. Наоми не в настроении, чтобы сейчас разговаривать с дочерью, но Кейт очень сильно хотела к матери в объятия. В конце-концов ребенок очень соскучился по родной крови и женщина очень сильно понимала. Как только Эшли бросила ту на кровать, малышка запрыгнула к ней. Ничего не осталось как обнять крошку в ответ, чтобы хоть как-нибудь остыть. И Мина в придачу. Пока «босс» приходила в себя, Эшли последовала в комнату, чтобы посмотреть нынешнюю обстановку в мужской комнате. Какая-то сила заставила ее перекреститься, когда увидела состояние комнаты: повсюду куча поломанного хлама, джойстики сломаны, в экране компьютеры большая дыра, как и в одной из стен. Повсюду мусор и сидящие на кровати двое взрослых мужиков с многочисленными травмами, ушибами, синяками. И крови тоже прилично. Друзья-медики Наоми, конечно, представляли совсем другую картинку. Но впрочем, они тут же принялись их залечивать. Удивительно, братья не жаловались на переломанные конечности. Похоже, Наоми была не такой уж и злой, как представлялось на первый взгляд. Пощадила их, потому что очень устала и хочет спокойно лечь спать. Мэтт и Крис сидели молча. И их раскрашенные лица заставили Эшли засмеяться. — Тебе смешно? — Крис был зол. И зол из-за того, что его очень сильно побила какая-то женщина-медик. — По-твоему, я шут гороховый или кто? — Мы и так с тобой накосячили, так что заткнись и сиди молча, пока моя жена не набросилась с кулаками на нас! А ее кулаки опаснее самой монтировки! — спокойно реагирующий на обстановку Мэтт посадил разъяренного Криса обратно на кровать. — Эшли, почему ты не сказала, что Наоми уехала в командировку не на месяц, а на три недели? — А чтоб вам, сволочам, неповадно было! — женщина прислонилась плечом к дверному проему. — И вообще, вы, скоты, благодарить меня должны за то, что утащила ее от вас к девчонкам! И я много раз вам говорила: уберитесь в комнате, в квартире, девчонок накормите! Это плевое дело! А то Мине надоело за вас, двоих взрослых мужиков, распинаться! Вот и попали вы под раздачу. — С ней вообще все в порядке? С Наоми? — Крис указал рукой на коридор, где рядом находилась другая комната. — Я думаю, что нет. — Я предупреждал тебя неоднократно, брат, — Наоми лучше не злить, — Мэтт положил руку на его плечо. — И вообще она мне ногу сломала, когда хотел бросить ее. А в народе говорится: «Бьет, значит, — любит»! Сечешь, нет? — Мэтт, заткнись! — Заткнулись оба, иначе под мою раздачу попадете! За то, что из-за вас не уехала раньше домой! — женщина пригрозила им кулаком, братья тут же замолчали. — Значит так, я сейчас иду к Наоми, затем спокойно уезжаю домой. Если вы до завтрашнего утра не уберетесь в комнате и расшатаете Наоми невосстановленные от командировки нервы, — окажетесь в больнице. И сделаю так, чтобы вы не сумели заявить в полицию или суд. Вам обоим все ясно? Братья незамедлительно закивали головой. Эшли решила оставить их врачам, и поэтому направилась в другую комнату. Каково было удивление, но Наоми уже крепко спала в кровати, в обнимку с девочками. Стало ясно, пора ехать. Посмотрев на часы, женщина увидела как время доходило одиннадцати вечера. Заполнив фельдшерам все документы, та принялась уходить. Но перед тем как уехать, произнесла: — Девчонки спят. Так что убираемся молча. Сбежите — убью.***
Первым делом, что сделала Эшли перед тем как лечь спать, так это по-привычке пошла в комнату к дочке. Кейда в постели не было, но свет в доме горел. Значит, он сейчас у Кэтрин. Поднявшись на второй этаж, Эшли тихонько открыла дверь в детскую. Женщина не смогла сдержать улыбки, когда увидела спящих в обнимку Кейда и Кэтрин. Рядом лежала раскрытая книжка. Похоже, тот не заметил как уснул, когда уснула его внучка. — Что-то серьезное случилось, раз уж мне пришлось укладывать Кэтрин спать, — сказал мужской голос полушепотом. Мужчина открыл глаза и принялся вставать. Перед тем как выйти из комнаты, Кейд укрыл малышку одеялом и положил книжку на тумбочку. — Спасибо, что посидел с ней, — Эшли искренне была ему благодарна. — Я не знала, что так получится. — Что там случилось? — Долгая история. Расскажу уже завтра. Самое главное, никто не умер. Женщина нежно поцеловала спящую дочку в лоб. После чего выключила ночную лампу и вместе с Кейдом вышла из комнаты, по-тихому прикрыв дверь. — Кэтрин, небось, капризничала? — сердце Эшли обливалось кровью, когда смотрела на уставший вид Кейда. — Сегодня она очень активная. — Мы с ней договорились, если будет хорошо себя вести сегодня, то я, как ее любимый дедушка, прочитаю сказку на ночь, — мужчина последовал в сторону своей комнаты. — Твердая четверка. — Стоять! — Эшли бросила ему держащую за спиной баночку с таблетками. — О здоровье не забывай! Не хочу вызывать злющую Наоми на дом после избиения двух идиотов. — Ради этого стоит постараться, — мужчина открыл дверь в комнату. — Спокойной ночи, Эшли. — Не забывай, что он попросил меня позаботиться о тебе, — Эшли заставила его обернуться после этой фразы. — Спокойной ночи, пап. Ты точно заслужил отдыха сегодня. И завтра тоже. Кейд стоял на месте несколько секунд. Но спустя мгновение он улыбнулся и ответил: — Я в этом не сомневался, детка.