Вампир

      Что происходит?..       Что вокруг меня, я знаю досконально: невысокая кухня с потрескавшимся потолком, за окном моросящий поток дождя. Воздух, насквозь пропитанный сигаретным дымом. Наверное мои лёгкие приспособились дышать этим газом, иначе, как объяснить моё нахождение в душной комнате, где любой другой тотчас задохнулся? Вопрос в том, что же такое происходит во мне? И почему, скажите, я беседую с тобой, хотя тут только один я? Ответ таков: я знаю что ты со мной. Твоё присутствие я чувствую всем хребтом и мне жутко это осознавать. Ещё как жутко. Всё пространство заполнено тобой и мне никуда не деться. Но почему, почему я ощущаю тебя, но не вижу?! А главное, за что?!       Объяснение этому только одно - моя ущербная сущность. Мне пришлось понять это довольно рано. Закон строг, но не справедлив. Так что если ты вампир, то не жди от жизни ничего кроме голода и мучений. Я так и не успел признаться тебе в моей проклятой судьбе, сейчас же я открываю свою тайну, которая подчиняет мою душу и моё тело. Удел таких как я - насыщаться людской энергией и чувствами, никогда не успокаиваясь и вечно ища всё больше и больше источников питания. Нам жизненно необходимо чувство любви, при недостатке которого начинается ужасная ломка, сродни наркотической. Она душит и изматывает, приказывая подчиниться её порыву не смотря ни на что. Вот и сейчас я нахожусь под самым острым и изматывающим приступом душевной агонии. Просто потому что я не имею никакой возможности чувствовать тепло твоей любящей души. Лишь леденящее дуновение воспоминаний. А где, где твоя душа?! По пути в неизбежность?! Не знаю это окончательно, что меня очень пугает. Парадоксально, но то, кто жизненно зависим от тебя не может знать до конца, стоит ли надеяться на твоё воскрешение. Я не имею ни малейшего понятия, куда ты отклонишься от роковой черты: вернёшься или уйдёшь навсегда?..       Неизвестность… Вот перед чем я содрогаюсь и холодею. Смогу ли я дождаться? А если ждать уже нечего?.. Мне не решится заглянуть в пропасть, так как выхода я оттуда не смогу найти… Остаётся только напрягать свой обессилевший разум в поисках ответа на мои бесконечные вопросы и проживать заново те мгновения, проведённые вдвоём…       Первый день, когда я впервые увидел тебя, помниться слишком отчётливо, будто он был вчера, до того врезался в память. В то время я проводил очередное занятие по игре на гитаре. Моя работа буквально вытаскивала меня из моей болезненной тяги к душам людей и я забывался. Думал, что могу перебороть мою слабость и зажить спокойно, без вечной проклятой мании. Считал, что прекращение назойливых попыток обрести желаемое закончит и саму охоту, но впоследствии окончательно убедился, что жестоко ошибался. Старался не обращать внимания, меньше думать о зверском голоде и делать иллюзию, что его нет. Однако… с того самого мига все мои планы по выходу из состояния мытарства разбились об пьянящее и вместе с тем пугающее чувство… Как бы я не бежал, как бы не скрывался от убийственной тяги, она снова появилась внезапно и накрыла с ещё большей силой. Прости, мне уже трудно дышать, нечто давит в груди и вытягивает последнее. Всё же я сумею выложить то, что давно живёт и паразитирует во мне.       Двадцать с лишним лет я вижу свет, но чувствую себя столетним, дряхлым стариком, предчувствующем конец. Чего конец, когда конец, кому конец, неважно. Главное это ощущение. Оглянешься, и никто не видит того что видишь ты. Видимо, только мне дано знать о неизбежном, как пророку. Но я не пророк. Ибо пророк знает как спастись, а я нет. Тупик.       Осознал я своё положение будучи подростком, хотя как оказалось оно проявлялось и в детстве. Только более легко. Позднее я начал замечать странную тягу в расположении окружающих, получая своё я действительно насыщался их энергией и не мог отстать пока от меня не уходили. Возможно люди считали меня довольно помешанным и ужасно надоедливым типом, наверное эта репутация заставила их избегать меня. Но никто не догадывался и не хотел догадываться о подоплёке такого поведения. Никого не интересовали истинные причины, как и я в принципе. Непохожесть делает нас изгоями. На меня напало одиночество. Оно и пробудило во мне Голод. В те минуты, когда он властвует над тобой, ты превращаешься в задёрганного и забитого бедолагу, которому всё время что-то не хватает, даже если он ни в чём особенно не нуждается. О, я был настоящим изголодавшимся зверем, во что бы то ни стало желающим набить своё нутро и не успокаивающимся, пока не найдёт то что нужно, спустя некоторое время вновь чувствующим разгорающиеся аппетит, подстёгивающий на новые поиски. Я не могу насытиться раз и навсегда. С каждым разом мне хотелось всё больше и больше, позднее мне становится недостаточно того, что я имею и опять меня одолевает изнеможение от вечной нехватки, ставшей моим проклятьем.       Состояние, которое я испытываю в этот момент превосходит все те муки, преследовавшие меня в прошлом. То что должно радовать не радует, а что не должно расстраивать, наоборот… Нечто идёт против меня и терзает каждый момент, только ненадолго отпуская, для того чтобы опять навалиться невыносимой тяжестью. Я думал, ты избавил меня от нехватки, напротив, ты всего лишь освободил от нужды на мизерный срок, а потом оставил в более углублённом кризисе. Это не твоя вина. Виновен в несчастье один я. Любить меня - самоубийство. Моя природа заключается в пожирании душевных сил извне, и тот, кто осмелился принять меня, рискует сгореть от истощения. Что и происходило с тобой. Не пытайся меня отговаривать, я слишком уверен в своих догадках. Казалось бы, случайная неосторожность, виновен зазевавшийся водитель, и ты в коме. Разве не от дефицита внутренних сил ты стал неосторожным? Моя интуиция говорит как раз об этом. Неужели мои близкие попадают под удар, допуская меня в своё сердце?! Стало быть, мне не суждено любить без последствий, так как моя аура сеет заразную чуму, разрушая вокруг себя добрые и искренние чувства… Я погубил тебя, сам того не желая и страшась. Что же я наделал!..       Когда-то всё было иначе. Не помню точно, мысли перепутались в один поток хаотичных воспоминаний. Тот день… Его я не забыл. Помню твою худощавую фигуру, показавшуюся в дверях. На твоих узких и угловатых плечах висела зеленоватая толстовка. Полинялые штаны, да простые серые ботинки. Лохматые светло-золотистые пряди непослушно топорщились и придавали некое озорство в твой облик. Более всего всплывает в памяти твой взгляд и улыбка. Я научился различать людей только по глазам. В твоих читалась детская наивность и жизнелюбие. Ни у кого до тебя я не видел столь открытую и лучезарную радость на лице. Для меня ты остался живым воплощением лета - беззаботного и весёлого. А как ты смеялся? Хрипловатый юношеский тембр запечатлелся бессмертным отзвуком в моём сознании. Я давал частные уроки, обучающие азам игры на гитаре и ты пожелал стать моим учеником. Ты изначально поразил меня своей способностью к музыке и вскоре оказался самым талантливым из моих учеников. Следом ты снова удивил меня, попросив об дополнительных уроках, между моими основными часами с группами. Ладно, я что ли против, ходи сколько угодно… На индивидуальных занятиях ты превращался в неуверенного мальчика и постоянно ошибался, забывая элементарные аккорды и сбиваясь с ритма, не смотря на то, что в группе ты играл безупречно. Об истинной причине я узнал спустя несколько месяцев. Меня мало потрясло твоё робкое признание, ведь я подозревал это и у меня были на то причины. Во всём твоём поведении прослеживалось смущение и скрытность. Ты боялся поднимать на меня свои глаза орехового цвета и опускал свои словно выцветшие ресницы. При этом я заметил, что твои зрачки были постоянно расширены. Мне было даже не по себе, так как такой взгляд значил либо наркоманию, либо хроническое волнение. Когда я касался твоих рук, поправляя тебя, ты чуть вздрагивал краснел. И так каждый раз. Поначалу я не обращал на эти странные обстоятельства должного внимания, но перемены начали происходить и во мне. Заинтересованность перешла в симпатию, она, в свою очередь, преобразовалась в тягу. Неожиданно мне стало не хватать именно тебя, а твоё появление пробуждало у меня тёплые чувства. Настроение тотчас повышалось, каким оно не было отвратным. Какое сожаление я испытывал, когда за тобой закрывалась дверь, твой уход всегда был для меня неприятной новостью, и так хотелось чтобы ты был у меня как можно дольше! Одиночество одолевало скукой и томление подстёгивало на мысли о тебе. Они отличались от тех мыслей, которые должны были возникать у нормального учителя к своему ученику, в них стала проявляться непозволительная интимность. Твой образ вызывал нежные и мечтательные мысли, осознавать это было ужасно. Я решил бороться, поставил себе цель изжить греховное влечение. До чего же была бесполезная затея… Но тогда я свято верил в свои силы. Причём зря.Но моя слабость прочно укрепилась и пустила цепкие корни, точнее путы. Ты завладел мной, заставил подчиниться, не применяя насилие. И стал моей частью. Мы влюбились друг в друга как дети, тебе простительно, ведь ты юн, ну, а я то что?! Ты заставлял меня восхищаться твоей искренностью, наивностью, даже какой-то беззащитностью, тебя хотелось защитить и заботиться о тебе. Когда я разговаривал с тобой, я вспоминал прошлого себя. Твои помыслы были знакомы мне словно ты говорил моими словами. Когда ты рассказывал о своих проблемах, я всей душой хотел устранить их, мне было паршиво осознавать, что мой лучик света начинает меркнуть под гнётом жестокой обыденности. Нет ничего хуже, когда весёлый человек, всегда вызывающий улыбку у окружающих, постоянно подбадривающий всех тех, кому тоскливо, сам теряет надежду и погружается в хандру и разочарование… И уже нет того неназванного спасителя, который делал поистине благородное дело-зажигал в людях позитивный взгляд на происходящее в жизни.       Во мне жил страх, сковывающий мою свободу души. Страх того, что если я допущу в полной мере всю мою привязанность, то я стану полноценным рабом твоего расположения. Ты желал моего раскрепощения, я не мог полностью отдаться чувству. Извини, но боялся. Того, что мои действия навредят тебе. Знаю, глупо скрывать и обрезать на корню, что нельзя истребить. Но я надеялся, что твоя склонность - блажь. Как бы эта догма не противоречила нашему взаимопривязанности и нашим желаниям.       Я внутренне согласился с ролью того, кто будет опекать тебя, что бы не произошло. Я чувствовал, что ставлю тебя под своё покровительство, но ты сам того не понимая сделался для меня более могущественным правителем моей души и моего сознания. Твой уход равен для меня жестокой потери. Потерей себя. Окончательно. И безвозвратно. Точно мне ампутировали жизненно необходимый орган и ничего не оставили, будто его и не было вовсе. Словно я всегда являлся неполноценным существом. Впрочем, так оно и есть…       Во мне кричит пустота. Она затягивает меня словно чёрная дыра, в свой тёмный, сумасшедший мир, где ничего нельзя понять и сохранить здоровый рассудок. Я ощущаю её всем своим хребтом, она пронизывает меня насквозь и сверлит меня изнутри, не давая покоя сутками, только ненадолго исчезая и давая мне немного передохнуть и успокоиться. Я очень ценю эти короткие промежутки, когда я могу расслабить свою бренную душу и вместе с тем и тело, изнывающее от духовного неимения. В тебе было то, что не давало мне покоя ни когда ты был в моём поле зрения, ни когда ты был в моих мыслях. Между нами тогда будто исчезли барьеры. Мы просто жили вместе и радовались, не думали ни о прошлом, ни о будущем, а жили моментом и ни о чём не переживали. Нам было просто хорошо и всё. Мы о другом и не думали. Я был тебе как старший брат, но ты бывал внимателен ко мне. Ты всегда улавливал моё настроение и спрашивал, что я чувствую, как мне живётся и что мне снилось. Пожалуй, ты был единственным, для кого я что-то значу. Знал бы ты, что для меня значишь ты. Всё. Абсолютно. Что же теперь? С тех пор как я простился с тобой всё для меня померкло, жизнь перестала быть жизнью, а стала привычным механизмом, который работает сам по себе. Я же словно выпал из общего потока и оказался на краю, где моя участь быть посторонним наблюдателем. Да что уже, и смотреть стало паршиво. Будто я незаметно для себя умер, но всё равно вижу всё и чувствую, но под другой гранью. Вроде существуешь, рассудок при месте, однако ничего не понимаешь и не осознаёшь. Остаётся только вспоминать то время, когда я жил по-настоящему. С тобой. А ты меня вспоминаешь? Хочется верить что всё-таки ты разделяешь мои чувства. Однако… Лучше тебе не знать всю правду. Твой покой дороже всего. Ты не должен волноваться из-за моего личного сумасшествия. Не надо. Ты чистое существо и я не имею права осквернять твою юную душу. Ты всегда был выше меня, жалкого невольника своих желаний. На что я тебе сдался не знаю. Я достоин лишь презрения и тяжёлой судьбы. Ты не обязан ломать свою жизнь ради меня. Это моя участь и мне никуда от неё не деться.       Почему прошлое не настоящее? Я хотел быть сильным, но устал. Не люби подростка. Не люби свой пол. Не люби своего ученика. Я нарушил все эти три правила. И влюбился, в того с кем у меня не может быть будущего. Зачем? Словно судьба в насмешку свела меня с ним, желая убить последнюю надежду на счастье. Я не понимал, не понимаю и не пойму зачем нужны эти выбивающие из жизни сильные, разрушающие чувства. В чём их предназначение? Разве их сущность состоит только в сиюминутном восполнении духовного неимения? А дальше? Неужели только это и всё? Если так, то это просто бессмысленно. Была бы моя воля, я давно обрезал с корнем эту ненужную склонность. Но как уничтожить то, что нематериально? Это как стараться рассеять призрак, который невозможно ни осязать, ни навредить ему.       Любовь - это как капкан. Сначала мы ведёмся на лакомый кусок приманки, с удовольствием обманываемся чудесному запаху, ловко прикрывающего опасность, и, одурманенные, бежим навстречу, да ещё радуясь внезапной удаче. Однако, мы осознаём угрозу слишком поздно. Острые зубья ловушки сомкнулись, мы в плену. Без потерь не выбраться. Неумолимая правда предстаёт перед нашим взором, порой многим страшно глядеть на неё. Отрицать её бессмысленно, вот она, во всём своём блеске: мы пойманы, так нелепо и глупо. Кто-то начнёт метаться, выть, проклинать всё на свете, но все эти действия бессмысленны, мы попусту мечемся на цепи. Остаётся один выход - болезненный: отгрызть себе часть души, чтобы вырваться из цепких объятий привязанности. Распороть до мяса свою душу и захромать прочь, оставшись калекой. Рана будет кровить и болеть, напоминая о том опыте, вызванный жалкой слабостью и наивным стремлением к чуду. Поймёшь, что влечение забрало с собой часть тебя и эту часть никогда не вернёшь. Кто зарубил себе на сердце этот урок, тот предостерегает себя от следующих роковых выпадов и почуяв манящий аромат, уйдёт подальше от грешного места. Остальные так и будут каждый раз попадаться на одни и те же уловки, раздирая вконец себя на куски.       О чём я жалею? Почему я жалею? То что составляет мои мысли прошло. Прошлое не сейчас. Его нет как такого. Конец фильма, Рихард. Время титров. Но всё равно, почему же я убиваюсь по тому времени, что стало лишь воспоминанием? Хватит уже надеяться на сомнительное чудо, надо проснуться и ожить. Но как спрашивается жить? Остаётся только либо подавлять свой голод, либо снова искать другой источник утоления… К черту это. Разве я живу только по схеме: жажда-поиски-обретение-расход-снова жажда?! Это уже изжилось, чтобы снова повторять. Довольно с меня. Я слишком вымотался своей ролью и не хочу начинать заново, чтобы упасть опять. Ничего более я не хочу, не желаю и ни о чём не мечтаю, кроме как увидеть тебя.       Дорогой Пауль, раз ты всё-таки со мной, то дай мне знать, что ты вернёшься. Или сделай одну услугу. Убей меня. Пожалуйста…

das Ende.