Подарок

Тэёну было не по себе. Его мутило. Перед глазами ярко стояла недавно увиденная картина – тело, лежащее в изящных кружевах крови в свете полицейских проблесковых маячков. Изломанные очертания ног и рук. Грязная, изорванная одежда. И равнодушные лица – прохожих, полицейских. Шум города не затихал ни на минуту, кровавая геометрия никого не трогала. Какая-то девушка спрыгнула с крыши, а людям без разницы. Рутина. Бывает, случается всякое. Статистика говорит, что по вторникам число самоубийств возрастает. А девушка ведь была красивой. И юной – лет двадцать максимум. Тэён не включал свет. Заламывая руки, ходил по комнате из угла в угол. Битый час пытался себя успокоить. Из головы не шла девушка. Вот так распрощаться с жизнью, добровольно изуродовать свое тело – пустое, глупое расточительство. Все равно что швырнуть на асфальт мягкую, необожженную глиняную фигуру, превратить ее в безобразный ком вместо утонченного произведения искусства. Неправильно, непродуманно, некрасиво. Тэён не находил себе места. Ужас и нервное возбуждение клекотали в горле. Он ощущал раздирающую потребность действовать. Двигаться. Создать нечто прекрасное взамен ушедшего, деформированного, бездарно утраченного. Чтобы убрать этот застрявший образ. Заменить его, как надоевший слайд. На лестнице раздались шаги. Тэён замер, прислушался. Старые сухие ступеньки скрипнули дважды, выдавая присутствие на лестнице пары людей, оповещая об их приближении. В замке повернулся ключ. Тэён торопливо отступил в спальню и, затаив дыхание, вытянулся по стене. Джехён не говорил, что приведет кого-то, хотя они общались по телефону всего час назад. Тэён осторожно прикрыл дверь, а люди, только что поднимавшиеся по лестнице, вошли в квартиру, приглушенно, неразборчиво переговариваясь. – Здесь мы и живем, – Тэён услышал голос Джехёна и немного расслабился, выдохнул. Он знал, что ключи были только у них двоих, и никто другой не мог открыть дверь, но все же знакомый и такой родной голос Джехёна успокоил его бешеное сердцебиение. Он ждал его. Скучал по нему. Другой голос, безусловно, женский, неуверенный и даже слегка испуганный, отвечал неразборчивым шепотом. Ключ снова повернулся в замке, и Тэён догадался по неторопливому звуку шагов, что Джехён повел гостью к креслу у журнального столика. Он предложил ей присесть и спросил, чего она хочет выпить, вдохновлено перечислив напитки, которых в их доме никогда в жизни не было. Гостья к этому времени немного освоилась и заговорила громче. Мягким, мелодичным голосом. На какой-то короткий миг Тэён ярко вообразил себе, что это та самая девушка, которую он видел на асфальте совсем недавно. Еще живая и неиспорченная. Его сердце пропустило глухой удар, болезненно сжалось. Джехён принес гостье воды с кубиками льда из морозилки. Чего-чего, а льда у них было много. Девушка мило поблагодарила его, хотя Тэёну показалось, что в ее тоне оставалась некоторая настороженность. Она словно избегала полноценного разговора. Произносила дежурные, избитые фразы. Держалась скорее формально, слегка зажато. И при этом явно была очарована Джехёном, хотела ему понравиться. – У вас уютно, – сказала девушка. – И очень чисто. Даже у меня не такой порядок. Тэён услышал мягкий замечательный смех Джехёна. Представил его улыбку. Вспомнил, как его смех приятно щекотал шею, когда Тэён в последний раз обнял его и, устроившись у него на коленях, уронил голову на подставленное плечо. По позвоночнику от ноток этого смеха прошло электричество. В груди разлилось тепло. Джехён был дома, и Тэён медленно приходил в себя. В гостиной наступило непродолжительное молчание. Тэён услышал, как гостья преувеличенно воодушевленно похвалила вид из окна и, по всей видимости, допив воду, поставила стеклянный бокал на журнальный столик. Решительно встала, вероятно, для того, чтобы убедиться в правоте своих слов, подошла к окну. Джехён проследовал за ней. Раздались какие-то слабые, непонятные звуки. Кто-то передвинул цветок в горшке и пепельницу на подоконнике и открыл форточку. Уличный гвалт приглушил последовавшие слова девушки. Тэён не расслышал, но догадался о ее просьбе по ответу Джехёна. – Хорошо, я задерну шторы. Джехён был сама любезность. Тэён изо всех сил напрягал слух. Рисовал в своем воображении происходящее в соседней комнате. Окно защелкнулось. Медные зажимы штор скользнули по карнизу. Тэён услышал выдох и нервный, взволнованный смешок девушки. Услышал, как кто-то из них – то ли она, то ли Джехён, она, скорее всего, – начал снимать одежду. Звуки сместились в сторону дивана – Тэён узнал скрип пружин. Хлопнула дверца шкафчика, где они хранили аптечку – Джехён зашуршал блистерами и загремел флаконами. Диван звучно промнулся под весом второго тела, и Тэён, зажмурившись, вслушался в звук долгого влажного поцелуя. Сначала его охватило чувство необъяснимого страха, но затем он отступил, сменившись ощущением наиострейшего счастья. Раздался шорох, возня, сдавленный вскрик девушки, как будто через подушку, и все звуки стихли. Тэён не двинулся, не подошел к двери, чтобы заглянуть в замочную скважину. Остался стоять – неподвижный, прижатый лопатками к шершавой стене, бесшумно втягивая воздух широко раскрытым ртом и считая про себя секунды. Открыл глаза лишь после того, как Джехён вошел в спальню и коснулся его руки. – Хён, у меня для тебя подарок. Лицо Джехёна было освещено только наполовину – светом, просачивающимся из гостиной. Он улыбнулся и невинно потянул Тэёна за рукав. Тут же обвил рукой его талию и, зайдя за спину, обнял крепче и легко подтолкнул к двери. Тэён накрыл его руки ладонями, как бы обнимая в ответ, и двинулся к своему подарку. Задержал дыхание в предвкушении и восхищенно выдохнул, увидев, что дожидалось его в гостиной. На этот раз Джехён превзошел себя. Девушка была очень красивой. Она сидела на диване, сложив руки на коленях. На щеках еще играл легкий румянец. Ресницы были опущены – олицетворение непорочности. Казалось, она спала сказочным сном, выпив волшебное зелье, не зная, что оно – яд. Безупречно красивая и безупречно мертвая. Одежда ровной стопкой лежала рядом. Тэён развернулся в объятиях Джехёна и, положив руки к нему на плечи, слегка приподнялся на мысках, нежно скользнул языком по его губам, улыбнулся, вкладывая в поцелуй привязанность и признательность. Джехён услышал его. Услышал, когда Тэён позвонил, расстроенный увиденным уродством и торжеством нелепой смерти. Услышал и понял, что ему требовалось. Тэёна захлестывало счастьем и благодарностью. Он подошел к девушке, чтобы рассмотреть поближе. Убедился, что она была идеальным материалом. Светлая, красивая кожа, ухоженные, мягкие волосы глубокого коричневого оттенка. Тэён коснулся ее кисти, осмотрел ногти, покрытые розовым лаком. Пробежался пальцами по стройной, миниатюрной фигурке, задел аккуратную грудь. Одобрительно кивнул, увлеченно задумавшись. Когда Тэён сольет из нее всю кровь и заморозит тело, она станет еще прекраснее. Одежду они, конечно, сожгут. Утром, сразу же. Тэён обернулся, когда вспомнил, что Джехён наблюдал за ним, отслеживая реакцию, и улыбнулся. Вытянул руки, чтобы обнять его, а потом пошел доставать инструменты. Джехён без труда поднял хрупкую мертвую девушку и отнес в другую комнату без окон, помог Тэёну осторожно подвесить ее на собранной им самим конструкции. Тэён закрепил на ее запястьях кожаные браслеты. Кожа девушки оказалась настолько нежной, что от его пальцев остались красноватые длинные следы. Тэён вдохновлено подумал, что по такому телу можно рисовать, как по холсту, расписать его в краски крови, пустить вдоль спины витиеватый орнамент и начертить на руках лабиринт. Он надел перчатки и, приставив к шее девушки белый кувшин, сделал первый надрез, вспорол острейшим ножом кожу и тут же втянул носом воздух, ощутив запах крови. Да, смерть этой девушки – определенно лучшее, что с ней могло случиться. Тэён увековечит ее молодой, прекрасной, сделает из нее запоминающийся экспонат. Красиво, продуманно, правильно. Тэён обернулся к Джехёну, радостно слушая, как кровь стекает в кувшин, и улыбнулся снова – Джехён сидел в глубоком кресле и, расстегнув ширинку, медленно двигал рукой по члену. Он не сводил с Тэёна темных, внимательных глаз, а, поймав его взгляд, улыбнулся, облизнув губы и радуясь восторгу, отразившемуся на его лице. Тэён, наконец, стал спокоен и окончательно пришел в себя. Его внутренний монстр был сыт и доволен. Их оба монстра.