Фортуна Фатум

Мне сложно перейти на более медленный стук сердца. В который раз Лорд удивляет меня неожиданным признанием. И как у него это выходит?! Почему мне так сложно признать свою привязанность? Скорее всего, я считаю это слабостью, поэтому и скрываюсь от чувств. Риддла не слышно, в комнате по-прежнему светло, а легкий аромат миндаля заполняет пространство. Удивительно, насколько потрясающей может быть магия… совместная. Недавние ощущения были такими необычными. Необыкновенно прекрасными. Как будто я — начало, а Риддл — продолжение, или наоборот. Он позволил мне проникнуть в его магию, а я добровольно впустила в свою. Взаимное желание и притяжение. Я никогда не забуду эту ночь… впрочем, как и все наши предыдущие. Просто в этой есть что-то… волшебное. Улыбаюсь своим посредственным мыслям и глубоко вздыхаю от чрезмерной чувствительности. Не хочу больше думать о своих душевных переживаниях. На глаза попадаются две двери. Одна из них определенно — выход, а вторая… Хотелось бы в ванную комнату. Липкая влажность между ног неприятно холодит кожу, и я бы с удовольствием воспользовалась бы душем. Надеюсь, Волдеморт не будет против и не заметит моего отсутствия. Судя по его хмурому настроению, я делаю вывод, что лучше не попадаться ему на глаза. Тихонько встаю с постели и подбираю подол ткани. Удобнее кутаюсь в простынь и ступаю к первой двери. Заперто. Вторая. Открыто. Замечательно. В выемке замечаю светлую плитку и перед тем, как войти, бросаю быстрый взгляд на Волдеморта. Как прежде сидит спиной ко мне, одна рука свободно свисает с колена, а вторая поддерживает голову. Его поза кажется такой… человечной и настоящей, что я не могу сдержать искренней улыбки. Правда, стоит мне поднять уголки губ, как его спина становится более напряженной. Быстро убираю радостное выражение и только потом с испугом замечаю перед ним небольшое зеркало на стене. Встретившись с Риддлом глазами, я почти вскрикиваю от неожиданности и быстро захожу в ванную, скрывая неловкость. К несчастью, дверь захлопывается слишком громко, и я страшусь последствий. Минуту прислушиваюсь, ожидая уловить хотя бы шорох, но комната молчит. Облегченно выдыхаю и подхожу к раковине. Включаю воду и умываю лицо. Прокручиваю плёнку воспоминаний и ещё раз встречаюсь с чёрными глазами. Что это был за взгляд? Словно укор и злость… но не от моей улыбки. Поднимаю голову и смотрю на своё отражение. Зеркало похоже на то, которое висит в спальне. Ванная комната небольшая и светлая, душевая лейка не огорожена от остальной части помещения и свободно свисает с потолка. Сдвигаю ее ближе к стене и включаю холодную воду. Встаю под струи лицом к стене и опираюсь на неё руками. Движения слишком медленные, потому что в мыслях его лицо, которое не оставляет в покое. Низко опускаю голову и зачесываю мокрые волосы назад. Когда я спросила его про сожаление, то не ожидала такого откровенного ответа. Фактически он жалеет о том, что я появилась в его жизни, связанная по рукам и ногам. До сего момента я не задумывалась о собственном сожалении, а когда осознала правду, то удивилась сама себе. Сложно признаться, но всё, что со мной произошло, послужило уроком, ставшим впоследствии жизненным испытанием. Я воспринимаю данное как задачу судьбы, которую нужно обязательно решить. Сожаление всегда было направлено на недостатки в знаниях, я жалела о том, что не способна справиться с заданием и проклинала свою слабость, но, вспоминая все испытания, я понимаю главное — Риддл служит стимулом к совершенству. Я хочу стать лучше, и данное желание превращается в конкретную цель. Предположения и рассуждения отходят на второй план, впереди — действия. Разве я могу жалеть о спасении друзей? Нет. Разумеется, нет! Поэтому и о встрече с Волдемортом жалеть бессмысленно. Но… он сознался в противоположном, и теперь я не знаю, к чему это приведёт. Дотрагиваюсь лбом до плитки и наслаждаюсь холодными потоками воды. Чувствую мурашки по спине и откидываю волосы назад. Раздумываю о произошедшем, вспоминаю нашу связь и его последний взгляд в зеркале… как вдруг по телу проходит озноб. Не от холодной воды. От страха. Не могу справиться с собой и начинаю дрожать. Ногтями царапаю швы плитки и ужасаюсь осознанию. Ранее Риддл так себя не вёл. Отношение ко мне всегда сопровождалось злостью и насмешкой. Первое есть и сейчас, а вот второе… В лесном домике в нём не было похожей горечи, когда он признал, что я ему небезразлична. Почему сейчас он серьезен? Почему злится? Словно ему… больно. Больно? Сложно представить Лорда с подобным чувством. С физической болью возможно, а вот с… душевной. О Мерлин, что происходит? Сильнее надавливаю ладонями на плитку и трусь лбом о холодную поверхность. Не могу перестать дрожать, ужас постепенно охватывает разум. Его последний взгляд в совокупности со словами доказывает следующее: жалеет о встрече, укоряет, злится. И… отомстит. О нет! Что значит искренняя привязанность для нормального человека, вроде Виктора? Любить, защищать, быть ответственным. Что значит для Лорда? Ненавидеть, причинять боль, упрекать в причастности к возникновению привязанности. Бесшумно всхлипываю и всеми силами стараюсь найти причину для спокойствия. Но не могу. Её нет. Риддл никогда не считался с чужими чувствами и всегда действовал в соответствии со своими желаниями. Переступал через людей, неся страдание, и истреблял несогласных. К чему приведет моё влияние для него? Уверена, что, по его мнению, к слабости. К сожалению, он это понял. Отсюда упрек и ненависть! Великий Мерлин, не может быть, но… если раньше меня спасала уверенность, что он меня оставит в живых, то сейчас… Для Тёмного Лорда будет удобнее просто избавиться от проблемы. Возможно, с трудом и без особого желания, но он сделает это… Он убьёт меня, чтобы избавиться от зависимости, потому что сейчас наши отношения меняются. Влияние ли это разлуки и времени? Не знаю, но понимаю, что на смену симпатии приходит нечто большее. Это «большее» меня пугает. Не могу представить, что думает об этом Волдеморт, ведь, судя по его словам, он тоже понимает сложившуюся ситуацию. Если бы мне не было так страшно, я бы усмехнулась тому, что он первым обо всём догадался. Человек, который не принимает чужих условий и заботится только о себе, не будет прятаться за самовнушением и избавится от любого препятствия. Препятствие — это я. Мне не жить. Мерлин, помоги! Он убьет меня. Лучше бы всё было, как раньше. Как он смеет? Он снова во всём виноват. Зачем признался? Почему позволил себе? Ненавижу его! И себя заодно! Ненави… Жалостно вздрагиваю и вжимаю голову в плечи от внезапного прикосновения к талии. Нет! Нет! Уходи! Дрожу всем телом и ещё ниже опускаю голову. Не смею развернуться и встретиться лицом к лицу со своим палачом. Мой всхлип эхом отзывается в ванной, когда Лорд прижимается ко мне сзади. Я делаю шаг вперед и прикасаюсь телом к стене. Боюсь снова увидеть горькое обещание своей смерти в его глазах. Вода льется на нас сверху, я закрываю глаза, чтобы успокоиться и отвлечься на холод, но чувствую касание к плечу, поглаживание шеи и не могу избавиться от страха. От плеча его рука скользит к моей ладони и надавливает на пальцы. Я вздрагиваю от сломанных ногтей, но Риддл не уменьшает давление, а наоборот сильнее придавливает ладонь к стене. Второй рукой он убирает мои волосы на одну сторону, и я чувствую касание губ к ушной раковине. — Итак, грязнокровка, — от его голоса я жмурюсь до боли в глазах и молюсь богам о спасении, — что мне теперь с тобой делать? Нет! Проклятие! В его интонации нет и грамма двойного смысла. Его голос наполнен испытующим высокомерием. Прямой вопрос, на который у меня нет ответа. Я потеряла единственную причину, чтобы не бояться. Он способен меня убить, и я не знаю, какие найти доводы, чтобы он пощадил меня. Просить? Умолять? Убеждать? Как я могу убедить человека в том, что его собственные чувства ему же самому не помешают? Это бессмысленно! Почему я виновата в его чувствах? Да и чувства ли это? Лишь эмоции. Тогда в чём разница между чувствами и эмоциями? Мерлин, что мне делать? Ощущаю касание к копчику, проходящее вверх по позвоночнику. Каждый позвонок. По кругу. Слегка надавить и обвести. От приятных ощущений меня отвлекает резкий разворот. Лорд тянет меня за руку и с силой толкает к стене. Теперь я стою к нему лицом и вжимаюсь в стену. Прикрываю грудь, обхватывая ладонями плечи. Потоки воды мешают зрению, и я слегка щурюсь, чтобы увидеть его лицо. Риддл медленно поднимает руки и опирается на стену по бокам от моей головы. Смотрит на меня сверху вниз из-под опущенных ресниц и кривит губы в презрении. Сейчас он мне кажется ещё более высоким, потому что страх мешает мне расправить плечи и выпрямить колени. Тем более мне сложно поднять голову из-за льющейся воды. — Ну? — он спрашивает, а мой новый всхлип смешивается со звуками падающих капель. — Возможно… — дотрагивается до подбородка и резко запрокидывает мою голову вверх, я крепко жмурюсь из-за воды, — следует от тебя избавиться, — вопросительной интонации нет, я жалобно морщусь от отчаяния. У меня нет идей и нет выбора. В любом случае, терять мне нечего. Если будет хотя бы один шанс найти спасение, я использую его. — Это… — делаю паузу, потому что вода попадает в рот, и я немного поворачиваюсь в сторону, — это не моя вина. Слышу скрип ручки крана, напор становится сильнее. Я захлёбываюсь потоком воды, опускаю голову и быстро встаю на мыски. Водная пелена не позволяет открыть глаза, и я нервно вздрагиваю, когда Лорд дотрагивается до моей груди. Прижимается ко мне всем телом, я чувствую его твердость в районе бедра. Ситуация слишком интимная. До этого я ни разу не видела Риддла полностью обнаженным. Если бы я не боялась смерти, то отдалась бы желанию плоти, но сейчас мне нужно рассуждать здраво и спасать свою жизнь. Лорд цокает языком и, обхватив меня ладонью за нижнюю челюсть, поворачивает щекой к стене. Носом проводит по скуле, дотрагивается до мочки уха и слегка подается вперёд. Коленом раздвигает мне ноги и проводит членом вдоль половых губ. — В чём нет твоей вины, Гермиона? Не знаю, что выбрать — честность или ложь. Что лучше? Убедить его в своей никчемности, чтобы разонравиться или давить на симпатию, чтобы спастись? Во втором случае следует ждать милосердия, но оно ему чуждо. Чем больше я ему нравлюсь, тем более вероятна моя смерть. Мерлин, почему с ним так сложно? На мгновение я застываю от озарения. Ведь в наших чувствах мы похожи. Для меня подобное тоже впервые. Что бы сделала я на его месте? Хотя… я уже на его месте, потому что испытываю те же самые эмоции, что и он, только… вместо ярости, я чувствую… что? Хорошо. Я делаю выбор и принимаю решение. Спасет ли меня откровенность или нет, узнаю… — В противостоянии. Коротко и ровно. Озвучиваю правду. Он не отвечает, и я поясняю: — Моей вины нет в появлении противостояния, — чувствую его горячее дыхание на виске и сильную хватку на горле, — вы начали первым, — останавливаюсь и решаю отбросить формальности, — ты виноват во всём, — вытягиваюсь вдоль стены и ладонью касаюсь его плеча. — Я лишь хотела выжить, а ты использовал принуждение и заставил меня… — собираю храбрость и признаюсь, — заставил меня не жалеть о встрече с тобой. С трудом сдерживаю болезненный стон от его хватки в волосах, теперь моё лицо прямо напротив его. Я погружаюсь в необъятную тьму его глаз. Странная гримаса проходит по его лицу, словно… послабление злости. Не успеваю задаться вопросом, как меня отвлекают скрип крана и смена температуры воды. Привычная холодная заменяется на теплую, напор воды сдвигается в сторону. Теперь она льется на нас под углом, и я могу свободно смотреть на него. — Такое жалкое существо, как ты, не способно противостоять Тёмному Лорду. Опять «существо», Мерлин, дай терпения! Снова странная интонация, потому что я не вижу злости, а вижу… не могу поверить! У меня такое ощущение, что я зря волнуюсь за свою жизнь, потому что замечаю появление… азарта. Я часто наблюдала такое ранее. При каждом вызове, но почему он делает это сейчас? Я думала, у нас серьезный и важный разговор. Мерлин, что происходит? Неужели он уже принял решение о моей судьбе ещё до того, как прийти в ванную? Мне надо знать наверняка. Подозрение немного уменьшает страх, и я говорю: — Тёмному Лорду возможно, а что насчет Тома Риддла? Нет, это правда странно. Цвет глаз чёрный, злость отсутствует… и он меня целует… да, очень странно. От удивления я открываю рот и неосознанно встречаю его язык своим. Вода становится горячей. Забываюсь в поцелуе, но, когда обнимаю его за плечи, он отстраняется. — Тёмный Лорд и Том Риддл - одно и то же лицо, Гермиона, — теряюсь и от прямого смысла, и от его внезапной улыбки, — ты всегда будешь жалким существом, пока не примешь данный факт. Едва останавливаю себя от вопроса, хочет ли он моего… принятия. Я понимаю кто он, но мне всё равно непривычно слышать от него подобные слова. Не понимаю. Он меня не собирается убивать? Пропускаю мимо ушей оскорбление и смело говорю: — Я способна справиться. — С кем? — С обоими. Его улыбку дополняют приподнятые в иронии брови, а мой страх полностью сменяется негодованием, потому что я не знаю, к чему этот разговор. Я бы справилась и с Лордом, и с Томом, да и с самим Мерлином, если бы только знала, могу ли я рассчитывать на спасение или нет. Примет ли Риддл меня как свою слабость? Или нейтрализует как проблему? Мне нужно узнать, поэтому я возвращаюсь к его первому вопросу. — Что ты сделаешь со мной? После звучания мысленно даю себе оплеуху, потому что вопрос в совокупности с нашей позой наполняется двойным смыслом. Заметив насмешливый взгляд напротив, даю себе вторую оплеуху. — Убью тебя. Надежда вновь покрывается пеплом, и я злюсь на свою наивность. Отталкиваю его, но не успеваю уйти в сторону, как меня подхватывают под бедра и прижимают к стене. Чтобы не упасть, рефлексивно хватаюсь за его плечи и обвиваю талию кольцом ног. Я не хочу быть использованной перед смертью, поэтому подавляю всхлип и отворачиваюсь. Глубоко дыша, Риддл наклоняется к моим губам и шепотом спрашивает: — Теперь ты жалеешь? Изумленно смотрю на него. Происходящее понемногу проясняется. Вероятно, в моих глазах тоже появляется азарт, потому что Лорд наклоняет голову к плечу и приподнимает бровь в ожидании ответа. Обнимаю его за шею и с вызывающей интонацией говорю: — Я не буду жалеть, даже если ты меня убьёшь. Он коротко кивает и удобнее обхватывает меня за бедра. Чувствую головку члена у входа во влагалище и непроизвольно делаю движение навстречу. Сама тянусь к его губам, но Риддл откидывает голову назад и спрашивает: — Почему? Сложный вопрос. Сложный, потому что ответ известен мне, но опасен для обоих. Уверена, после моих слов он примет решение о моей судьбе. Смирится или уничтожит. Потому что… — Ты… — я проговариваю на выдохе и боюсь продолжать, в комнате много горячего пара, мы оба дышим тяжело, — ты занимаешь все мои мысли, — дотрагиваюсь щекой до его виска и провожу губами до уха, — ты неотъемлемая часть моей жизни, — прикусываю язык, чтобы сдержать стон, когда он аккуратно входит в меня, сильнее прижимает к стене и делает медленный толчок, — ты тот, ради кого я учусь и совершенствую навыки, — чувствую поцелуй на ключице и легкий укус на горле, — ты… — он проводит языком по линии подбородка и, не дойдя до рта, целует в выемку под нижней губой, — мой. Не хочу больше терпеть и жадно оттягиваю его верхнюю губу. Не чувствую насыщения и провожу по нижней, просовываю внутрь язык и всасываю его собственный. Ладонью провожу по волосам и глухо выдыхаю, когда он ускоряет движения. Температура в ванной добавляет пламени в процесс. Я выгибаюсь, чувствуя его в себе ещё глубже. От столь приятных ощущений у меня кружится голова. До боли сжимаю его плечи, чтобы не потерять себя в блаженной нирване. — Вот поэтому, Гермиона, — его движения настолько сильно задевают чувствительные места, что я едва различаю слова, — когда-нибудь я тебя убью. Его последние слова тонут в моем протяжном вскрике удовольствия. Я не могу показать всех чувств, которые переполняют меня внутри. Отдаленно слышу его прерывистый хриплый стон и чувствую, как влага на бедре смешивается с водой. Головокружение заставляет меня расслабиться в его руках, и я касаюсь лбом его ключицы. Счастье насыщает не только физически, ведь я услышала основное… Придерживая меня за талию, Лорд опускается на корточки вместе со мной, и я нахожу силы встретиться с ним взглядом. Мокрая прядь волос закрывает бровь и краешек глаза, его губы искусаны моими зубами, а в глазах серебристые вкрапления из-за влажности. Невольно любуюсь им и уточняю, правильно ли поняла: — Когда-нибудь, но не сейчас? Его знакомая ухмылка с языком на клыке прибавляет игривости, и я улыбаюсь ему в ответ. Притворно критичным взглядом он осматривает меня и прищурившись отвечает: — «Когда-нибудь» может наступить очень скоро, грязнокровка. Делаю глубокий вдох и откидываюсь спиной к стене, провожу ладонью от его горла до сердца и, послушав сердечный ритм, произношу: — Не раньше, чем я перестану быть… — морщусь от следующих слов и добавляю с дерзкой интонацией, — жалким существом, и тогда ты не сможешь меня убить. Он опускает взгляд на мою ладонь у своего сердца и скептически хмыкает от моих слов. Хватает за запястье и отводит в сторону. — Излишняя самоуверенность всегда сводит гриффиндорцев в могилу. — Как и высокомерие слизеринцев. Удивительная идиллия. Теперь я окончательно убеждаюсь в том, что Риддл смирился со своим отношением ко мне. Вероятно, призналась и я. Что будет дальше? Мне неизвестно. Одно я знаю точно — благодаря этой ночи мы стали ближе друг к другу. Однако страх не исчезает, и я учусь совмещать жизнь вне Лорда и с Лордом. Сложно, но… когда было легко?