Лепестки ромашек

      Так глупо было полагать, что, несмотря на многочисленные смерти по всему миру, именно меня это не заденет. Задело, как видишь. Многие даже не верили, что всё это правда. Ведь это так ненормально умереть от невзаимной любви, так ненормально, когда в лёгких из ниоткуда прорастают цветы. Ты ведь тоже не верил, до последнего списывая своё плохое самочувствие на перегруз или просто какую-нибудь простуду.       А еще глупее было влюбиться в тебя. Рыжего парня, вчерашнего подростка. И самое ужасное, натурала.       Ты всегда умел убеждать. Я даже почти верил тебе, когда ты говорил, что всё будет хорошо. Но хорошо ничего не стало. Болезнь прогрессировала, а ты все так же оставался натуралом. Чертовски красивым, харизматичным и острым на язык натуралом.       Я честно пытался разлюбить тебя, заставить себя перестать с нетерпением ждать встречи, даже переехал в Москву, надеясь, что если прекратить общение, то чувства утихнут. Но нет, черта с два, напротив, я всё больше скучал и влюблялся.       Тебя просто невозможно не полюбить. В первый раз услышав твой смех, взглянув в твои глаза, я понял, что потерялся. Ты же даже не слышишь мою исповедь сейчас, хотя мне бы хотелось. Стоишь у могилы, моей могилы, и откашливаешь чёрную розу. Надеюсь, ты знаешь, как тебе повезло? Чёрные розы растут в лёгких только у тех, кто полюбил мёртвого. Да, конечно, я слышу, как ты шепчешь о том, что любишь меня. Только поздно.       С каждым месяцем нашего общения я всё больше осознавал, что ты просто чудо, что жить без этого нашего общения я не могу. Насколько же это оказалось правдой, ты бы знал. Теперь ты понимаешь, какой ужас я испытал, когда врач сообщил мне диагноз, ведь ты тоже прошёл через это. Только вот у меня были шансы вылечиться, а у тебя никаких. Взаимной любви тебе уже не добиться, прости.       Дышать с каждым днём становилось всё тяжелее, я хрипел и всё чаще хотел, чтобы это просто закончилось. Спасти меня мог только ты, но, кажется, не понимал этого. Не понимал этого, как и того, что в тебя может влюбиться и парень, а тем более твой друг. Не мог предположить, что человек, из-за которого я выгляжу, как труп, это ты. Не понимал, почему я не говорил тебе, из-за кого я задыхаюсь не в силах встать с кровати. Зато теперь ты понял.       В последний день стало удивительно легко дышать, и я даже подумал, что меня отпустило. Наивный. Я не мог разлюбить тебя, точно так же, как не мог перестать залипать на твои движения, руки и глаза. Ты просто восхитительно выглядел, когда с огнём в глазах, вдохновлённый чем-либо сидел и писал-рисовал-создавал. Я мог наблюдать за этим вечно, благо ты позволял мне хотя бы это. И в последние свои дни я был действительно счастлив, находясь с тобой и просто наблюдая.       В последние часы пришла дикая, слепящая боль. Ты ушел куда-то, кажется, опять бухать в какой-то бар, а я остался, до сих пор не понимаю почему. Остался в твоей квартире, куда ты великодушно пустил меня пожить, пока я не найду собственное жильё. В квартире, где всё просто дышало тобой, но я дышать не мог. Корни просто раздирали лёгкие, обвивали ребра, а тонкие стебли с нежными цветками наполняли грудную клетку, лишая возможности дышать. Я знал, что конец уже близко, но позволил себе надеяться, что в тот день всё прошло, прошла эта глупая, педофильская какая-то, любовь, что я смогу снова свободно дышать и жить. Но всё оказалось иначе.       Когда ты бухой и радостный пришел домой и увидел меня на полу в луже крови, в которой плавали ромашки, ты мгновенно протрезвел. Удивительно, правда? Никогда раньше с тобой такого не было, никогда я не видел тебя настолько разбитым и потерянным. Ты всегда был счастлив и уверен в себе, но, кажется, моя смерть тронула тебя сильнее, чем должна была. Ты тянешься, чтобы прощупать пульс, чтобы вызвать скорую, надеешься, нет, знаешь, что ещё не всё потеряно, что меня спасут, но это неправда. Моё сердце уже не бьётся. Покончив с лёгкими, цветы добрались и до него, обвив своими нежно-зелеными стеблями. Красиво, эстетично, но безумно больно. Тебе, кажется, тоже.       Ты не плачешь, нет, но голос дрожит, как и руки, а где-то в груди зарождается болезненное чувство. Ты вызываешь скорую, ты действительно разбит, ты не можешь смотреть, как моё тело накрывают белой простыней и уносят из квартиры. Подавленность и апатия - это же то, что ты чувствовал, правильно? А я ощущал лишь лёгкость, свободу и, пожалуй, вину. А сейчас виню себя еще больше, ведь из-за меня ты не можешь нормально дышать.       Чувствуешь себя виноватым в моей смерти после того, как находишь записку. Я написал её ещё давно, когда в первый раз выкашлял белую ромашку с красными каплями крови на лепестках. Тяжело? Да, я понимаю, но ты действительно не виноват. Что ты мог сделать с влюбленным, как мальчишка, взрослым парнем, который просто не смог вовремя совладать со своими чувствами? Ты думаешь, что что-то мог изменить, но это же не так. А сейчас ты обречен, так же как и я.       Прости, но я так люблю тебя. Кажется, наконец-то взаимно. Не уверен до сих пор, есть ли загробная жизнь. Теперь мне хочется верить, что есть, ведь тогда мы встретимся и может получим шанс быть вместе хотя бы на "том", а для меня уже на "этом", свете.       Жду тебя здесь, а ты знаешь, что скоро дождусь, ощущая, как шипы впиваются в стенки лёгких. Да, тебе еще больнее, но уж прости, что именно я умер первым, причинив тебе боль. Я правда не хотел.       Ты провёл свои последние часы в реанимации. Возможно, у тебя просто более заботливые и ответственные близкие. Мне тяжело смотреть, как ты мучаешься, шипы раздирают твои лёгкие, трахею. Сипишь, судорожно хватая ртом воздух, чувствуешь, что скоро всё кончится. Я даже рад, знаешь. Но я всё ещё виню себя, как и ты не можешь избавиться от навязчивого чувства вины. А ведь мы могли быть счастливы. Но теперь меня уже нет, а ты умираешь, глядя на красные пятна твоей собственной крови, чёрные и изящные лепестки своего убийцы и белый потолок больничной палаты. И писк приборов больше не прерывается.       Непривычно видеть тебя не издалека, откуда-то сверху, а снова близко, рядом, в паре шагов. Бегу к тебе, обнимаю и точно знаю, что никуда не отпущу.       Ты улыбаешься и целуешь меня. Теперь всё будет хорошо, как ты и обещал.