Часть 1
27 сентября 2017 г. в 15:49
Солнце медленно садится и окрашивает город в тепло-желтый, несоответствующий погоде цвет. Лучи падают на последние этажи домов, и в квартирах создается уютная атмосфера. Но не в этой квартире.
Накуренная и пропахшая ментоловыми сигаретами двухкомнатная квартира потерпела бедствие, крушение. На кухне, где чаще всего хозяева уединялись, теперь было пусто. В раковине стояла чашка с недопитым кофе, на кухонном столе все также цветы. Ромашки. Его любимые. Только теперь они не приносят радость, а напоминают о болезненном прошлом.
На подоконнике все также покоились любимые романы, книги, которые вскоре запылятся и не будут приносить пользы и удовольствия, как делали это когда-то. Густой запах сигарет и еле уловимый ромашек смешались воедино, теперь мешая хозяевам квартиры дышать полной грудью. В спальне, где царят любовь и умиротворение, с этого момента будут править вечный беспорядок и угнетающая обстановка.
На кровать, которую они считали своим маленьким островком, на которой читали книги, на которой бесились и встречали рассветы, теперь без отвращения не посмотришь. Одна лишь подушка, пропитанная запахом чужого тела, тянет к рвоте, и внутри с треском все опустошается.
Хозяева, проводя последние минуты друг с другом, сидели на балконе и молчали, смотря на медленно заходящее солнце.
— Юнги, — дрожащим голосом сказал Чонгук и c неким отвращением отпил из чашки остывший и несладкий кофе. — Мне нужно уходить.
Мин молчал. Он смотрел куда-то вдаль, и внутри него было абсолютно пусто.
Вчера они также сидели на балконе, Чонгук пил свой эспрессо и читал вслух какой-то очередной роман, попутно анализируя его, будто Юнги это было интересно, и все рассказывал ему свои мысли. А Мин, устроившись на мягком кресле, все также курил свои ментоловые сигареты и пил чай с корицей. Он слушал младшего и иногда кивал головой, замечая, что у того красивый голос и то, как он интересно рассказывал.
Еще вчера чоновское дыхание щекотало его щеку, и кроличья улыбка выбивала воздух из легких. А что теперь? Рядом сидит обладатель бархатного и родного голоса, но теперь, кажется, такого чужого, что Юнги чувствует отвращение к самому себе.
— Юнги, мне пора, — дрожащий голос вперемешку с болью как нож вонзается в легкие Мина, перекрывая кислород.
Мин Юнги. Сильный и непоколебимый, который всегда твердо и до последнего стоит на своем, никогда не держащий людей, если те хотят уйти, произносит:
— Дождись заката, — в его голосе чувствуется равнодушие, но в ту же секунду он тихо всхлипывает.
Он настолько слаб, что не может отпустить Чона. Ему не хватает той строгости и непоколебимости, которую он всегда так трезво держал при себе.
— Мы уже все решили, Юнги, прошу тебя, — младший опускает голову, и по щекам его текут слезы.
Юнги тушит сигарету и уходит с балкона, оставляя за собой младшего, который вскоре повторяет действие хёна.
— Мы больше не увидимся? — с горечью в голосе спрашивает Юнги, и где-то внутри начинает все закипать. На глаза наворачиваются слезы, но он же мужчина. Позорно плакать.
— Нет, — еле слышно говорит Чонгук и, опустив голову, всхлипывает.
— Иди уже, — гордо говорит Юнги, отчего у младшего расширяются глаза, и сердце начинает разрываться от такого холодного и чужого Мина.
— Прощай, Мин Юнги, —шепотом произносит Чонгук, и, несмотря на такой позор, по щекам текут слезы.
Юнги молчит и лишь слабо кивает. В его горле застревает ком, слезы начинают предательски стекать по щекам старшего.
— Чонгук, вали уже, — хрипло и торопливо говорит Юнги и всхлипывает.
За младшим с громким грохотом закрывается дверь.
Это был их последний закат.