Брошенный джедаем

      Аттолон. Планета пустынь и пауков. Мальчик поднял синие глаза на розовое полотно небес. Красиво. Солнце садилось, последние озорные лучи всё ещё бросали золотистые блики на огромные лишайникоподобные растения. Мальчик запрокинул голову, подставляя лицо вечернему солнцу. Сейчас он был счастлив. Такие моменты в последнее время были такими редкими.       Мальчишке было хорошо. Раньше, ещё месяц назад, ему так же хорошо было рядом с молодым мужчиной, так старавшимся ему помочь. Теперь между ними выросла стена. Или точнее пропасть. И парень чувствовал, с какой скоростью она росла.       Раньше и потом. Вчера и завтра. Эзра и Кэнан. И между всем этим стоит сегодня. Мальчик знал, что когда-то они с Кэнаном вновь будут мастером и падаваном, как раньше, но сначала надо пережить это самое сегодня. Оно всегда самое длинное и самое трудное. Однако сейчас вовсе не хотелось об этом думать. Сейчас был вечер, возможно, — закат этого сегодня, а возможно, — только его рассвет.       Эзра открыл глаза и невольно скривился от бьющего в глаза солнечного света. С другой стороны небесного полотна уже появлялись звёзды. Мальчик лёг на песок, положив руки за голову. Несколько звёзд вдруг напомнили ему нависшую над ним тогруту в тот день. Он сел. Вспоминать это снова не хотелось. Асока мертва. И всё из-за него. По крайней мере, он так думал, по крайней мере, это было так. Да, он винил себя в смерти этой смелой женщины. Если бы он не слушал Мола, если бы он был умнее, если бы он был сильнее, если бы жажда уничтожить ситхов не затуманивала его рассудок и не переросла здравый смысл… — Джедаи не говорят: если бы, — однажды сказал ему учитель.       Вот последний лучик солнца, пробежав по золотистому облаку, скрылся за горизонтом. Минута, и повеяло прохладой. Юноша лёг на песок и скрутился калачиком. Раньше Кэнан его уже бы давно загнал в каюту, одарив напоследок строгим, но тёплым взглядом. Раньше… оно прошло. Теперь он мог тут лежать хоть всю ночь.       Золотые песчинки ещё были тёплыми и согревали его тело. Так будет недолго. Песок так же быстро остывает, как и раскаляется. И не только песок…       Он искоса взглянул на небо. Мириады белых огоньков отражались в мальчишеских глазах. Почти месяц он не был там, за атмосферой Аттолона.       Только когда зубы начали отбивать ритм к бесконечному хоралу сенсоров, окружающих всю базу, он почувствовал, что замёрз. Медленно встав, мальчик поплёлся на корабль. Поднимаясь по трапу, он в последний раз взглянул на ночной пейзаж и юркнул в коридоры.       Зайдя в каюту, он вспомнил, что опасаться разбудить злобного лассата уже не нужно, ведь теперь у Зеба своя, новая, каюта. Взгляд упал на старый шедевр Сабин, лёгкая улыбка коснулась уст юноши. Эзра лёг на постель, спать не хотелось, хотелось просто подумать. Всё это не давало покоя. Эта каюта, эта кровать, это граффити, эти стены, двери, мебель — всё было родным, и всё это напоминало ему о его приключениях на «Призраке», а это причиняло боль. Теперь всё изменилось, мир смотрит на него по-другому, он по-иному смотрит на мир. Он вздохнул и повернулся спиной к стене.       Взгляд зацепился за маленький предмет на его столе — алую, отбрасывающую зловещее сияние пирамидку. Голокрон ситхов. Парень поднялся и, подойдя к столу, взял его в руки. Он чувствовал лёгкое головокружение, беря в руки этот холокрон, но почему-то после становилось легче. Странно то, что мальчик смог его открыть. Эзра не чувствовал в себе столько гнева, жажды мести или ещё чего-то подобного. В душе были лишь отчаяние и страх, а ещё боль и вина, но Мол ничего о них не говорил.       Мальчик сел и опустил голову так, что лоб коснулся одной из вершин ситской пирамиды. Почувствовав прикосновение холодного металла, юноша отпрянул назад. Подумав, он вернул холокрон обратно на стол. Закусив нижнюю губу, Эзра посмотрел на артефакт. Если честно, он видел в холокронах не просто средство хранения записей и разный там голограмм. Он чувствовал их мощь, ту Великую Силу, о которой Кэнан говорил так мало, но которая скрывалась в этих Хранилищах.       Прядь иссиня-чёрных волос упрямо упала на глаза мальчишке. Ещё мгновение он смотрел на холокрон, потом вздохнул и заправил волосы за ухо. Встав, Эзра взял шлем и накрыл им алую пирамиду, а потом вновь залез на кровать. Завтра новый день, завтра всё может измениться, и завтра он всё узнает…