В кладовке

Где-то за дверью ехидно захихикала Бев, и Эдди приложился головой о стену. Рядом тяжело, с присвистом, дышал Ричи, явно ощущая феромоны скорой течки. — Эдс, а ты знаешь, что… — Заткнись, Ричи, — сквозь зубы процедил Каспбрак, крепко сжимая пальцы в кулак, резко выдыхая. Рука Тозиера совершенно внезапно оказалась на коленке омеги и начала потихоньку подниматься вверх к бедру. — Ричи! — Эдс, — буквально промурлыкал альфа, не убирая руки. Эдди панически часто задышал, однако затем заткнул себе рот рукой. Усилившийся во сто крат аромат валерианы и чего-то древесно-пряного туманил разум, и Каспбрак беспокойно заёрзал на месте, все еще прикрывая чувствительный нос рукой. — Ричи, послушай меня. Нельзя поддаваться сиюминутным желаниям, после того, как страсть уйдёт, в нас двоих останется лишь разочарование! Прошу тебя, сохраняй трезвый ум! — Когда ты говоришь серьёзные вещи с таким умным лицом, у меня яички поджимаются, — доверительно сообщил Тозиер, медленно передвигая руку с бедра на пах омеги. Эдди едва не взвыл от острых иголочек желания, пронёсшихся по всему телу. Уповать на милосердие Беверли было бесполезно, эта омега давным-давно задалась целью свести друзей. Воздуха резко стало не хватать, и отнюдь не из-за астмы: альфа предпочитал действия словам, и уже вовсю орудовал в штанах у Каспбрака. Тот, к своему стыду, внезапно почувствовал, что между ягодиц стало подозрительно мокро. Сейчас он проклинал и Беверли с её маниакальным желанием, и чёртову течку, и дурацкого Ричи Тозиера, провалиться ему на месте! — Ричи! — буквально простонал омега, когда Тозиер особо чувствительно прошёлся пальцами по обнажившейся головке текущего члена. Мысли упорно ускользали совсем не в те степи. — Мне нравится, как моё имя звучит из твоих губ, — одобрил альфа, потирая уздечку и с наслаждением вдыхая прекрасный аромат апельсинов с горькой ноткой лекарств. — Хочу, чтобы ты выкрикивал его, когда будешь кончать. — Что ты… Такое говоришь… — еле произнёс несчастный Каспбрак, упрямый мозг которого совсем не хотел слушать размякшее от ласки тело и продолжал выкрикивать какие-то угрозы. Смазка уже потекла по внутренней стороне бёдер, Эдди абсолютно точно это чувствовал, чувствовал это и Ричи, который буквально озверел, утыкая омегу лицом в угол и стаскивая мешковатые шорты вместе с трусами. Аромат апельсинов тут был самым насыщенным, и Тозиер с наслаждением лизнул вязкую жидкость, совершенно дурея от вкуса, запаха и податливости омеги в его руках. Раздвинул ягодицы и провёл кончиком пальца по мокрому и судорожно сжимающемуся отверстию. Эдди что-то невнятно всхлипнул и попытался насадиться на палец, но альфа оказался проворнее, убирая руку подальше. — Эдс, — протянул он, чуть усмехаясь. — Не зови меня… Ох, Эдс. — Я хочу, — горячечно зашептал Тозиер прямо в наливающееся румянцем от стыда ухо. — Хочу, чтобы ты умолял меня. Умолял, чтобы я проник в тебя языком, вылизывая изнутри, добавляя пальцы и растягивая тебя под себя. Умолял, чтобы я вошёл в тебя, сразу до конца, одним мощным толчком, и трахал, не останавливаясь, засаживая прямо до яиц, чтобы наши бёдра сталкивались с громкими шлепками, слышными даже за пределами кладовки, чтобы каждый в этом чёртовом доме знал, что здесь происходит. Умолял дать тебе кончить, умолял, чтобы я повязал тебя и оставил на твоей шее метку, знак того, что ты, чёрт тебя дери, Эдди Каспбрак, принадлежишь только Ричи Тозиеру, и никому больше. Умолял, стонал, орал, пока мы стояли бы в сцепке, кричал моё имя, пока кончал бы раз за разом подо мной. И ты будешь это делать, ты понял меня, Эдди? — Я… Ох, господи! — крышу омеги снесло после того, как он почувствовал горячий влажный язык у входа, умелый, чёрт возьми, язык, который тут же проник внутрь, вылизывая, растягивая, буквально высасывая мутную смазку. Он не почувствовал, когда Ричи добавил палец к языку, он чувствовал лишь острое наслаждение, пронзавшее его от макушки до пят. Сразу забылись и робкие протесты, и собственная совесть, был лишь восторг. — Ох, Эдди, видел бы ты, какая ты сучка. Подмахиваешь моим пальцам, желаешь, чтобы внутри тебя оказалось что-то посущественнее и побольше, скулишь и плачешь, — почти любовно прошептал Ричи, двумя пальцами растягивая влажную дырку так, что стали видны внутренние стеночки, а омега захлебнулся визгом. — Ничего, Эдс, я помогу тебе в этом нелёгком деле. Чёрт, видел бы ты себя — обкончался бы. Блять! — Ричи, я не… Течка, опасно, не на… А! — Каспбрак буквально заорал, почувствовав, что Ричи, наконец, перешёл от слов к делу, толкаясь в горячее нутро омеги. — Блять! — Слышала бы тебя сейчас твоя мамаша, Эдди. Она бы явно не одобрила сквернословия, хотя, постойте-ка, мой член в твоей заднице тоже. Как ты будешь смотреть ей в глаза, а, Эдди? — Нашел время, — пропыхтел Каспбрак, млея от ощущения твердого члена внутри себя, — говорить о моей маме. — Для неё я всегда найду время, — хохотнул Ричи, резко двигая бёдрами и буквально вбиваясь внутрь. — Ты такой чертовски узкий, Эдс. Так сжимаешь меня, я будто в раю. Ну, почему ты молчишь? — Я… Ох, Ричи! — альфа положил одну руку на небольшой член омеги и собрал пальцами смазку, с силой проводя по нежному органу, вырывая из Эдди громкий стон удовольствия. — Вот так, сладкий, — пробормотал Тозиер, ускоряя толчки. — Не стесняйся, ты такой прекрасный. — Пальцы второй руки альфы скользнули по тёплому языку Каспбрака, ощупали внутреннюю сторону щёк, и Эдди, сам того не замечая, начал посасывать и прикусывать пальцы в своем рту. — Моя шлюшка. — Ричи! — Малыш хочет кончить? — ехидно поинтересовался Ричи, но у самого сбивалось дыхание, он чувствовал, как узел на члене начал медленно набухать, знаменуя начало вязки. — Давай, Эдди, сладкий, давай, кончай! — Блять, Ричи!.. — Каспбрак выгнулся под каким-то невероятным углом, брызгая спермой на стену кладовки, ощущая, как внутри него раскрывается узел альфы, наполняя, до боли расширяя задний проход, но вместе с тем принося такую волну удовольствия, что омега содрогался каждый раз, когда сперма Ричи толчками вливалась внутрь него. — Ричи? — Тшш, — Тозиер наклонился к шее омеги, с наслаждением втянул запах апельсинов и укусил. Эдди громко взвыл, и, кажется, ещё раз кончил. Он не был уверен, произошедшее являлось ему в какой-то мутной дымке. Настоящим было лишь огненное удовольствие, прошибающее нутро, и тяжёлое дыхание Ричи позади. Когда сцепка закончилась, Эдди Каспбрак упал на колени и попытался осознать всё. Мысли всё ещё путались, но одна мысль очень громко и навязчиво металась в голове. — Эй, Ричи? — Альфа заинтересованно оторвался от поисков своих штанов в полутьме кладовки. — А что, если я забеременею? Мы ведь… — О, Эдди, — Тозиер наклонился к лицу Эдди и улыбнулся. — Забеременеешь — чудесно, у нас будет ребёнок. Нет — тоже хорошо, значит, ребёнок появится позже. — Ты сказал «у нас»? — нахмурился Каспбрак. Ричи кивнул и расплылся в уж совсем глупой улыбке. — Люблю тебя, Эдс. — Не называй меня Эдс!