На пути к правде.

      На дворе стояла осень. Ещё зелёные листья, не успевшие окраситься в жёлтые или рыжие цвета, безжалостно срывал ветер и уносил в неизвестном для нас направлении. Сегодня был обычный, нечем непримечательный день. Мелкий дождик слегка моросил, неприятно капая на лица прохожих. Асфальт постепенно становился мокрым, также, как деревья и трава на газонах, огороженных высоким бордюром или паребриком, как его называли приезжие из Питера. По улицам большого мегаполиса проносились тысячи, а может, и миллионы машин, а оживленные прохожие торопились по своим делам. Именно таким было утро 21 сентября в большом городе Агат-Мортене в Англии.       Около пешеходного перехода столпились множество народа, ожидая зеленого сигнала светофора. Тут стояли молодые девушки, вероятно, студентки какого-нибудь университета или колледжа, которых в Агат-Мортене было пруд пруди. Они о чем-то весело щебетали, звонко посмеиваясь и улыбаясь во весь рот. Неподалеку от них стоял старичок, зажав подмышкой газету. Чуть ближе к дороге находилась семья из трех человек: муж, жена и их племянница.       Мужчина был невысок ростом, как и все остальные члены его семьи. С темными волосами цвета вороньего крыла и с серыми глазами, а на его губах виднелась еле заметная улыбка. На нем был строгий, черный деловой костюм, по которому было видно, что этот человек спешит на работу.       Рядом стояла девушка — его жена. Это была приятная на вид девушка с рыжими волосами и карими глазами. На неё хотелось смотреть и смотреть, смотреть вечно, всю жизнь, а особенно, смотреть на ее улыбку, которая светилась лучезарным светом. Такой красивой девушке могли позавидовать все: женщины — её красоте, а мужчины — тому счастливчику, которому досталась эта прелесть.       Неподалеку стояла девочка-подросток, которой на вид было не больше тринадцати лет. Она была невысокого роста, с такими же волосами и глазами, как у дяди. На плечах девочки не было рюкзака, ведь эту тяжелую ношу она уже давно отдала дяде, в отличие от остальных школьников, которые склонялись в три погибели, неся тяжелейшие рюкзаки.       Наконец-то загорелся зеленый свет, и люди, уже успевшие столпиться у дороги, двинулись на другую сторону. Семья последовала за ними. Перейдя дорогу и повернув за угол гигантской многоэтажки, они зашли в один из дворов, по середине двора стояло четырехэтажное длинное здание, которое и являлось школой номер 125. Здание школы было построено три или четыре года назад, но уже стала известна не только в этом городе.       Тем временем, семья под дружные разговоры вошла в школу. Хлопнув входной дверью, муж с женой отправились на вахту, а девочка в раздевалку, где уже столпились и обсуждали всякие сплетни её подружки-одноклассницы. — Здравствуйте, мне пожалуйста ключи от сто пятнадцатого — улыбнулась рыжеволосая девушка вахтерше. — А мне от сто четырнадцатого — добавил её муж. — Ой, — вздохнула старушка, косясь на пару, — То подай, то принеси, — заворчала она, вставая с насиженного места в кресле, — Я ведь так долго не проживу! — сказала она, подходя к шкафу с ключами, — Сейчас сейчас, поищу.       Но вот, спустя пятнадцать минут ключи были найдены, а их владельцы поспешили подняться на второй этаж. Пройдя до конца коридора, они зашли в раздевалку для учителей. Мужчина помог жене снять пальто, аккуратно повесил свою куртку на вешалку и, поздоровавшись со всеми учителями, что были в раздевалке, пара удалилась. — Ну кто у тебя сейчас будет? — с улыбкой спросила девушка у своего мужа. — Шестой «В», великий и ужасный, — ответил он, задумавшись о чём-то своём. — Так значит? — переспросила она с той же задорной улыбкой, — А вот дети считают, что это ты у нас великий и ужасный! — Они так считают? — заинтересованно спросил мужчина. — Конечно же, — улыбнулась в ответ его жена. — Ладно, — прервал её муж, — Пойдем в учительскую, а то нам ещё журналы надо взять и к уроку подготовиться. И он, взяв девушку за руку, потащил её в учительскую. — Эх, вот взрослая девушка, а ведет себя, как ребенок малый! — вздохнула проходившая мимо и нечаянно подслушавшая разговор уборщица.       В учительской было ни души, поэтому, зайдя туда, девушка сразу же развалилась на диване, а её муж принялся искать нужный ему журнал. Наконец, найдя его, он подошел к жене и окинул ее взглядом. — Долго еще валяться собралась? — недовольно спросил он. — Я не знаю, — пожала плечами она. — Зато я знаю, пошли уже, — подняв её с дивана, сказал мужчина. — Вечно ты нудишь, — девушка надула губки, словно маленькая девочка. — А ты опять ведешь себя как ребенок, будто тебе не тридцать лет, а три года, — буркнул он и вышел из учительской. — Подожди меня, — крикнула она, выбегая вслед за мужем. — Мистер и миссис Аккерман, это ведь вы? — на пороге учительской стоял какой-то неизвестный мужчина. Он был одет в темно-синий деловой костюм, а на ногах у него были чёрные туфли. Сам же он был высокого роста, со светлыми волосами. Подмышкой он держал папку, вероятно, с документами и, возможно, очень важными, — Это ведь вы, верно? — повторил вопрос неизвестный. — Да, — удивленно ответила девушка. — Леви и Петра, так ведь вас зовут? — решил уточнить он. — Да, совершенно верно? — настороженно ответил Леви. — Тогда, значит, я не ошибся, — с облегчением вздохнул неизвестный, — Меня зовут Эрвин Смит, можно просто Эрвин, я командор полиции и следователь по особо важным государственным делам. — Я вас внимательно слушаю, Эрвин. Чем-то могу вам помочь? — с интересом спросил Аккерман. Сейчас, услышав это имя, а особенно должность этого человека, Леви и Петра вспомнили о тех событиях, о которых пытались забыть весь этот год. — Да, можете, — с уверенностью ответил новый знакомый. — И чем же? — с ноткой возмущения ответила Петра, — Мы же расторгли тот договор? И мы больше не работаем в полиции. Мы же уже почти год, как обычные учителя, а не следователи. — Она права, — поддержал Петру Леви, — Мы ушли с предыдущей работы и стараемся о ней не вспоминать. Мы будем воспитывать Микасу и учить здешних детей, а не расследовать особенно важные государственные дела. Мы приняли это решение почти год назад и менять ничего не намерены. — Нет, вы не правы, — возразил Эрвин, — Если вы сейчас же не вступите обратно в наши ряды, то погибнет множество людей, в том числе и детей, которые совершенно тут не при чем. Лучше вас двоих это расследование не сможет провести никто, последствия этого могут быть плачевными. Так что выбирайте, верно ли я говорю, рядовая Аккерман? — Так точно, командор Эрвин, — кивнула головой девушка, — Я согласна вступить обратно в ряды полиции и защищать людей, думаю это и есть мой долг перед страной. — Превосходно, — одобрил командор, — А вы согласны с нами, капитан Леви? — Думаю, если моя помощь действительно нужна, то я опять стану из учителя следователем. Надеюсь, больше в кому я не попаду. — Не беспокойтесь, этого не случится, — заверил его Эрвин, — Ну, значит мы договорились. Тогда сегодня в 17:00 жду вас в участке номер 109, в кабинете третьем, дежурному скажите, что ко мне, и он вас приведёт куда надо. Там и обсудим план дальнейших действий, а пока никому об этом не говорите, просто идите на уроки, скоро звонок. До встречи, — сказал Эрвин и, завернув за угол коридора, удалился. — Вот и закончилась наша спокойная жизнь, — произнес Леви, обращаясь к жене, — Хотя я даже немного этому рад. Я хоть и люблю нашу школу и учеников, но все же, по расследованиям, задержаниям и погоням я скучал. — Я тоже, хоти не особо хочется к этому всему возвращаться, — вздохнула Петра, — А Микасе мы что скажем? Или опять будем работать под прикрытием? — Скорее всего, да. Мы ведь работаем следователями почти всю жизнь, а она об этом не знает, да и не надо ей.       Неожиданно для всех и для учителей, которые заполонили всю учительскую и суетились в поисках тетрадей и журналов, и для учеников, бегающих по коридору и ищущих нужный кабинет, прозвенел громкий и надоедливый звонок. Все поспешили в классы, в том числе, Леви и Петра, у которых утренняя встреча не выходила из головы.