Батарейка

POV Егора. Братишки нас уже дожидались, но, против обыкновения, ругать Дальрина особо не стали – видно на них произвело впечатление, какой я стал тихий и покорный. Ничего, это временно. К ночи оклемаюсь – и пусть моё сопротивление бессмысленно, но и вы, гады, помучаетесь. Тем более, как шепнул мне Фехт, он умудрился случайно «забыть» дома поганое зелье, делавшее меня послушной игрушкой. Так что не одному мне ночью будет весело. Раздумывая так, я взобрался в повозку, уже зная, что ехать нам до темноты, а потом мы заночуем на другом постоялом дворе, уже завтра к обеду въедем в Столицу, а послезавтра братьям предстоит Круг. Но я, как ни странно, не боялся. Силы у братьев достаточно, а всё остальное зависит уже от их умений. И тут бойся, не бойся… так что я отмахнулся от мыслей на тему: а что будет если братишки проиграют, и стал тормошить Фехта на предмет кое-каких вопросов анатомии самок, которые лично для меня остались неясными: - Слушай, а можно я ещё про этих… самок… спрошу? Фехт, к которому начал возвращаться нормальный цвет лица, снова взбледнул, видно припомнив самые приятные моменты из нашей экскурсии, но стоически вздохнул и сказал: - Спрашивай, Экор. Если смогу – отвечу. - А вот скажи, а как их… ну оплодотворяют, что ли? Неужели простецы с ними сексом занимаются? Фехт закашлялся, пытаясь скрыть смех: - Ну ты любопытный… Нет, не занимаются. Просто будущие отцы собирают …эээ… свою сперму, а потом Глава Дома Рождения вводит её самке, которая готова на данный момент к вынашиванию. С помощью специального устройства. Судя по его описанию устройство это напоминало большой медицинский шприц, из похожего мне однажды уши промывала наша детдомовская врачица. Так, это понятно. Но я всё не унимался: - А куда вводят? Туда, откуда она потом … рождает ребёночка? - Нет, - терпеливо ответил Фехт, - Когда самка готова к оплодотворению – у неё на животе появляется такое небольшое отверстие. Тут важно не упустить момент и оплодотворить самку. А то потом придётся ждать дней десять-пятнадцать, прежде чем это отверстие откроется снова. А так сперма попадает непосредственно в матку, и оплодотворение гарантируется в девяти из десяти случаев. - Вот оно что… - задумчиво протянул я. - А скажи, как сами самки на свет появляются? - Так же как и другие дети простецов. В течение жизни самка способна родить раз тридцать-сорок. Потом её организм изнашивается, и она уже ни на что не способна. Таких самок простецы усыпляют. Но последняя беременность самки обычно наступает без оплодотворения и всегда рождается маленькая самочка, за которой нужно ухаживать не менее восьми-девяти лет, чтобы она стала способной к деторождению. - Так быстро? - Не очень-то и быстро. Когда-то этот период был длиннее, доходил до десяти и даже до пятнадцати лет, тогда самки имели зачатки интеллекта, но это было признано негодным – ведь в самке главное репродуктивные органы, а не мозг, поэтому после долгих лет селекции самки совершенно утратили интеллект, зато в плане репродукции развиваются очень быстро. Вот же гадство. Просто доктора Менгеле какие-то, селекционеры хреновы. Но, похоже, моя догадка подтверждается – предки самок действительно были женщинами, утратившими интеллект и конечности из-за генетических мутаций. Но с хуя ли вдруг взялись эти самые мутации? Ведь у них наверняка была причина. Даже если это была смертельная вирусная инфекция – она не могла взяться ниоткуда. Да, действительно, нужно побольше узнать о Божьей Буре, тут, вроде бы эту тему не любят, но может Фехт что-то скажет? Пока я раздумывал, Фехт терпеливо ждал, какой вопрос будет следующим. И я спросил: - Скажи, а поподробнее про Божью Бурю ты ничего сказать не можешь? Тут Фехт сделался ещё бледнее, и тихо спросил: - Экор, оно тебе надо? Это очень опасное, практически запретное знание, я подозреваю, что проигрыш отца в Круге был связан именно с его интересом к эпохе Божьей Бури. Ничего себе… Но почему? - Фехт… Это же пять тысяч лет назад было. Какая уже может быть опасность? - Вот и мой отец так же думал, - помрачнел Фехт, - а закончилось всё смертью для отцов и рабством для меня. Если бы я был постарше – думаю, что и я бы был уже мёртв. Знаешь ли ты, что в Глинтии нет науки, которая бы изучала прошлое? Всё только на уровне легенд и старых отрывочных сведений. А вот мой отец увлекался такими изысканиями. Более того, он переписывался с Фэкорскими учёными. И если раньше я думал, как и говорил тебе поначалу, что в смерти отца могут быть виновны только Дальзор и Амайа, то теперь у меня возникают мысли, что всё тянется куда выше, а Дальзор и Амайа просто удачно воспользовались ситуацией, но удержать в руках неправедно нажитое не сумели. - А ты не допускаешь такой мысли, что после гибели твоего отца в замке остались какие-нибудь его записи, которые нашли Дальзор и Амайа? Поэтому они и погибли? А Скатар просто воспользовался ситуацией, организовав покушение? - Какая ж ты умница… - вырвалось у Фехта, - у нас со Скареллом возникали похожие мысли, более того, мы пришли к выводу, что гибель Дальзора и Амайа совсем не дело рук Скатара. Да, он признал себя виновным на суде Великого Господина, но помимо того, что его заставили выдать Скарелла Семье пострадавших, никаких других санкций не последовало. Более того – влияние Семьи Скатара усилилось, выросло и их богатство. Словно Скатара вознаградили за потерю сына. Сейчас это одна из самых влиятельных Семей в Глинтии. - Но Скарелл… Как можно обречь сына на такое и жить дальше, как ни в чём не бывало? - Легко, - холодно произнёс Фехт, - после того, как Скарелл был выдан на поругание, Скатар получил разрешение на зачатие ещё двоих сыновей. Так что он ничего не проиграл. Правда, его тогдашний Младший супруг горевал по потерянному сыну и надорвался, подпитывая коконы так, что вскоре умер, но ведь это такая малость. Теперь у Скатара пять сыновей – это больше, чем у кого-либо из Благородных, исключая Великого Господина, и по слухам все одарены Силой в высшей степени. А Скарелл был не слишком силён, так что его отец только выиграл от этой рокировки и усилил влияние своей семьи. И я не сомневаюсь, что он и его старший сын Скайрим добились у Великого Господина разрешения стать противниками братьев, хотя обычно такие пары определяет жребий. - Как мерзко… - прошептал я, - а я-то думал, что мне худо жилось дома… Но здесь… Такое чувство, что жители этого мира в большинстве своём не любят, не заботятся, не сострадают, а просто ищут выгоду, ради которой можно пойти на всё. Как мерзко… Мне хотелось снова зареветь, но Фехт обнял меня и прошептал: - Не плачь. Ты хороший мальчик, Экор, и твой мир, я думаю, куда лучше этого. Но не стоит плакать, если ты хочешь выжить. Любовь, сострадание, милосердие – это всё слабость для большинства. Скатар жесток, но он сейчас входит в свиту Великого Господина. Скарелл добр, но именно он сейчас расплачивается за чужие грехи. Не плачь. - Но ведь ты тоже добрый, Фехт… Фехт лишь грустно улыбнулся и дотронулся до рабского ошейника у себя на шее. Гадский мир. И ещё почему-то у меня начала оформляться мысль, что за всеми неудачами, преследующими семью Дальрина, стоит именно Великий Господин. Но поделиться ею с Фехтом я не успел. Как выяснилось, наша беседа затянулась надолго, и пока Фехт меня успокаивал, мы успели приехать. Постоялый двор, у которого остановилась повозка был очень похож на предыдущий, разве что по размерам побольше, да обстановка роскошнее – видно сказывалась близость Столицы. Братьям с поклонами и извинениями выделили три комнаты с общими гостиной и передней, а так же шикарной купальней. В передней стояло несколько низеньких складных лож, на которых, как я понял, предстояло спать слугам. Дальхем и Дальхаш поместились в самой большой комнате с двумя широченными кроватями, а из двух оставшихся небольших комнатушек ту, что получше и побольше отдали Дальрину, а уж самую маленькую и без окна – мне. Но кровать там была вполне себе удобная, так что я не расстроился. Тем более, что братишки, скорее всего, уволокут меня к себе – не зря же взяли спальню на двоих. И я вздохнул и пригорюнился, тем более, что после ужина «час икс» стал неотвратимо приближаться. Дальхем уже отдал приказ Мино и Моммо привести меня в надлежащий вид, и внутри всё противно заныло. Дальрин вскинулся было вступиться за меня, но Дальхем ледяным тоном сказал: - Даже не начинай. Дальрин тем не менее открыл рот, собираясь протестовать, но тут неожиданно за меня вступился Дальхаш: - Не тронь Источника. Силы у нас достаточно, даже браслеты заполнены. А ему необходимо копить Силу, а не растрачивать её. А если в бою нам понадобится взять силу напрямую, а он не сможет её дать оттого, что тебе захотелось его дырку? Возьми на ложе кого-нибудь из слуг и успокойся. Дальхем был так удивлён отпором обычно спокойного, как танк, среднего братца, что тут же пошёл на попятную. Правда, слуги такой перспективе не обрадовались, да кто ж их спрашивал, как обычно… Дальхем зло скрипнул зубами и скомандовал: - Фехт! Гатта! Через полчаса вы должны быть в моей спальне! А затем они с Дальхашем отбыли к себе. Фехт только вздохнул, а Гатта, самый молоденький из слуг, совсем ребёнок, опустил голову и всхлипнул: - Я боюсь… Дальрин попытался вскочить и кинуться вслед за братьями, но Фехт удержал его: - Не стоит, Господин. Ваш брат зол и отыграется на вас или на Экоре. А я знаю его характер и постараюсь, чтобы Гатте… досталось поменьше. - Но.. – попытался возразить Дальрин. - Не стоит. Вы только разозлите своего брата ещё больше. Так что позвольте нам приготовить вас и Экора ко сну. Экор точно в нём нуждается. - Прости, - прошептал я. - Ты не виноват, - возразил Фехт, - тебе не за что извиняться. Пойдём в купальню, я покажу тебе, что можно сделать с волосами, чтобы они не мешали ночью. Я пошёл следом за Фехтом. На душе было мерзко.