Пламя

Поле боя воняет дерьмом, потому что перед смертью солдаты обсираются. Я это с пяти лет знаю, а ты?              Так ему сказал неприятного вида наемник, хвостом бегающим за Цареубийцей. Дикон не мог вспомнить его имени. Все, что он помнил – холодные серые глаза и издевательскую усмешку на обветренном, уже покрывшимся мелкими морщинами загорелом лице.              - Вас такому в ваших вычурных замках не учат, да? Ну, а я об этом в пять лет узнал.              Как бы ему не был противен безымянный наемник, изо рта которого разило гнилью и кислым вином,которое отнюдь не перебивало тухлого дыхания, но лишь усугубляло, он был куда более искушен в бою, чем Дикон, и с этим стоило считаться. Он видел, как тот носился по полю боя, сбивая меднолицых варваров с их коней, разя их мечом в грудь или голову, а потом вновь пропадал в облаке пыли и смога.       В чем-то, впрочем, прихвостень Цареубийцы ошибался. Это поле не воняло дерьмом. От него за километры, поднимаясь в небо столбами черного дыма, несло сожженным мясом, раскаленным металлом оплавленных доспехов, горечью осенних трав, перетертых в пепел ногами в тяжелых сапогах и копытами. Во скольких бы боях до этого не участвовал наемник Ланнистера - подобного сегодняшней битве он явно не видел. Никто из ныне живущих не видел, по правде говоря.       Мало кто предал значение слухам о том, что у прибывшей на Драконий Камень таргариеновской девчонки были драконы. В нее саму до последнего момента мало кто верил, пока Дорн и Простор не объявили вдруг себя ее союзниками. Все это казалось бреднями даже тогда, когда каждая портовая шлюха знала, что волосы у самоназванной королевы белые, как молоко, а количество ее любовников соизмеримо с размером того войска, что она привела за собой. Иноземные моряки даже поговаривали, до этого изрядно выпив, что армию Безупречных Драконья Королева выкупила, переспав с каждым из пяти тысяч солдат, после чего тех и оскопили в знак того, что сделка состоялась.Драконов и вовсе считали страшилкой, способом запугать и сломить боевой дух, ведь до этого дня никто в Вестеросе не видел этих сказочных тварей вот уже 150 лет. Никто не мог поверить в то, что выжившая дочь Безумного Короля придет в Вестерос из-за моря с тремя драконами, чтобы захватить Вестерос, как сделали это ее предки три столетия назад. Эйгон Первый Завоеватель, его сестры Рейнис и Висенья.              Сама по себе чудовищная огнедышащая тварь была размером с небольшую башню. Сидя же на скале, она возвышалась над немногочисленными пленными на добрые двадцать метров. Чтобы увидеть шипастую драконью башку, которая могла бы с лёгкостью раздавить всадника верхом на лошади, Дикону пришлось высоко задирать голову. Расправляя крылья, гигантский ящер закрывал полупрозрачными красными перепонками полнеба.       Ничего ужаснее в своей жизни Дикон не видел.       Судя по тому, как сильно в тесно сгрудившейся толпе помятых и вымазанных в пепле и грязи солдат воняло мочой и фекалиями, так думал не он один.       В сравнении со своим драконом Дейнерис Таргариен была похожа на маленько деревце, впереди которых она стояла на небольшом камне, что возвышался над пленными, чтобы все могли ее хорошо видеть и слышать. Натянутая, как тетива, и прекрасная, несмотря на то, как растрепались ее серебристые волосы, а изможденное лицо перепачкалось в пыли, она предлагала им сдаться.       - Сражайтесь за меня, либо умрите.       Голос юной девушки пронесся звоном стали по безмолвным рядам растерянно переступающих с ноги на ногу солдат. Ни ее слова, ни ее тон не подразумевали лукавства или перемены своего решения относительно тех, кто не станет воевать под ее флагом.       В кромешной тишине, что нарушалась лишь сопением гигантской черной бестии, несколько десятков человек рухнуло на одно колено, низко склонив головы. Остальные рассеянно посмотрели на них, потом на Дейнерис и наконец – на ее дракона, широко разинувшего алую пасть.        Последовавший за этим рев сотряс землю.       Яростный вопль, похожий одновременно на скрежет металла о металл и рокот камнепада, объял собой внутренности, хлынул в уши, заставляя людей падать на землю, будто громом пораженных. НоДикон остался стоять, как и его отец по левую от него руку.       Оставшихся стоять на ногах было немного, меньше половины. Все исподлобья наблюдали за тварью, боясь, что неконтролируемая тварь сорвется со своего каменного насеста и сожжет их всех, как она сделала с их армией пару часов назад. Но дракон остался сидеть на своем месте; он лишь раздраженно перебрал крыльями и повел усеянными острыми черными шипами плечами. Наросты с перепонками перетекали как пламя в печи по его угольной шкуре, каждая чешуйка размером с ладонь взрослого мужчины.       Широко раскрытые глаза Драконьей Королевы встретились с его глазами.       Ему стало страшно. Отец вышел вперед; ноги Дикона будто вросли в землю.       Нет, его отец не мог сдаться кому-то, кто сжег его войско, унизил его, приведя орду заморских дикарей, чтобы те грабили их города и насиловали их женщин. Его отец не станет позориться, надевая черное после того, как сражался за свою землю и свой народ в войне против иноземной захватчицы.       «Нет, карлик, мой отец не пойдет на это», - с отчаянием думал Дикон.       Мой отец слишком упрям, слишком горд, слишком стар. Он не примет милость захватчицы, не позволит считать себя трусом, переметнувшимся на ее сторону под страхом смерти. Не даст говорить у себя за спиной, что он предатель.       - Вы не можете отослать меня на Стену. Вы – не моя Королева.       Сердце Дикона упало.       Секундное раздумье, кивок, плотно сжатые, побелевшие губы Дейнериси карлик, безвыходно и чуть раздраженно, как показалось Дикону, выдохнувший, когда его повелительница отвергла его компромиссное предложение.       «Бесполезно», - думал Дикон, беспомощно глядя, как рослый дикарь с медной блестящей кожей хватает за предплечье Рендилла Тарли, «мой отец не такой, карлик».       «Он не такой, и он сейчас умрет».       - Если вы хотите убить его, то и меня придется, – он выступил из толпы, солдаты рассеянно расступались перед ним.       Отец тут же вырвался из хватки дикаря, но, не смея ступить дальше пары шагов, чтобы не спровоцировать меднокожего выхватить свой кривой меч, тут же яростно выпалил:       - Вернись в строй и закрой свой рот!       Дейнерис Таргариен нахмурила брови, вглядываясь в лицо Дикона:       - Кто Вы?       - Глупый мальчишка, - уже тише ответил отец прежде, чем Дикон успел раскрыть рот.       Они не смотрели друг на друга, и слова с пересохшего языка сорвались с усилием:       - Дикон Тарли. Сын Рендилла Тарли.       - Вы – будущее Вашего Дома. Эта война уже уничтожила несколько Великих Домов. Не позвольте этому случиться снова, преклоните колено! – взволновано встрял в разговор карлик.       Дикон видел, как у того было перекошено лицо, как нахмурил брови и как судорожно он перебирал своими крошечными, почти детскими пальцами.       Он оглянулся на свое отца, озадаченный. Смалодушничать и покорно склониться, или не дать отцу сгореть в одиночестве, будучи брошенным трусливым сыном?       Рендилл кивнул. Едва заметно, так, чтобы только Дикон мог видеть.       - Я не стану.       Карлик обреченно посмотрел на него. Может, он был разочарован? Повернувшись к своей королеве, он тихо заговорил к ней. Та слушала его с наполовину опущенными веками, жили на ее шее вздулись, а руки в жестких черных перчатках были крепко сцеплены на поясе. Она резко оборвала своего советника, злобно прошипела слова, которые не долетали до слуха Дикона. Между двумя развязалась крошечная перепалка, в которой карлик, боязливо отведя глаза, все же пытался донести свою правду, в то время как Дейнерис, нависнув над поросшим черной кустистой бородой советником, смотрела на того, едва сдерживая злобу. Так, по крайней мере, казалось Дикону.       - Я никого и не обезглавливаю, - донеслось с крошечного островка, на котором стояли двое, и стальные нотки в тонком, мягком голосе юной женщины продекламировали приговор.       Чудовищный черный зверь оживился и встряхнул огромной головой, будто ощутив решительность своей хозяйки. Никакие попытки карлика образумить Дейнерис не увенчались успехом. Она кивнула паре своих дикарей. Те схватили Дикона и его отца, пока ТирионЛаннистер растерянно смотрел то на королеву, то на них двоих, уводимых к месту прямо напротив крепко вцепившегося в кусок скалы дракона. Вблизи тварь была еще больше и еще ужаснее. Она свистела и плевалась, черные когти скребли по камню.       Сделав полшага в сторону сына, Рендилл взял его за руку. Он не мог отвести взгляда от черной тени, нависшей над ним с отцом.       - Рендилл Тарли, Дикон Тарли. Я, Дейнерис Бурерожденная из дома Таргариенов, первая своего имени, Разрушительница оков и Мать драконов, приговариваю вас к смерти.       Огромный горький ком в давно пересохшем горле мешал ему дышать.       Пауза в словах Дейнерис длилась целую вечность, и Дикон оглянулся на нее.       Сидящий на скале дракон возбужденно размахивал хвостом, ветер от которого обдувал разгоряченную кожу даже на расстоянии 20 метров.       - Дракарис.