На пути к правде.

      Белые стены, белый потолок и постельное бельё на кроватях. Всё такое… белое. От этой белизны сильно рябило в глазах, хотелось закрыть их и больше не открывать. Всё было белым, оно сливалось, образовывая большое белое пятно. Всё это и увидела Микаса, которая лежала на белой больничной койке. Где она находится, девочка ещё не поняла, но уже постепенно догадывалась. Таким белым всё может быть только в больнице или в раю, но в её случае всё-таки, наверное, первое. Микаса приподнялась на локтях и попыталась рассмотреть помещение, где она находилась. Это была самая обычная больничная палата, рассчитанная на одного человека. Рядом с кроватью стояла маленькая белая тумбочка.       Аккерман потянула руку к тумбочке и, открыв её, обнаружила там свою одежду, в которой была вчера вечером. Кровать была достаточно жёсткой, лежать на ней было немножко больно. Своим телом Микаса чувствовала каждую дощечку, которые, видимо, скоро разъедутся в разные стороны. Напротив кровати находилась обыкновенная белая дверь с железной серой ручкой. А справа от неё — большое открытое окно с белыми, идеально белыми занавесками. Такой же идеально белой была кофточка у Алекс, до того, как она прыгнула в воду. «А где же Алекс? Если я здесь, то и она должна быть поблизости. Надо узнать, как Алекс чувствует себя после той ночи.» — подумала девочка. Вспомнив о вчерашнем, Микаса немного приуныла, легла в свою кровать и стала думать.       Да уж, вчерашняя ночь была, наверное, самая запоминающаяся в жизни. Ведь она в первый раз пробовала пить и целоваться, ни первое, ни второе девочке особо не понравилось, а уж у дяде в тем более. «Леви, наверное, очень сильно рассердится» — подумала Микаса — «будет ругаться и, скорее всего, накажет меня. Хотя… Я ведь болею, лежу в больнице, а он мне сам говорил, что больных не наказывают. Но тогда почему у меня ничего не болит? И где Леви с Петрой? Да здесь вообще есть кто-нибудь? Где врачи, если это больница? Как же много вопросов! » — девочка вздохнула и попыталась встать на ноги. У неё это получилось, вроде точно ничего не болит.       Микаса несколько раз прошлась от одной стенки к другой, посмотрела на часы, которые показывали 10:00 и твердой походкой, пусть и босиком, она вышла из палаты. В длинном белом коридоре было людно. Медсёстры и врачи в белых халатах бегали туда-сюда, разводя больных и делая лекарство для них. Сами больные сидели на лавочках или в инвалидных креслах и общались с посетителями. Из-за этого в коридоре было очень шумно, все говорили, говорили, а для девочки их голоса сливались в один большой и громкий шум. Босые ноги уже начали мерзнуть, стоять стало холодно и невыносимо, и Микаса решила продолжить свой путь. Мимо Микасы пробегала какая-то медсестра в белой медицинской шапочке и маске на лице. — Милая, — обратилась она к девочке, — почему ты босиком ходишь? Разве у тебя нет тапочек? — спросила она нежным голосом, — Так ведь и заболеть можно, — девушка в маске было совершенно права, но ведь у Микасы не было тапочек, однако, стоять было очень холодно. — Извините, — извинилась Микаса, — просто я не нашла свою обувь. Да и вообще, не понимаю, что я тут делаю. У меня ничего не болит, и я не понимаю как я здесь оказалась — объяснила она ситуацию. — Послушай, — медсестра положила свою руку девочке на плечо, — я сейчас же позову твоего врача, и мы вместе во всем разберемся. А сейчас иди в свою палату и жди нас. Ты из какой палаты? — Я из… — и тут Микаса кажется поняла, что не знает, из какой она палаты. Девочка оглянулась назад, все двери были одинаково белые их можно было отличить лишь по номерам, а девочка номера не помнила. — Я не помню, — созналась она. — Ничего страшного, — медсестра, наверное, улыбнусь, но из-за маски на лице этого не было видно, — сейчас мы сходим главному врачу и всё узнаем. Так как тебя зовут? — Микаса, — представилась она и слегка улыбнулась, — А вас? — А меня можно и на ты звать, просто Агата, — она протянула свою бледную руку с длинными ногтями, и Микаса пожала её, — ну пошли, — Агата подмигнула девочки и пошла вдоль по коридору. Микаса последовала за ней. Эта медсестра, Агата, показалась девочке очень даже добрый и дружелюбной. Она почему-то невольно напомнила ей Петру. Как же девочка соскучилась по своей тете! Поскорее бы её увидеть. По пути им встречались врачи в белых халатах в перчатках, шапочках, на лавочках сидели больные одни с костылями, другие в колясках, кто-то со сломанными руками и другими увечиями. — Здесь у нас травматологическое отделение, — пояснила Агата Микасе. — А почему я тут лежу? У меня что-то сломано? — взволнованно и неуверенно спросила девочка. Она действительно перепугались. А если Микаса себе что-то сломала и даже не заметила. Нет, это исключено. — Вовсе нет, — показала головой девушка, — тебя туда положили, потому что в других палатах места нет.       Микаса кивнула и продолжила идти за Агатой, ей уже, наконец, хотелось прийти в кабинет, так как босые ноги очень замёрзли. И вот, у одной из дверей, медсестра остановилась и постучала в неё, на двери висела табличка «главный врач». — Войдите, — из-за двери послышался спокойной женский голос. Агата открыла дверь и, пропуская Микасу вперёд, вошла вслед за ней, закрыв за собой дверь. В кабинете были белые стены, как и во всех помещениях этого здания. У окна стоял прямоугольный стол, за которым сидела главный врач. Это была высокая, стройная женщина средних лет с белой шапочкой на голове и в медицинском халате. — Здравствуйте, — вежливо поздоровалась медсестра с врачом. — Здравствуйте, — негромко сказала девочка. — Здравствуйте, — женщина оторвалась от документов и посмотрела на посетителей, — Вы чего-то хотели? Микасе она как-то не особо понравилась, уж слишком эта врач была строгой. Хотя Леви наверное по строже будет. А ведь Микаса даже уже успела соскучиться по своему дяде. — Да, миссис Конорс, — кивнула головой Агата — Так чего же, Агата? — без интереса спросила врач, — поторопись, у меня мало времени и, если ты не заметила, ты его сейчас тратишь. — Конечно, извините, — ответила девушка. — Извинения приняты, давай к делу. И да, почему девочка ходит босиком? Ты хоть знаешь, что будет, узнай об этом её родители? — она повысила голос.       Родители? У Микасы не было родителей, она их никогда не видела и не знала. Её отец был братом близнецом Леви, его звали Ривай. На вопрос, какой у него был характер, дядя отвечал, что не самый лучший. Её мать — Рената, была одноклассницей Леви и Ривая, там в школе её отец и мать познакомились, стали встречаться, и уродилась Микаса. О Ренате её дядя с тетей вообще почти не рассказывали, видимо, они её плохо знали. Ясно одно, как только родилась девочка, родители сбагрили её Леви и Петре, а сами куда-то уехали. Этот их поступок Микаса никогда не понимала, но надеялась, что это не они отказались от неё, это обстоятельства их вынудили. — У меня нет родителей, — тихо произнесла девочка, но её услышали. — Как это нет? — возмутилась миссис Конорс, — А кто тогда привёз тебя сюда? Разве не родители? — Нет, — покачала головой Микаса, — это дядя и тётя. — Любят тебя твои дядя и тётя, — задумчиво произнесла врач, — Вот представить только, кормить, воспитывать, заботиться изо дня в день и не о своём собственном ребёнке, а о племяннице. А чего вы от меня хотели то? — добавила она, выйдя из своих раздумий. — Я хотела спросить, — начала Агата, — в какой палате лежит Микаса? — В пятой, — коротко ответила миссис Конорс. — Спасибо, — улыбнулась ей медсестра, — Мы можем идти? — Нет, подождите, — остановила она их, — Микаса, я сейчас позвоню твоему дяде, он просил позвонить, как только ты приедешь в себя, — с этими словами миссис Конорс достала из кармана мобильный телефон, посмотрела в записную книжку и, набрав нужный номер, позвонила. — Алло, — она прислонилась телефон к уху, — Здравствуйте. Да, она очнулась. Вам её дать? Вот, держи, — врач протянула девочке свой телефон. — А может не надо? — в испуге спросила Микаса. Сейчас ей совсем не хотелось обсуждать с Леви её поведение. Если честно, то она его даже боялась, а сейчас ей ещё и было стыдно перед ним. — То есть как не надо? — раздражённо спросила миссис Конорс, — Держи, дядя твой беспокоится. — Ладно, — Микаса обречённо вздохнула, но всё же взяла телефон. — Привет, — услышала она голос Леви, он был явно рассержен, но взволнован, — Как ты себя чувствуешь? — Уже лучше, у меня ничего не болит, — заверила его девочка. — Вот и отлично, я скоро приеду, жди. А пока веди себя хорошо и слушайся врачей. Всё поняла? — Да, конечно, — сказала Микаса и сбросила трубку. Девочка тихо произнесла: «Спасибо», отдала миссис Конорс её телефон и вместе с Агатой вышла из кабинета. Пройдя по длинному белоснежному коридору, они вошли в нужную им палату. — Так, ты пока ложись в кровать и лежи, не вставая, — сказала медсестра, — Жди, скоро придет твой врач, осмотрит тебя и, если всё будет хорошо, мы тебя выпишем. — А можно меня не сегодня, а через неделю выписать или через месяц? — поинтересовалась девочка, ей сейчас не хотелось разговаривать с Леви, он будет ругаться, ведь она нарушила столько его правил. И Микасе было стыдно смотреть ему в глаза. — Тебе что у нас понравилось? — удивилась Агата. Обычно дети в их больнице хотели поскорее уехать или убежать, а ведь даже случались случаи побегов, но это бывало очень редко. Однако чтобы ребенок сам хотел остаться в больнице, случалось впервые. — Да нет же. Просто есть другие причины, — задумчиво ответила Аккерман. Если бы медсестра знала её дядю, то причина была бы и ей очевидна. А по мнению Микасы, лучше уж отлежаться здесь в больнице, чем слушаю и участвовать в этих разборках, — Скажи, а вчера вместе со мной не привозили девочку, ровесницу мою, с розовыми волосами? Микаса тут же вспомнила про Алекс, ведь она до сих пор не знала, где её подруга. И очень надеялась получить ответ на свой вопрос. — Может быть, — пожала она плечами, — Не знаю. Я вчера не дежурила. Ладно, если привозили, найдется, а ты лежи.       С этими словами девушка вышла из палаты, плотно закрыв за собой дверь. Микаса осталась одна. Комната была небольшой и разглядывать было особо ничего. Девочка легла на кровать и попыталась уснуть, это сделать ей не удалось. Она встала с кровати и начала мерить комнату своими шагами, ведь когда ходишь, лучше думается.       Долгое время Микаса думала, что же она будет отвечать Леви. Но ничего путного так и не придумала, в голову лишь лезли события прошлой ночи, которые она с трудом пыталась вспомнить. Помнила, как пришла на пристань, выпила, вспомнила ненормальную Алекс, которая прыгнула в воду. А вот как она в воде оказалась, не помнила. Но ладно, с этим Микаса ещё разобраться успеет.       Девочка села на кровать, как вдруг доски под матрасом разъехались, матрас прогнулся, а она теперь сидела на это матрасе, доставая до пола своим телом. Микаса тут же поднялась с кровати, приподняла матрас и хотела поправить доски, чтобы они больше не разъезжались, но увидела маленький, пожелтевший от времени, тетрадный листок в клеточку, сложенный вчетверо. Аккерман развернула его и, увидев на нём запись, начала читать. «Какой ужас! Это так ужасно! Он опять здесь! Он здесь!!! А мне никто не верит. Если другие его не видят, это не значит, что его нет. А он есть, я вижу его. Это он — вендиго! На этот раз у меня не сил обороняться, моя магическая энергия исчерпана, и я обречена.       Вендиго вырвет моё сердце и я стану такой же как он! Мне страшно, но я справлюсь, ведь я сильный маг третьей степени. Но почему я остаюсь одна в такой момент? Это моя последняя записка, он уже близко, я чувствую! Ты, тот кто читает эту записку помоги мне, помоги! Найди темноволосую девчонку — Дженнифер-чародейку. Скажи ей кодовую фразу: „Я накормила кота“, она всё поймёт, только найди её неизвестная или неизвестный. Обещаешь? Сделай это ради истинного чародейства, борись против них и их тварей! Борись!!! От тебя зависит судьба множества людей, помоги мне и им, а главное, ей, моей подруге Дженнифер.» Записка было написана корявым, непонятным почерком, сразу было видно, что человек, писавший её, сильно торопился. Микаса поправила матрас, села на кровать и задумалась. «Кто же писал эту записку? И для кого она была предназначена? Что это за вендиго такой? Магическая энергия? Так она или он маг? Но их же не существует. Это всё детские сказки.» Девочка невольно вспомнила, как когда она была совсем-совсем маленькой, вечером перед сном Леви читал ей сказки. А она, забравшись почти с головой под одеяло, внимательно его слушала. Это были обычные детские сказки про магов и волшебников, про загадочные королевства, про принцев и принцесс. Но ведь сейчас Микаса уже выросла из этих сказок, а всё по прежнему верит этой записке. «Может кто — то приколоться решил, а я, как дура, всему верю. Но почему тогда так просят помочь? А может, того, кто писал записку, кто-то помнит здесь, в больнице? Хотя бумага и не новая, но всё же. И где искать эту Дженнифер? Если она или он обречены, то возможно уже умерли, хотя кто знает. Но ещё больше меня смущает эта странная фраза: „Я накормила кота“, что она означает? А главное, против кого я должна бороться, кто такие они и их твари? И что за люди которые зависят от меня? Что вообще происходит? Нет, это шутка, а я купилась.» — отмахнула от себя все мысли Микаса и решила, что сейчас есть вещи поважнее, чем странная записка, а её она потом ещё прочитает и вникнет.       Девочка открыла тумбочку, достала оттуда джинсы и сунула бумажку в карман на память из больницы, чтобы потом Заре показать. Убрав джинсы, Микаса легла на кровать и опять вспомнила их гулянку, однако таинственная записка так и не выходила у неё их головы. Вдруг дверь открылась, и на пороге комнаты показались Леви с Петрой и Агатой, а вслед за ними вошла миссис Конорс. — Привет, — сказала Микаса. — Привет, солнышко мое! — Петра подбежала к ней и сжала в объятиях, — Солнышко, как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Её тётя всегда была такой доброй и хорошей, а её объятия были такими тёплыми и нежными, что в них хотелось остаться навсегда. — Нет, я в порядке, — девочка обняла её в ответ, — А вы разве сейчас не должны уроки вести? — Мы отпросились, — пояснил Леви, он присел рядом. Микаса ожидала, что дядя как обычно при встрече обнимет или хотя бы погладит по голове, но он просто сидел рядом и смотрел на неё одним из своих самых строгих взглядов. Девочка вспомнила, как раньше, после уроков, Леви с Петрой приезжали за ней на машине, а она бежала к ним навстречу со всех ног и прыгала к ним на шеи. Но сейчас… — Извините, — прервала их встречу врач, — но мне нужно осмотреть девочку, и если всё будет хорошо, мы её выпишем. Вы не могли бы выйти? — обратилась она к Леви, на что тот согласно кивнул и, встав с кровати, вышел за дверь. Миссис Конорс быстро осмотрела Микасу, проверила, всё ли в порядке и пришла к выводу, что девочка совершенно здорова. — Ты пока переодевайся, а я пойду готовить документы на выписку. Агата, — обратилась она к медсестре, — пошли. Они удалились. А девочка осталась с Петрой. — Я за тебя очень волновалась, — сказала она, — ты же могла утонуть! И как такое в голову пришло? — не понимала тётя, — Разве можно так?       Да Микаса и сама знала, что нельзя. Но так хотелось погулять со всеми. Ведь все гуляют ночью, а она что, другая что ли? Однако девочка уже достаточно давно поняла, что поступила неправильно. — Прости, — тихо сказала она, натягивая джинсы, — Как думаешь, Леви сильно ругаться будет? — Наверное да, — Петра закивала головой, — Он очень рассердился, когда узнал про твой поступок. Но ещё Леви очень переживал за тебя, когда ты чуть не утонула. — Скажи, он меня больше не любит? — задала такой волнующий вопрос Микаса. — Ну что ты, конечно же любит, — попыталась убедить её тётя, — Мы всегда будем любить тебя, ты ведь наша любимая племянница. И Леви тебя очень любит и обязательно простит. Девочка тоже на это надеялась, но с большим трудом верила. Хотя больше всего Микаса боялась предстоящего разговора. — Надеюсь, так оно и будет, — она засунула руки в карманы и, убедившись, что записка на месте, вышла из палаты, где их уже ждал Леви. — Чего так долго одевалась? — строго спросил он у племянницы. — Я вообще-то недолго, — раздражённо возразила Микаса. — Не спорь со мной, — отрезал дядя, — Пошли на выход, а вот дома нам есть, о чём поговорить. Вот всегда так. А сейчас что, ей как всегда остаётся только молчать. «И вообще я быстро одеваюсь, это у него какой-то свой счёт времени!» — подумала девочка. — Леви, — нежно произнесла Петра, — Давай помягче, Микасу только что выписали из больницы, не надо на неё так давить, она и так натерпелась за ту ночь. — Знаешь, — строго начал он, — ты вот с ней нянчилась, нянчилась и вот, что мы получили. Она уходит из дома, связывается с плохой компанией, выпивает, причём не мало, бросается в воду, а потом оказывается в больнице. А знаешь почему это произошло? — Леви, давай не сейчас, потом разберёмся, — попыталась остановить его девушка, но безуспешно. — Из-за того, что мы её плохо воспитали, — добавил он, — Пойдем.       У Леви была какая-то странная привычка. Что бы не натворила Микаса, он всегда говорил, что это произошло из-за того, что он её плохо воспитывает. Однако для девочки это было ещё хуже, ведь тогда ей попадало ещё больше. Вот и сейчас у Микасы было плохое предчувствие. Они всей семьёй направились к выходу из больницы. Там их уже ждали миссис Конорс и Агата. — Вот документы на выписку, — врач протянула Леви какие-то бумаги, — До свидания, — с этими словами она развернулась и ушла, видимо, у неё было очень много важных дел. — До свидания, — сказала ей вслед Микаса. — Ну, Микаса с выздоровлением, — поздравила её Агата, — давай не болей, — улыбнулась она. — А можно тебя на пару минут? — девочка кивнула в сторону, показывая, что хочет отойти. — У тебя от нас какие-то секреты? — остановил её Леви, — Или ты мне не доверяешь? — Я ненадолго, пожалуйста, — попросила она его.       Вот и так всегда. Если Микаса хочет с кем-то поговорить наедине, то это сразу расценивается, как недоверие. Микаса с Агатой отошли в сторону, оставляя Леви и Петру, и девочка, наконец, задала волнующий её вопрос. Микасе было интересно, кто же мог оставить эту записку и как найти Дженнифер, если это, конечно, не шутка. В этом ей могла помочь только медсестра. — Скажи, а кто до меня лежал в этой палате? — Агата заметно напряглась, хотя и старалась не показывать виду. Это показалось девочке очень странным, а если здесь действительно что-то произошло? Если это не шутка, ведь не просто же так медсестра заволновалась. — Тебе это зачем? — с подозрением спросила она, — Что ты знаешь об этом? — Ничего, — удивлённо покачала головой Микаса. Честно признаться реакция Агаты её пугала, — А что? — Микаса, — таинственно прошептала медсестра, — Если ты что-то об этом знаешь, то лучше скажи мне. Ты не доверяешь мне? — тут явно что-то нечисто, но что именно для девочки оставалось загадкой. Во всяком случае, говорить Агате про записку она не собиралась, уж очень подозрительно она себя ведёт. — Нет что ты, я доверяю тебе, — кивнула Микаса, — мне просто стало интересно, вот я и спрашиваю, — она старалась врать как можно убедительные, в надежде, что у неё это получится хорошо. Хотя, когда девочка врала Леви, то он сразу распознавал ложь, но, может быть, сейчас прокатит. — Это, — задумчиво произнесла медсестра, — Такую информацию мы не разглашаем, — строго отчеканила она и, развернувшись, быстро зашагала прочь, даже не попрощавшись.       «Значит, произошло что-то действительно важное и секретное, раз Агата так напряглась и ушла так быстро.» — подумала Микаса, — «Но что произошло? Это уже не похоже на шутку, а вдруг произошло что-то ужасное, и врачи это скрывают?» — Долго ещё так стоять будешь? — её размышления прервал недовольный голос Леви, — Всё-таки хорошо, что мы с Петрой в машину не ушли, а то ты бы так долго простояла. Может, уже в машину пойдём? — Да, конечно, — отстранено ответила девочка, всё ещё думая о чем-то своём. Они все вместе вышли из здания больницы и отправились к машине, которая стояла на авто парковке.       Это был небольшой легковой черный автомобиль, который дядя не так уж давно купил у своего друга. Микаса села на заднее сиденье и облокотившись на него, продолжила думать. О таинственной записке, о магазине, о непонятном вендиго, о Дженнифер — чародейке, а главное, о том, где её искать и существует ли она вообще. И что произошло тогда в больнице? Почему Агата ей ничего не сказала? А если произошло убийство? Вот теперь девочке стало действительно страшно. И что же делать? Лучше уж навсегда забыть об этом и лучше не вспоминать, а подумать о том, что же она всё-таки скажет Леви. В таких случаях лучше всегда говорить правду, в этом Микаса не раз убеждалась на собственном опыте. Ведь если дядя узнает её сам, то ей будет только хуже. Но она сама многого не помнит, например то, зачем она прыгнула в воду, и где кстати Алекс? Да уж, с этой странной запиской она даже про свою знакомую забыла, а ведь это намного важнее. В салоне автомобиля была гробовая тишина, и никто не думал её нарушать. Микасе было страшно делать это первой, но узнать что с Алекс ей очень хотелось, поэтому пришлось рискнуть. — Скажите, — неуверенно начала девочка, — Где Алекс? Волнение Микасы росло с каждой секундой, и она с нетерпением ждала ответа. — Это та, что с тобой в воду прыгнула? — без интереса спросил Леви, не оборачиваясь назад. — Да, — грустно кивнула головой Микаса, понимая, что сейчас всё сведётся к одному: её наругают. — Она в реанимации и чуть не умерла от того, что долго пролежала под водой, — сказал мужчина, — Ты это понимаешь? — повысил он голос. Девочка нечего не ответила, она это прекрасно понимала и очень боялась. Боялась, что с Алекс, которая ей не очень нравилась, что-то случится. Боялась, что она может умереть. «И почему всё навалилось на меня так сразу?» — подумала Микаса — «И проблемы с семьей, и первый поцелуй, и первая гулянка, и то, что я чуть не утонула, и больница, и эта неизвестная или неизвестный со своей Дженнифер. Почему всё сразу?» Тем временем машина уже подъехала к высокому двадцатиэтажному дому, где и жила Микаса с дядей и тетей.       Высокий дом из белого кирпича с железными дверями, рядом детская площадка и автомобильная парковка. Там Леви и припарковал свою машину. Вся семья вышла из автомобиля и молча отправилась к дому. Поднявшись на восемнадцатый этаж на лифте, мужчина достал ключ и отпер входную дверь, обитую кожей ящера. Их квартира была двухкомнатная, она состояла из комнаты Микасы, комнаты Леви и Петры, кухни и ванной. Семья вошла в квартиру. Быстро сняв с себя обувь, девочка уже хотела было пойти к себе в комнату, но её остановили. — Микаса, — окликнул её дядя, — нам надо с тобой серьезно поговорить. Микаса очень испугалась, но, стараясь не показывать виду, прошла в кухню и села на табуретку, что стояла рядом со столом. Вслед за ней вошли Леви и Петра, они сели напротив девочки. — Поскольку мы скоро уезжаем, — начал Леви, — то и читать тебе нотации времени у меня нет… — Подожди, — остановила его Микаса, — Куда уезжаем? — не поняла она. — Мы уезжаем в приют «Альхена», теперь мы будем там жить и работать, а ты — учиться, — пояснила Петра. — Но мне и тут хорошо, — возразила девочка, — я хочу остаться здесь. — Я тоже много чего хочу, — сказал мужчина, — но мы уже решили, что точно поедем, так что спорить сейчас с нами и уговаривать остаться — бесполезно. — Леви, — девушка посмотрела на часы и ужаснулась, — нам же скоро выезжать, а вещи ещё не собраны, — засуетилась она, — Давайте потом поговорим. — Ладно, — согласился он, — иди, собирайся, — сказал Леви Микасе, и та отправилась в свою комнату.