Каждый боится смерти, но никто не боится быть мертвым. (с.) Рональд Арбатнотт Нокс
─ Вот черт! Юнги хмуро провожает взглядом отъезжающий автобус. Следующий ждать не меньше получаса, а пешком тащиться особого желания нет. Он с осторожностью опускает на ближайшую скамейку коробку, которую всё это время нёс в руках, и проверяет содержимое. «Надеюсь, Намджуну понравится», ─ при мысли о по-детски восторженной реакции именинника на лицо невольно наползает улыбка. «Не может не понравиться», ─ решительно отметает все сомнения Юнги, натягивая рукава толстовки на порядком окоченевшие ладони. Среди столпившихся на остановке людей мелькает знакомая высокая фигура в чёрном пальто. ─ Эн-хён? Юнги уже собирается подойти, чтобы убедиться в правильности своей догадки, когда того громко окликают. ─ Хакён-а, прости, долго пришлось ждать?! ─ парень с ярко-рыжей копной растрепанных волос едва не сбивает незнакомца с ног и увлекает в сторону оживленной улицы. Налетевший порыв осеннего ветра заставляет плотнее закутаться в шарф. Юнги думает, что обознался, наблюдая за редеющей толпой, но не может избавиться от странного чувства, которое так старательно гнал от себя прочь в присутствие Намджуна.***
То лето выдалось на редкость холодным и дождливым. Намджун как раз заканчивал работу над аранжировкой к новой песне, когда разразилась дикая гроза. Увлёкшись, он не замечал ни бьющих по стеклам веток, ни вспышек молнии за окнами маленькой студии. Только погасший экран монитора заставил его вернуться к действительности и со стоном откинуться в кресле: электричество пропало очень не вовремя. Вместе с многочасовой работой. Искорка надежды вспыхнула в тот момент, когда Намджун буквально кожей ощутил вновь появившийся бледный свет монитора. Он недоверчиво уставился на пустой белый экран с мигающим курсором ровно посередине. Устало протер глаза. Ничего не изменилось. В отдалении раздавались глухие раскаты грома, а по телу расползалось ледяное оцепенение. Воздух вдруг сделался слишком густым, забивая легкие и лишая возможности дышать. «Тебе страшно?» ─ при виде возникшей на экране из ниоткуда надписи Намджун нервно усмехнулся и тут же согнулся от дикой боли в грудной клетке. «Думаешь, твоя музыка поможет сбежать от пустоты?» ─ неумолимо продолжил свой монолог невидимый собеседник, ─ «такой одарённый мальчик и такой наивный». ─ Издеваешься? ─ слова вырвались из горла сдавленным хрипом. «Ким Намджун, 23 года, подающий надежды музыкант, синдром внезапной коронарной смерти», ─ с трудом разобрал Намджун сквозь занавесившую сознание черноту. Он хотел ответить, возразить неизвестному шутнику, что в гробу он видел такие розыгрыши, но тело больше его не слушалось. «Тебя забудут, милый. Не вспомнят даже строчки из всего написанного, не будут плакать над твоими гениальными записями», ─ теперь каждое напечатанное слово врезалось в мозг тысячей игл. ─ «Не вини себя, Намджун-и, тебе просто не хватило времени. Но я мог бы дать тебе его. Не бесплатно, конечно же». ─ Кто ты? ─ скорее подумал, чем спросил Ким, теряя сознание от затопившей его боли. «Я? Никто. У меня нет имени», ─ буквы подернулись рябью, будто бы неизвестный сомневался в своих словах, ─ «так ты согласен?» Намджун почувствовал, как стало легче дышать. ─ На всё согласен, ─ побелевшие губы еле шевелились, но и этого оказалось достаточно. «Я уже у двери, впусти меня». Свет в комнате включился так же неожиданно, как и погас. На трясущихся ногах доковыляв до двери, Намджун распахнул её. Прямо на него смотрел смуглый молодой мужчина в чёрном пальто и чуть сдвинутой на лицо фетровой шляпе. Незнакомец улыбался. Если бы Намджуну когда-нибудь сказали, что ему суждено быть гидом по миру живых для самой Смерти, он бы знатно посмеялся. Теперь Смерть сидела напротив в него в обличье невероятно обаятельного юноши и потягивала из трубочки банановое молоко. ─ Это потрясающе, у вас все напитки такие же вкусные? ─ Ну, вообще-то нет, ─ замялся Ким, слегка (или нет) выбитый из колеи, ─ это Юнги-хён оставил, мне оно не особо нравится. ─ Ты помнишь, что не должен никому говорить? Даже этому своему хёну, ─ незваный гость закинул ноги на краешек письменного стола и ткнул пальцем в сторону Намджуна, ─ иначе соглашению конец. ─ Будет сложно объяснить твоё появление ребятам... ─ пробормотал тот, но тут же запнулся под выразительным взглядом собеседника, ─ и надолго ты здесь? ─ Ты хотел сказать «мы»? ─ пропел парень и с тошнотворно-сладкой улыбкой добавил, ─ пока мне не надоест. Знаешь, работа Смерти довольно скучная. Музыкант уже собирался расспросить поподробнее, что же входит в служебные обязанности Смерти, когда их разговор прервал стук в дверь и громкое «так блять, Намджун, долго нам ещё под дождём торчать». ─ Твои друзья? ─ невозмутимо поинтересовался гость. Намджун уронил ёмкое «семья» и второй раз за вечер отправился открывать. ─ Кто это? ─ настороженно спрашивает Юнги, первым влетев в помещение, и недоверчиво смотрит на чужака из-за растрепанных прядей выжженных осветлителями волос. Вода ручьями стекает с его одежды, наводя на мысль не иначе как о Всемирном потопе. Чонгук и Воншик, материализовавшиеся за плечами Юнги выглядят не менее промокшими. ─ Он, ─ Намджун оглядывается в нерешительности, ─ эмм… ─ Эн, ─ приходит ему на помощь объект обсуждения. Встав из-за стола, он с любопытством принимается разглядывать пришедших. ─ Просто Эн? ─ вскидывает брови Воншик и понимающе ухмыляется, ─ Намджун опять подбирает в команду артистов с улицы? ─ Сказал тот, кто так и читал бы свой рэпчик в разных притонах, если бы не он, ─ беззлобно огрызается Юнги, пока Чонгук помогает ему расстегнуть заевшую молнию на ветровке. Воншик стягивает липнущую к телу мокрую футболку, и ловит на себе оценивающий взгляд новичка. Привыкший ходить перед всеми обитателями студии хоть в чём мать родила, он чувствует себя странно смущенным от столь пристального внимания и весь оставшийся вечер предпочитает молчать, пока Эн с азартом исследователя разглядывает их небольшую компанию, засыпая Намджуна подчас бестактными вопросами. ─ Хён, ты уже закончил новый альбом? ─ Чонгук просматривает файлы на рабочем столе и оборачивается к Намджуну. ─ Осталось совсем немного, ─ Ким устало трёт виски: его голова раскалывается от необходимости контролировать ситуацию и делать всё возможное, чтобы друзья ничего не заподозрили, ─ если бы я только успел сохранить файлы... И пожалуйста, не пытайся посмотреть незаконченную работу. Чонгук неопределенно хмыкает и пожимает плечами. Ближе к полуночи они с Юнги решают отчалить в сторону общежития. Намджун думает, что есть что-то странное в том, как неожиданно младший начинает заботиться о неразговорчивом и колючем Мин Юнги, следуя за ним повсюду. Даже его широкая ладонь на чужом сутулом плече выглядит странно. Вероятно, Ким просто не привык к мысли, что его хён может общаться с кем-то ещё без желания сбежать прочь. ─ Послушай, а где я буду спать? ─ бесцеремонно вторгается в его мысли Эн. ─ А разве Смерти необходим сон? ─ с сарказмом интересуется Намджун, получая в ответ ощутимый тычок под рёбра. ─ Конечно, я же в человеческом теле, ─ возмущенно шепчет его собеседник, ─ и прекрати меня так называть. ─ Называть как? ─ Воншик со скучающим видом отрывается от экрана телефона, но получает в ответ гробовое молчание, ─ если вы не против, я тоже пойду. ─ Погоди, Воншик-а, ты мог бы приютить Эна хотя бы на сегодня? ─ Намджуну неловко просить, и о последствиях такой просьбы он может только догадываться, но выбор не то чтобы есть, ─ сам знаешь, диван в студии только один, а ты единственный из моих знакомых располагаешь нормальным жильём. ─ Да нет проблем, ─ отвечает тот без особого энтузиазма, надевая до сих пор влажную футболку.***
До квартиры Воншика они идут в неловком молчании. Когда тишина становится совершенно невыносимой, рэпер решает, что неплохо было бы узнать хоть немного больше о человеке, с которым придётся ночевать под одной крышей. На вопрос, откуда он приехал, Эн отвечает расплывчатым «это дальше, чем ты можешь себе представить». Воншик пытается пошутить про страны Африки и Северный полюс, но смеется он в одиночестве. Его собеседник улыбается раздражающе вежливо и отвечает общими фразами, так что стоя у двери в подъезд Ким серьезно задумывается, не оставить ли его ночевать на лавочке. ─ Ты странный, хён ─ не выдерживает Воншик, когда гость, не раздеваясь, ложится на расстеленный им второй матрас поверх одеяла. ─ Правда? ─ Эн с недоумением смотрит на него чёрными в полумраке глазами. ─ Пальто хотя бы сними, прежде чем заснёшь, ─ усмехается Ким. ─ Поможешь мне? ─ вполне невинно интересуется Эн, вставая с пола и подходя всё ближе. Вот тут уже Воншику становится не до шуток. Он старательно избегает зрительного контакта, но взгляд застывает на чужих приоткрытых губах, а воображение красноречиво подталкивает вперед. ─ А надо? ─ Воншик старается, чтобы его голос звучал как можно спокойнее. Он опускает руки на воротник чёрного пальто и медленно расстёгивает верхние пуговицы, думая, что идея забросить свою личную жизнь была так себе, если теперь его заводят и вгоняют в краску подобные вещи. Пальто с глухим звуком падает на пол. Воншик отстраняется, ощущая фантомную мягкость чужих губ на своих. «Только не говори никому», ─ просит он застывшего в недоумении Эна. Тот машинально прижимает ладонь ко рту и неуверенно кивает. Этой ночью он впервые спит, как обычный человек. В толстовке с чужого плеча и с живым теплом смертного существа под боком.***
─ Воншик разрешил мне оставаться у него, сколько понадобится, ─ как бы между прочим сообщает Эн во время похода в супермаркет, выбирая между банановым и клубничным молоком, ─ как думаешь, какое вкуснее? ─ Бери оба, ─ вздыхает Намджун, смотря на сияющего счастьем парня в обнимку с яркими упаковками продуктов. Про себя он радуется тому, что неизбежное снова откладывается. Ему спокойнее находиться в стороне, предоставив другу пусть косвенным образом, но решать его проблемы. ─ Знаешь, мне понравилось... ─ задумчиво добавляет Эн. ─ Что именно? ─ Не важно, ─ он улыбается, но на этот раз не как обычно, и в человеческом голосе Намджуну чудится вековая тоска потусторонней сущности, ─ всё-таки довольно одиноко забирать чужие жизни и не иметь даже возможности поговорить с кем-нибудь. Вернувшись в студию, Намджун оставляет Эна разбираться с продуктами, а сам спешит вернуться к работе. После их встречи Ким пишет музыку, как сумасшедший, забыв о еде и нормальном сне. Он очень боится не успеть, хотя точно не может сформулировать, что именно. Юнги ругается и заставляет его есть на скорую руку приготовленный рамен (на большее у них просто нет денег). Он не понимает причин такой спешки и скептически относится к его рвению, так же как и к предложению отдать вокальную партию в песне неизвестно откуда взявшемуся новичку. ─ Пусть попробует, если что, автотюн никто не отменял, ─ Намджун и сам не знает, почему загорелся этой идеей, услышав, как Эн подпевает попсовым песенкам в магазине (сама мысль записать совместный трек со Смертью кажется ему достаточно пафосной). Он обозначает псевдоним вокалиста лаконичной латинской буквой и приписывает к не так давно начатому предсмертному письму просьбу опубликовать запись в его день рождения. Своеобразная насмешка над судьбой, которую он так и не смог принять. Намджун делает перерыв, только когда они все вместе собираются навестить в больнице Хосока. Тот оживленно рассказывает им о «весёлых больничных буднях» и громко смеётся, но выглядит ужасно бледным на фоне друзей. Ким с трудом отгоняет щемящую горло жалость, замечая под сбившимся одеялом тощее бедро, которое он, пожалуй, смог бы обхватить пальцами одной руки. На Эна никто особо не обращает внимания, он останавливается в углу палаты, скрестив руки на груди. Безучастный сторонний наблюдатель ─ роль, от которой он при всём желании не смог бы избавиться. ─ Приятно было познакомиться, заходи как-нибудь, ─ говорит ему Хосок на прощание, освободившись, наконец, от крепких молчаливых объятий Юнги. ─ Непременно, ─ Эн чувствует себя так, словно его раскрыли. Во взгляде больного ─ понимание и немая мольба.***
─ Если наш новый альбом будет продаваться, денег должно хватить на оплату лечения, ─ оптимистично заявляет Воншик по дороге домой, ─ а он точно будет. ─ Не сомневаюсь, ─ задумчиво кивает Эн. Он неуверенно кладёт руку на плечо спутника в попытке подбодрить, даже на расстоянии ощущая, какой чудовищный хаос творится в чужих мыслях. Настоящий коктейль из страха, безумной надежды и злости на собственное бессилие. Дома рэпер получает сообщение от Намджуна о том, что кто-то слил ещё не вышедший альбом в сеть под другим именем. «Всё будет в порядке», ─ как мантру повторяет Воншик, запивая отчаяние пивом из холодильника. ─ Можно? ─ Эн садится прямо на кухонный стол, забирает жестяную банку из крепко сжатых пальцев и, подумав, делает глоток, ─ не думаю, что это поможет. ─ А что ты предлагаешь? ─ горько усмехается Воншик, запуская руку в волосы и оттягивая их до боли. Эн не находит ничего лучше, чем обхватить руками его шею и поцеловать. Робко, словно спрашивая разрешения. Он понимает, что эта идея ничуть не лучше предыдущей, но уже не может остановиться. И не только он. Воншик быстро перенимает инициативу, настойчиво впиваясь в пухлые губы, покрасневшие от укусов. Он, как голодный зверь, вгрызается в шею и плечи, оставляя на смуглой коже уродливые багровые следы. У Эна голова идёт кругом, как будто чужое опьянение передалось и ему. Он позволяет Воншику окончательно раздеть себя, и сам пытается помочь ему избавиться от одежды. Получается плохо: руки трясутся, а тело отказывается подчиняться временному хозяину. Эн чувствует себя до боли живым и кусает в кровь губы, чтобы не кричать от рвущихся наружу эмоций. Он тонет в лихорадочном блеске глаз Воншика, его жарких прикосновениях и хриплом шёпоте. На следующее утро им, вопреки опасениям Воншика, не становится неловко смотреть друг другу в глаза. В их сближении есть что-то неизбежное, и Эн ощущает смутную тревогу, ведь рано или поздно оно достигнет той точки, когда отпустить и вернуться к исходному состоянию будет практически невозможно. В студию они приходят позже обычного, еле выбравшись из объятий мягкой кровати. Там их ждёт чуть более хмурый, чем обычно, Юнги. У него разбита бровь, а на скуле наливается свежий синяк. ─ Этот мелкий гадёныш получил по заслугам, ─ заявляет он с мрачным удовлетворением. ─ Чонгук, ─ отвечает на невысказанный вопрос Намджун, ─ он сам признался Юнги в итоге. Воншик грязно ругается сквозь зубы, а Эн ловит себя на мысли, что макне неосознанно лишил их последней шаткой надежды. На этот раз он приходит навестить Хосока самостоятельно, едва не заблудившись по пути. Тот безошибочно определяет его присутствие, ненадолго очнувшись от медикаментозного сна. ─ Я ждал тебя, ─ губы больного растягиваются в тени той солнечной улыбки, которую Эн не раз видел на фотографиях на рабочем столе Намджуна. ─ Прости, что так долго, ─ он несильно сжимает безжизненно лежащую на одеяле руку Хосока в своей, ─ теперь всё будет хорошо. Тот еле заметно кивает в ответ. Выходя из палаты, Эн в недоумении проводит ладонью по щекам: они оказываются мокрыми, а глаза невыносимо жжёт.***
После одного из выступлений в клубе пьяный Юнги порывается сжечь вырученные за продажу альбома деньги. Он смеётся, наблюдая, как огонь пожирает купюры в его руках и подбрасывает их к звёздному небу над головой. Со дня смерти Хосока проходит две недели, две бесконечно долгих недели тягостного молчания, за которые Эн почти полностью забывает, что это не его место в мире и не его горе. Он с обречённой покорностью думает о смертельно спокойной темноте небытия, в которой нет ни неуклюжего, рассеянного Намджуна с его глубоким голосом и ямочками на щеках, ни тихого, внимательного Воншика с тёплыми руками и вечной грустью во взгляде. ─ Пора, ─ тихо говорит он, отведя Намджуна в сторону от собравшейся возле клуба компании. ─ Уже? ─ тот сразу понимает, о чём идёт речь. Эн следит за его замершим взглядом и видит лицо Юнги в отблесках пламени. ─ Мне пора, ─ мягко добавляет он и протягивает ладонь, чтобы взъерошить светлые волосы Кима. ─ Но... ─ Намджун выглядит обескураженным, и Эну становится смешно от разочарования в его голосе. ─ Мы ещё обязательно встретимся, ─ заверяет он с полной серьёзностью, ─ не забудь подарить Воншику диск с нашей записью. И даже не думай забрасывать музыку. ─ Ты даже не попрощаешься с ним? ─ Не смогу уйти, если попытаюсь, ─ Эн грустно улыбается, наблюдая, как разгневанный Воншик отбирает у Юнги пачку чудом уцелевших банкнот, ─ во мне теперь слишком много от человека из-за него. Намджун ещё долго смотрит вслед беззвучно растворившейся в конце улицы фигуре в надетом не по сезону пальто, не веря, что всё могло закончиться так просто. Рано или поздно они обязательно встретятся, говорит он себе и внезапно осознаёт, что будет скучать по странному обитателю своей студии, кем бы он ни был.