Ярко выраженная привязанность

Я держу в руках недавно сваренное, пахнущее яблоками и лавандой розоватое зелье. Из откупоренной бутылочки насмешливо поднимаются красноватые клубы пара, а затем бесследно растворяются в воздухе вместе с моей былой уверенностью в своей правоте. Я держу в подрагивающих руках мою спасительную амортенцию. Она вылечит меня от твоего невыносимо-горького безразличия. Грейнджер, ты, конечно, завопишь, что это аморально, гнусно, подло, бесчеловечно, противоречит всем вашим гриффиндорским ужасно гуманным принципам, но мне плевать, по-настоящему плевать, Грейнджер. Какой же я жалкий, отчаявшийся врун, Гермиона. Ты не имеешь никакого гребаного права судить меня после своих отвратительно - показушных дружеских бесед с Уизли, до приторности душещипательных объятий с тупоголовым Поттером. После всех этих лет, которые ты прошла мимо меня с гордо поднятой головой, источая лишь презрения и ненавижу-тебя-Малфой-жалость. Имеешь, конечно, имеешь. Я сам себя за это ненавижу. Но дело в том, что я так больше совсем не могу. Я не могу больше без тебя, Гермиона. Я как заплутавший в ночи мотылёк. Я лечу на свет, которым ты вся переполнена.

***

— Драко, — одно чертово слово, тысячи мурашек и неспособность больше соображать. Медленно поворачиваюсь к тебе и вижу, как в твоих глазах застыло благоговение, смешанное с алчностью и чем-то ещё, подозрительно напоминающим похоть. Как мерзко, как неправильно видеть смесь этих грязных эмоций в твоих родниковых глазах. — Драко, ты чего молчишь? — заискивающе закусываешь нижнюю губу и лукаво улыбаешься. — Ты должен быть в библиотеке уже как, — быстрый взгляд на часы. — Пятнадцать минут. Молчание. — Мистер Малфой, что вы скажете в своё оправдание? Действительно, что я скажу тебе в своё жалкое оправдание? Как смогу объяснить этот унизительный порыв заточить тебя словно прекрасную бабочку в запылившуюся банку? Что не могу сопротивляться тебе, не могу подмешать этот блядский антидот и навсегда лишиться тебя, лишиться даже такой, искусственной тебя, способной любить меня и целовать мои обветренные губы? Я слишком безволен, слишком низок и слишком испорчен для этого, Гермиона. Я слишком испорчен для настоящей тебя. Поэтому готов всю свою жизнь подпитываться даже твоими бутафорными, привитыми мною чувствами. Вместо ответа лишь заправляю выбившийся локон тебе за ухо и провожу ледяными пальцами по твоим горящим от моей близости щекам. Мы так по-разному реагируем друг на друга. — Что я безмерно люблю тебя, — наклоняюсь, путаясь пальцами в волосах, целую тебя в насмешливые губы. Потому что это моё единственное и самое ужасное оправдание.