Чайники наносят ответный удар

Ганхи не любит две вещи (не считая еще того списка вещей, которые он просто категорически не переносит, вроде апельсинов): его домашнее прозвище и свидания. С первым у него не заладилось сразу же, как ему исполнилось четырнадцать, а мама продолжала перманентно звать его «солнышком» перед всеми родственниками. Он прощал маме многое: свитера на Рождество (хотя они были колючими, а если надевать под них футболку так и жаркими), то, что у нее аллергия на шерсть и потому у него нет животных. Он даже простил ей, когда она сама выбрала ему девочку, с которой у него завязались первые отношения – но «солнышка» он ей простить никак не мог. Ганхи никогда не был солнышком. Он умел грубить тонко и хитро, и пользовался этим, он любил одежду, которая совсем не походила на вид «типичного ботанья»: у него шкаф был забит черными футболками с дикими принтами и матами, штаны сплошь дырявые, даже кожанка имелась (подарок от Зико, размера на три больше, чем надо, но все-таки!). Он был настоящим плохим парнем, писал матерные тексты и читал реп, а мама все еще звала его «солнышком»! Это была конкретная заявка на то, чтобы стать противником материной юбки… …но Ганхи так же любил мягкие лимонные булочки, которые мама делала по воскресеньям, и все же питал странную слабость к ее коллекции семейных вещей, которая лежала в большой плетенной декоративной коробке, которую мама, несмотря на всю свою хрупкость, доставала с верхних полок шкафа сама, и совсем без проблем. Сон просто постарался смириться с тем, что для мамы он все тот же пятилетний мальчик, который прятался за ее длинными юбками и боялся подходить к любым взрослым. Свидания, в принципе, были не таким уж частым событием в жизни Ганхи – он и был всего-то на четырех, с той девочкой, - но за эти четыре свидания(и, чего греха таить, за просмотром дорам), Ганхи для себя определился, что свидания это самое скучное мероприятие в мире, которое он мог бы с удовольствием провести, занимаясь, например, сверкой нового текста в подвале-студии Зико и Мино (те, кстати, свидания друг с другом как-то наоборот стали обожать, и их стало как-то слишком много. У них буквально все встречи превращались в свидания. То есть у них свидания почти не заканчивались в принципе), или посидеть в клубе, за прослушиванием чужих баттлов. Сон-младший пока в эту кутерьму не лез – у него был опыт в продюссировании, но не в, собственно, выступлениях. В общем, у Ганхи был целый список того, чего он терпеть не мог, но апофеозом всему стала выдранная из тетради бумажка, с кривым: «Эй, солнышко, не хочешь сходить на свидание? ты очень-очень милый, когда пытаешься казаться хмурым :3 Обещаю, что на первом свидании потребую от тебя только милый поцелуй в щечку! Приходи в 17:30 на спортивную площадку -3-.» Все это было написано мало того, что с тремя ошибками в одном слове, с какими-то бессмысленными смайлами, так еще и содержало сразу два ненавидимых Ганом пункта, которые заставили его демонстративно порвать бумажку в руках, и пыхтя от злости и недовольства, выйти из класса одновременно со звонком. Он вообще был большим любителем нарушать правила (особенно, когда Мино не видел), и опасность теперь бурлила в венах, пока он тихонько едва ли не ползком пробирался к выходу и спортивной площадке, к ее слепому углу, с которого тебя не будет видно ни из одного окна в школе. - Ганхи? – Чжухон от такой встречи даже теряет сигарету, но ее вовремя подхватывает Зико и затягивается, довольно жмурясь. - Сделайте вид, что просто меня не видите, - категоричный с самого порога, он как всегда просто кривит рожу Зико, вместо приветствия, и садится на чужой рюкзак, чтобы не стоять (кажется, это рюкзак Чжухона и тот, кажется, не разрешал ему этого делать). У него крайне красноречивое выражение лица «не трогайте, котик в злости», и Зико отрицательно трясет ни к чему отрощенными высветленными патлами, когда Чжухон тянется к чужому плечу. Но Чжухон вообще хоть кого-то слушал? - Хей, ты чего супишься, как пятилетняя девочка? Неужто мамино солнышко кто-то обидел? – Чжухон нагловато(для малолетки так точно) улыбается, и издевательски играет бровями. Странно, от этого становится легче. - Еще слово, и пятилетняя девочка применит свои знания в области анатомии и дзюдо, Чжухон-а, - Ган снова включает режим милого ребенка, у которого правильно подвешен язык, и светло-светло улыбается, даже по-настоящему, - как думаешь, Зико-хен, папа будет сильно расстроен, если Чжухонни не придет собирать кораблики? Ганхи фыркает и закатывает глаза, смотря на младшего, который, слегка обиженный колкостью отстраняется. Внутри что-то неприятно скребется от того, что он таким образом ответил на слова поддержки, пускай и насмешливые. - Думаю, он расстроится так же, как и расстраивается твоя мама, когда ты не сидишь с ней и не перебираешь письма в который раз. Зико мстительный – он терпеть не может, когда обижают его друзей. И Чжухон, оказывается, ему больше друг, чем брат его парня. И это вроде должно обидеть, но только вызывает еще больше чувства вины за то, что ни за что обидел человека, который попытался тебя поддержать. - Прости, настроение ни к черту, - вдруг спокойно говорит Сон, смотря на вроде нормально выглядящего Чжухона, - может, могу загладить как-то вину? - Чжухон, ты что-то говорил, что надо погулять с Блэкки? - Не погулять, мне нужно выбрать ему новый костюм, я один не справлюсь, - Чжухон, с минуту подумав, улыбается Зико, дает ему (зачем-то) пять, и кивает Ганхи, - сходишь со мной сегодня на прогулку с Блэкки, и мы в расчете, считай. Ганхи выдыхает – прогулка это не тот страшный маячащий где-то призрак свидания, это просто дружеский поход куда-то…да еще и не вдвоем. - А Блэкки? - Мой пес, - пожимает плечами Чжухон и дернув рукой, смотрит на часы, - господа, звонок через три минуты, и нам лучше поскорее отсюда свалить, чтобы не получить нагоняя. Парни согласно кивают, и один за другим осторожно продвигаются ко входу в школу, спринтерскими перебежками скрываясь за кустами от глядящих на них окон школы. Ган старается не сверкать глазами, уже предвкушая прогулку с настоящей собакой. Сердце внутри почему-то колотится, и то ли это предвкушение сегодняшним вечером, то ли просто Чжухон, прижавший палец к своим губам выглядит прекрасно до остановки чужого сердца. *** - Это и есть Блэкки? – Ган переступает с ноги на ногу, неловким и неуверенным движением поправляя большую в плечах кожанку, и думая застегнуть куртку. Все не так уж плохо, но когда он стоит рядом с этой собакой, которая едва ли не больше него, ему его дерзкий вид хочется свернуть и спрятать. А футболка с довольно вызывающим «Buy me» явно не спасает его положения. - На самом деле его зовут Black Gun, но все давно привыкли звать его Блэкки, - Чжухон пожимает плечами и треплет собаку по большой массивной голове, -не бойся, он дружелюбный. - Я и не боюсь, - Ган громко и нахально фыркает, закатывая глаза, и осторожно подходит ближе, касаясь чужой крупной морды, мягко поглаживая жестковатую, но длинную шерсть, - Я скорее поражен твоей гениальности – только ты мог назвать белого пса Блэкки. - Ой, отстань, - Чжухон фыркает, накручивая от какого-то волнения на руку поводок пса, - Ган-и должен был быть крутым выставочным псом, так очень хотел дядя, когда он покупал его, но видишь, у него глаза голубые? Это считается дисквалифицирующим пороком для маламута. Потому он отдал его мне, а я его дрессировал, да, малыш? Блэкки довольно стучит хвостом и лениво вертит головой, давая себя погладить по крупной шее, по холке и спине, и совсем кажется не против того, что тонкие пальцы зарываются в жесткую шерсть. Гану нравится, что пес не рычит на него, и совсем спокойно себя ведет, только смотрит на него внимательно, будто бы пытаясь узнать, что Ганхи надо от его хозяина. - Он классный, - Ган счастливо улыбается, - я всегда хотел собаку. - Такой большой пес это большой труд. Его так просто не воспитать, - Чжухон говорит наставительно, но вовсе не зло или как-то надменно, - мне помогал воспитывать его дядя, он у меня профессиональный дрессировщик собак. Сестра Блэкки, Роза, уже во всех конкурсах медали собрала. Так что, если хочешь завести собаку, стоит подумать над породой хорошенько. - Вряд ли мне разрешат завести собаку, - Сон устало вздыхает и они начинают свою медленную прогулку по парку, никуда не спеша и давая Блэкки достаточно места для «развлечений», - у мамы ужасная аллергия на шерсть. Поэтому собака мне только снится. - Почему же, - Чжухон слегка улыбается, спуская пса с поводка и смотря, как тот беззастенчиво принимается крушить кучи желтых листьев, старательно собранные людьми. Никто не ругается – все же специализированный парк, дети весело смеются, смотря на радостный и совсем не злой снежный комок, - Можешь брать на прогулки Блэкки. Я не всегда успеваю домой рано, а его нужно строго выгуливать, иначе он заболеет. Если тебе правда нечем заняться… - Я буду гулять с Блэкки! – Ган почти кричит, Чжухон только улыбается, и тянет его к лавочке, устраиваясь поудобнее. У Ганхи краснеют щеки от такой собственной радости и наглости, но он выглядит счастливым. Чжухону очень нравится его счастливое лицо. *** Сон довольно треплет пса по голове и гладит за ушами, пес укладывает ему на колени свою большую голову, чтобы было удобно. Он кажется Гану самым прекрасным существом на свете, преданным и невероятно милым. Пускай и с таким дурацким именем и не менее дурашливым хозяином. - Знаешь, Чжухон…А? Что это? – он удивленно вскидывает брови, смотря на руки Чжухона, в которых по стаканчику приятно пахнущего кофе и в кармане куртки еще и бумажный пакет из какой-то милой булочной на углу. - Покупаю твою лояльность, хен, - нагло улыбается Ли, впихивая в руки растерянного старшего стаканчик, - Твоя футболка так и просит. Я купил тут лимонные пирожки, не знаю, любишь ли ты такое… Ганхи ярко краснеет – его смущает все это, начиная с ситуации, заканчивая тем, что пирожные точь-в-точь мамины и это вообще наверняка читерство и какая-то обманка, но чжухоновский маламут все еще греет ему коленки, чтобы через дырки в джинсах его не продуло, а кофе вкусный и почти совсем не горчит. - Так и быть, могу сказать, что ты меня купил, - сыто и мягко улыбнувшись, кивает Ганхи, поглаживая Блэкки за ухом, - пускай ты и дурак, но… - Я тебе нравлюсь, - заканчивает Чжухон, мягко коснувшись губами чужой щеки, - Ты мне тоже, хен. И я рад, что ты выбрал меня, а не того парня из записки. Ган опускает смущенный взгляд в землю и сам себе улыбается, поводя плечами и стараясь скрыть свое смущение. Внутри все колотится и горит, а Блэкки на его коленках как-то довольно и по-домашнему ворчит, потираясь мордой о его ноги. - Еще раз попробуешь меня поцеловать – дам тебе затрещину. И поделом будет!