Не только ты был мертв этот год

      Гарри не понимал.       Что хотел от него этот, без всякого сомнения догадливый, но никак не догадывающийся юноша? Почему он не осознавал, что их Гарри уже нет? Да и если исходить из судьбы левого глаза и чертового пулевого ранения в голову, Харт, определенно, не хотел возвращаться.       Но в том-то и дело, что Эггси понимал. Но никак не мог отступиться от своего, от возвращения того саркастичного и лощеного агента, в которого он был влюблен. Какое был? Теплое чувство, живущее в глубине сердца, и его осознание, пришедшее где-то во время прыжка с парашютом, никуда не исчезли. Хотя Эггси и пытался его утихомирить, заглушить своими якобы отношениями с крон-принцессой Швеции, Тильде сама прекратила их общения, понимая все без слов.        А потом, уже после непонятно почему бьющего по сердцу прощания, Эггси принес щенка. Милейшего щеночка, породой похожего на полукровку бордер-терьера и керн-терьера. Только вот кому мешало это наставить на беззащитное животное пистолет?        Вот именно, точно не Гэри. Нет, конечно даже не всерьез угрожать кому-то невинному было ужасно больно, но даже это не причиняло столько боли, сколько вероятность — НетдаженедумайЭггсионвсевспомнит — невозврата Галахада.        Белые стены, ненавистные уже бабочки, от которых рябит в глазах, отчаяние, холодной ладонью сжимающее сердце, и испуганные, недоверчивые глаза Гарри — все это бьет по Эггси с такой силой, что уже невозможно сдерживать себя. И слова льются, льются, как сорвавшиеся наконец с поводка бешеные псы. И бешеные не столько потому, что вырываются бесконтрольно, сколько из-за злости, содержащейся в них, накопленной злобы и обиды.        А потом Эггси сдается. Просто потухает, как и огонь внутри, как и пропитанная эмоциями речь, за грубостями которой скрывались нежные, терзающие душу чувства к нелюбящему человеку.        План А — какое клише — не сработал. Так почему бы не приступить к выполнению плана Б, появившегося буквально прямо сейчас, при мимолетном взгляде на пистолет, направленный ровно в голову маленькой недокопии мистера Пикуля?        Так Эггси и поступает. Четким, выверенным движением — по крайней мере так хочется думать, глядя на адски трясущиеся руки — он отводит пистолет от дрожащей мордашки. А потом наставляет его на себя.        «Конечно, — с горечью подумал Эггси, — любой человек испугается, если при нем кто-то надумает совершить самоубийство». Ужас в глазах Гарри все еще не сменился узнаванием, и боль от пули в голове, как посчитал Эггси, точно не сравнится с болью, испытанной им, когда он понял, что его Гарри его не узнает.        И ничто не помешало нажать на спусковой крючок.                      Позже, с кровью на руках, Гарри понял.