***
— Эй, чертов малец, подойти-ка сюда, — слышится от фонтана раздражающий голос. И Тейто в душе жалеет, что не прошел по коридору на пять минут раньше. Но ослушаться епископа нельзя, как бы сильно не хотелось. Хотя разве можно считать этого идиота священнослужителем? — Чего тебе надо, Фрау? — парень недовольно щурит глаза, пытаясь рассмотреть собеседника из-за слепящего солнца. Сегодня был особенно жаркий день. — Да не бойся ты, не укушу. Подойди. Ошейник твой хочу посмотреть. А то уже почти двое суток прошли, — Кляйн тяжело вздыхает и все же делает то, что его просят, отмечая про себя, что тянет к нему мужчина левую руку. А правая напряженно лежит на бортике фонтана. — Ну что, посмотрел? — нервно дергается Тейто, когда Фрау проводит пальцами по коже рядом с ошейником. Очень уж не хочется, чтобы этот тупископ заметил странные символы. Но, видимо, мысли, и правда, материальны, потому что мужчина резко задирает его волосы, удерживая второй рукой за плечо, отрезая возможности к побегу. — Посмотрел. И как давно у тебя эти надписи? — епископ спрашивает с интересом, но с его лица не сходит хитрая ухмылка. Парень все-таки вырывается и отходит на пару шагов, опуская взгляд. — Не знаю. Какая тебе разница? — тот пожимает плечами, все еще не прекращая смотреть так снисходительно. — То есть ты даже не знаешь, о чем там написано? Хах, ну, естественно. Даже не догадываешься? — Если знаешь, то говори. А если нет, то хватит выделываться! — раздраженно отвечает парень. — «Пока ты обо мне думаешь, мое сердце будет с тобой.» Неужели не помнишь строчку из писания? — Это… что? — Тейто пытается собрать слова в кучу, но у него получается плохо. Краска отливает от лица. — Ты же и сам прекрасно понял. Или мне произнести это вслух? — Фрау склоняет голову набок и смотрит немного мягче, словно… Словно что? — Нет! Не смей! Я не желаю этого слышать! Я тебя ненавижу! — кричит Тейто и убегает подальше от центральной площади, подальше от этих пронзительных синих глаз с вечно живущими там смешинками. Соулмейты Это даже произносить страшно. Тем более, чтобы его соулмейтом оказался этот, этот… Как такое вообще могло произойти?! Кляйн бежал по коридорам, пытаясь перегнать свои собственные мысли. Но у него не получалось. В голове упорно всплывало все то, что он знает про родственные души. Это великое счастье найти своего соулмейта. На месте первого касания проявляется самая важная фраза, сказанная друг другу, и она горит при близости с родственной душой. Но, если человек хочет быть счастливым, то он должен убить своего соулмейта. В армии не верили в эту чушь, но у многих была мотивация выжить именно в столкновении со своей родственной душой. Потому что никто не знает, кем она окажется. И сейчас Тейто был уверен, что все могло быть лучше в тысячу раз. Быть может это такая насмешка судьбы или какая-то ошибка? Ему так хотелось в это верить.***
А сидя у бассейна, Фрау осторожно задирает рукав своей одежды и стягивает перчатку, смотря на фразу, которую уже не скрывают бинты. Буквы потихоньку расползаются от запястья в разные стороны, складываясь в осмысленную фразу. Мужчина тяжело вздыхает и радуется, что благодаря татуировке косы, никто особо не рассматривает изменившийся узор на руке, который красиво по спирали огибает священные символы. Фрау встает и потягивается, разминая затекшую шею. — Чертов малец, паникует, не разобравшись. Не знает, что есть другой выход. Нужно поскорее уладить это недоразумение. Но неожиданных «недоразумений» происходит столько, что епископ просто не успевает везде. Он старается изо всех сил, но Тейто будто специально избегает его. Дело доходит даже до абсурда. Когда парень видит Фрау в конце коридора, он резко меняет направление и уходит. Мужчина только качает головой. Глупый мальчишка забывает о том, что, если Фрау захочет поговорить, он это сделает. Но епископ не собирается давить, понимая, что тому нужно время на осмысление. Однако у них так мало времени. Лабрадор с каждым днем улыбается в своем саду все печальнее и закрывает глаза, видя беспомощность друга. Он не может вмешиваться. Не должен, точнее. Но ему и не приходится. Цветы уже ласково склоняют свои бутоны друг к другу, говоря то, что озвучивает священник. — Тейто уже нашел свой путь.***
Они сидят спиной к спине и молчат, пока просто принимая такое близкое соседство и присутствие друг друга. На губах Фрау играет легкая улыбка. Ему приятно вот так сидеть при свете луны и ощущать небольшое тепло от присутствия Тейто. Парень и правда ведет себя сегодня подозрительно тихо, видимо, осмысливая произошедшее. Он хотя бы не пытается убежать, как делал это раньше. И епископ сидит, не шевелясь, боясь спугнуть то хрупкое взаимопонимание, что возникло между ними. Этим вечером они стараются почти не разговаривать. Кляйн просто идет рядом, когда мужчина задумчиво направляется в свою комнату, неся маленький росточек дерева — переродившуюся душу своего наставника. Пустые коридоры передают эхом шаги запоздавших, и поэтому они стараются идти как можно тише. Тейто останавливается у двери в чужую комнату, не смея зайти следом. Он все еще прокручивает в голове сегодняшние слова и не понимает, почему вдруг Фрау сказал, что око на самом деле не важно, по сравнению с его жизнью. Разве не из-за этого кусочка божественного камня погибло целое королевство и его отец? А теперь они так просто отдали его этому идиоту Аянами. Мужчина будто бы угадывает его мысли и возвращается, привычно опуская ладонь на макушку подопечного. Почему-то теперь Тейто не чувствует привычной боли и удивленно поднимает глаза, задавая немой вопрос. — Что ты, как неродной, на пороге застыл? Проходи! — парень делает несколько шагов внутрь, отмечая, что убранство комнаты нисколько не отличается от гостевых спален. Разве что на стенах есть несколько стеллажей с книгами, но зная Фрау, можно было сказать, что в Библиях спрятаны его заначки с эротическими журналами. Тейто усмехается своим мыслям и оборачивается, чувствуя на себе взгляд. — Ох. Поздно же. Я пойду. Мне же нужно выспаться перед завтрашним экзаменом, — он делает шаг к двери, но епископ не собирается уступать ему дороги. — Тейто, ты точно у меня ничего не хочешь спросить? — Кляйн замирает с приподнятой в воздухе ногой, осознавая, что его впервые назвали по имени. Он прекрасно понял вопрос, но пока еще не мог о таком разговаривать. — Я думал спросить про этапы экзамена и испытания, но это будет не честно. — Тогда считай, что ты не спрашивал, а я решил поделиться своими воспоминаниями. Этакий приступ ностальгии, присаживайся поудобнее, малец, — усмехается Фрау и отходит к окну. Парень только пожимает плечами и опускается на край кровати. В конце концов эти «воспоминания» могут ему помочь завтра. Глупо было бы отказываться и уходить.***
Хакурен старательно не подает виду, что проснулся, когда Тейто заявляется в комнату глубоко за полночь. Он тихо проскальзывает на свою кровать и зарывается под одеяло. И блондин бы не обратил на это внимания, если бы на следующее утро не увидел встречающего их у церкви епископа. Персональное благословение было настолько неожиданным, что парень даже не стал задавать никаких вопросов, видя счастливые улыбки Фрау и Тейто, когда их взгляды встретились.***
Лабрадор встречает епископа Ланса еще у ворот и улыбается. Они почтительно склоняют головы в приветствии и продолжают путь рядом. — Давно не виделись, епископ Ланс, — тот улыбается. — Я рад, что вы вышли проводить меня. Все-таки прошел уже год, я могу и заблудиться. Однако, что-то не так. Как поживает вся братия? Что с епископом Фрау? — Все хорошо. Вам не стоит переживать. Фрау собирается взять себе ученика, если это можно так сказать, — Лабрадор прячет улыбку, склоняя голову. — Вот как? Он еще не убился и даже пытается взяться за ум? — А на этот вопрос вы ответите сами, когда его увидите. Кстати, вот и он. Ланс не хочет ждать, пока этот глупый Фрау прекратит болтать с абитуриентами, которые, наверняка, спрашивают совета или просят благословения. Он достает свой журнал с предсказаниями и начинает подниматься по ступеням. Все-таки подготовка к открытию экзамена занимает немало времени. Но как на зло его удачливый пропуск выскальзывает из рук и попадает под ноги проходящих мимо абитуриентов, которые наконец перестали болтать с Фрау. Почему именно сегодня он должен был сломаться? Это все этот парень. Злорадно ухмыльнувшись, Ланс запомнил этого смертника и поспешил удалиться. Столкнувшись в коридоре с Фрау, епископ был слишком раздосадован, чтобы соблюдать приличия. — Слышал, ты собираешься взять себе ученика? Уж не того ли, с которым ты разговаривал сегодня? — Слухи разлетаются моментально! — ворчит тот. — Да я просто хотел сказать, что парень очень способный. Умудрился за час до экзамена настроить против себя главного наблюдателя. — Тейто, что? — Сломал мой пропуск, — улыбается Ланс во все тридцать два. Фрау подходит ближе, опасно сужая глаза. — Ты же знаешь, что употреблять своим положением неправильно? Ланс, ты же знаешь? — Ты же тоже меня знаешь, Фрау. Я не собираюсь с тобой враждовать, но мальчик-то пока что никакого не имеет к тебе отношения. Так что лучше помолись за него, — Ланс продолжает свой путь, получив дозу хорошего настроения, и думая, как же насолить этому парню. — Вот ведь! — ругается Фрау и спешит вернуться в сад, чтобы не поддаться соблазну наблюдать за испытаниями Тейто.***
Но удержаться не может и все-таки идет встречать его у дверей зала, где Кляйн должен выйти. Рука, держащая сигарету, предательски горит, сообщая о близости родственной души. А потом резко все прекращается. Фрау оборачивается и видит открытые двери с пустотой за ними. Парень словно исчез. Епископ задумчиво осматривает пустой проем и, сжимая сигарету губами, стягивает перчатку с горящей руки, не понимая, что в ней сломалось. Почему эта чертова надпись теперь еще и работает неисправно? Буквы уже несколько дней назад завершили фразу и Фрау смотрит на нее, сдерживая смех при воспоминаниях о том моменте, когда услышал эти слова. Тейто тогда замахнулся и одним ударом с правой повалил его на пол, нависая сверху. Во всем сыграл элемент неожиданности. Даже Кастор и Лабрадор, зашедшие следом в комнату, немного офигели. Парень тогда был слишком на эмоциях и не отдавал отчет своим действиям, поэтому усесться на епископа и наорать ему в лицо, не считалось в тот момент для Кляйна чем-то неправильным. — Фрау? — знакомый голос заставляет отвлечься от воспоминаний. — Малец, ты откуда взялся? — удивленно отвечает мужчина, не сообразив, что делает, — вот же черт! — сигарета выпала на пол. Поэтому о курении можно было пока забыть. — Я тут вообще-то экзамен проходил. Так что логичнее мне спросить у тебя тоже… что это у тебя? — Что? — но Тейто уже хватает запястье епископа, вчитываясь в написанные буквы. — Фрау, можно? — его пальцы остановились у рукава одеяния в нерешительности, а зеленые глаза горели интересом. Поэтому мужчина молча кивает и протягивает руку вперед, позволяя по слогам собирать осознание неизбежной принадлежности. — «Ты просто пытаешься сбежать от собственной боли. Если хочешь умереть, убивай себя сам», — парень поднимает вверх взгляд, в котором плещется страх и что-то еще пока не получившее название, — помнишь? Когда ты мне это сказал, то был очень зол. Повалил меня на пол, накричал и позорно сбежал. — Я, и правда, злился. Но ты даже в той ситуации умудрился все так вывернуть, чтобы я чувствовал себя виноватым. Хотя я, правда, повел себя ужасно. — Что прошло, то прошло. В конце концов, ты был прав в своем праведном гневе. Мне не стоило говорить тех слов, — он легко провел пальцами по скуле парня, улыбаясь. Тейто же шагнул в сторону, пряча взгляд. — И что теперь? Убьешь меня? — Фрау удивленно смотрит на ссутуленную фигуру мальца, застывшего, как перед вынесением приговора. Смотрит, а после заливисто смеется. — Какой же ты все-таки глупый! — Эй! Что смешного? — вскидывается парень, который не понимает причину веселья епископа. — Это ты наслушался баек про то, что человек, найдя своего соулмейта, должен его убить, чтобы быть счастлив с другими? — Тейто нерешительно кивает, — тогда подумай сначала, с кем ты хочешь быть счастлив. Щеки Кляйна заливаются краской, и это служит лучшим ответом. Фрау улыбается и подходит ближе, опуская руки на его плечи. — Знаешь, в этом вопросе важны лишь формальности. Меня невозможно убить, так как я уже мертв, — жизнерадостно улыбается Фрау, — а тебя формально тоже уже убили. Точнее часть тебя. Когда отобрали око. — Ты… — Тейто теряется, пытаясь осмыслить сказанное. Мужчина же улыбается, чувствуя, как разливается тепло от символов на руке все ближе к холодному сердцу, которое готово забиться от переполняющих его чувств. — Не спеши с высказываниями. Тебе нужно время, чтобы все обдумать, — епископ прикладывает палец к губам Кляйна, призывая того к молчанию, и из-за этого не замечает решительный огонек в зеленых глазах. Тейто кивает, будто соглашаясь или давая добро своим собственным действиям. Хватает мужчину за грудки и притягивает к себе для поцелуя. Фрау от неожиданности чуть не теряет равновесие, но тут же перехватывает инициативу, разворачиваясь и прижимая парня к стене, упираясь в нее свободной рукой. Тейто целуется неумело, что не может не веселить епископа, и он ведет даже тут, подсказывая и направляя. Скоро им перестает хватать воздуха, и Фрау, отстранившись смотрит на раскрасневшегося мальца, который не знает теперь куда себя деть и растерянно опускает руки, до этого цепляющиеся за чужую одежду. — Ох, я, видимо, не вовремя? Тогда, пожалуй, пойду, продолжайте! — слышится веселый голос неподалеку. Две головы поворачиваются на его источник почти синхронно. В коридоре неподалеку стоит епископ Ланс и всеми силами пытается сохранить серьезный вид. Кляйн заливается краской еще больше, когда осознает, в каком положении оказался. На его макушку опускается привычным жестом сильная ладонь, призывая не беспокоиться. — Почему бы вам не продолжить свой путь, будто бы ничего не случилось, многоуважаемый епископ Ланс? — иронично намекает Фрау. Его голос кажется угрожающим даже с такого расстояния, но главный наблюдатель только склоняет голову набок, посмеиваясь. — Проблема в том, мой дорогой коллега, что свой путь я держал именно сюда, чтобы сообщить тебе радостную новость о том, что твой малец прошел экзамен. Справился на отлично и теперь может официально считаться твоим учеником. Но, похоже, мои сведения немного потеряли свою актуальность. Поэтому я просто поздравлю Тейто с успешным окончанием экзамена сейчас, так как у меня есть опасения, что в ближайшее время он пропадет из общего поля зрения. — А у меня есть опасения, что вас уже заждались остальные экзаменующиеся. И, что если вы и дальше будете влезать в дела, которые вас не касаются, то тоже можете пропасть, — Ланс улыбается и приближается. — Поэтому прощальный подарок, Тейто Кляйн, — епископ вручает именной пропуск в дрожащие руки парня, — отныне ты ученик Фрау. Не то, что бы этот человек мог тебя чему-то научить. Хотя он уже начал, — Ланс подмигивает ошалевшему собеседнику, уворачивается от замаха Фрау и отходит на безопасное расстояние, уже не пряча усмешки, скрываясь за поворотом. — Фрау, я теперь… Что ты наделал? — вспылил Тейто. Мужчина удивленно посмотрел на него. Кляйн, казалось, был даже не рад своего билету в большой мир, который сейчас держал в ладонях. — Да не парься ты. У меня есть план. Пошли, — он хватает парня за руку и почти тянет за собой. Тот не успевает ничего понять, когда на него натягивают походную одежду и толкают вперед. Перед огромным проемом в стене стоят Кастор и Лабрадор, улыбаясь. — Что происходит, Фрау? — взволнованно спрашивает парень, подозрительно смотря на слишком счастливые улыбки священников. — Мы улетаем. Сейчас. В свадебное путешествие. Теперь ты можешь перемещаться по миру, куда захочешь, — отвечает епископ, словно нехотя, продолжая осматривать на готовность к старту хавкзайл. — Не слушай его, Тейто. Просто армия уже на подходе к церкви. Они могут напасть в любую минуту. Ты должен уходить, — Лабрадор говорит ласково, с ним совершенно пропадает желание спорить. — Если тебя будет доставать этот идиот, то ты всегда можешь вернуться сюда, Тейто, — посмеивается Кастор, под возмущенные крики Фрау. — Что ж поспешим, малец. Проход не будет открыт вечно. Все-таки его строили для безопасности патриарха, — парень кивает и, еще раз поблагодарив священников за их доброту, садится на летающий аппарат, который уносит вперед навстречу новому миру. — Знаешь, Фрау, я понял кое-что. В моей жизни были не только потери, — шепчет он куда-то в область чужого плеча, пряча лицо от хлестких порывов ветра. — Неужели до тебя наконец дошло, чертов малец? — Когда ты перестанешь меня так называть? — он отвешивает епископу шутливый подзатыльник, улыбаясь, — между прочим я подрос немного. — Это еще доказать нужно, — усмехается Фрау. Тейто молчит. Он знает, что доказательства излишни, потому что кожа на шее будто бы плавится от нежного тепла, которое не вмещают в себя обычные буквы. Парень просто подается вперед и обнимает Фрау со спины, прикрывая глаза. Епископ удивленно оглядывается и не может сдержать улыбку от переполняющих его чувств, благодаря бога за то, что все сложилось именно так. За то, что Тейто попал именно к ним в церковь, за то, что они оказались связаны нитями судьбы и за то, что глупое условие соулмейтов сломалось перед их чувствами. В такие моменты весь мир кажется слишком далеким и незначительным. Есть только этот полет, этот закат и этот самый нужный человек во всем королевстве. И Тейто теперь знает, ради кого должен сражаться.