Семьи, где бедная жена Грустит о недостойном муже, И днем и вечером одна; Таков я. Таков я. Таков я!
Их разговор Татьяна ещё долго прокручивала в голове, а перед её глазами продолжало стоять равнодушное лицо Евгения.Начнете плакать: ваши слезы Не тронут сердца моего, А будут, будут лишь бесить его...
Каждое сказанное им слово ранило Татьяну до глубины души.Зачем вы посетили нас? В глуши забытого селения,
Повторяла она про себя:Я никогда не знала б вас, Не знала б горького мученья...
Горькие слезы текли из глаз, она и не пыталась их вытирать. Татьяна сидела на улице в беседке недалеко от дома, она молча сидела и горько плакала. Рядом с ней стояла та самая музыкальная шкатулка, которую подарил ей Евгений. Её музыка напоминала ей их первую встречу, разговор в его доме… Чтение на ночь... — Не надо было ему ничего писать тогда, — говорила Татьяна уже вслух, — нужно было оставить всё как есть. На что я надеялась? Неужели этот аристократ, приехавший из Петербурга смог бы полюбить такую девушку как я? Конечно нет. Что во мне особенного? Всегда одна, всегда грустна и игры местной детворы мне не интересны. Да что он мог во мне найти? Да ничего! — эмоции буквально разрывали Татьяну, она перешла уже на крик. Мадемуазель, Татьяна, что с вами? — раздался знакомый голос с французским акцентом. — Месье Трике? — вздрогнув от неожиданности, Татьяна быстро стала вытирать слезы. Мысли о Евгении настолько оторвали ее от реальности, что она даже не заметила, как к ней подошел Трике. — Что с вами? Вы плачете? - Это от счастья, - солгала она. - Что - то не похоже, чтоб это были слезы счастья, возможно вас терзает какая - то печаль или дела сердечные. Вы уж простите меня, Татьяна, что я лезу не в свое дело, просто мне больно видеть вас в таком состоянии. - Ничего, сейчас всё пройдёт, и я вернусь на праздник. - Вас обидел Месье Онегин? Простите меня, Татьяна, просто когда я искал вас, случайно услышал, как вы разговариваете. Вы так критично о себе отзывались, о ма боте, неужели вы и правда о себе так думаете? - А что ещё может думать девушка, когда её отвергает любимый человек? - ответила Татьяна, чувствуя очередной поток слёз. - О, Мадемуазель Татьяна, вы не правы. Этот ваш Онегин - это избалованное дитя, мерзавец и ловелас. Да что он знает о настоящей женской красота-а, её русской душа-а? О, Мадемуазель Татьяна, даже не смейте расстраиваться из - за него! Вы бы видели, что сегодня было на кадриль... - Что произошло? - Месье Онегин пригласил на танец вашу сестру Ольгу, прямо на глазах у Владимира Ленский, взял и увел у него из под носа. Видели бы вы Ленского, когда Ольга с ним танцевала! Это кошмар, кошмар! Ловелас ваш Онегин и сердцеед, даже не вздумайте больше грустить о нем. Вы, Мадемуазель Татьяна, очень красивая девушка, вами многие мужчины восхищаются, поверьте мне, уж я - то знаю. - Правда? - Правда, правда. Вы даже Владимиру Ленский очень нравитесь, он сам мне об этом говорил. Да, что Владимир, вы мне очень нравитесь! Слова Трике подняли Татьяне настроение. - Вы моя муза, Татьяна. Благодаря вам я могу ещё творить и писать, и я не допущу, чтоб всякие Онегины расстраивали вас, да ещё в ваш же день рождения! - Спасибо вам, Месье Трике, за тёплые слова, вы мне очень помогли, - уже не плакала, а улыбалась Татьяна - Тогда, может быть, вернёмся на праздник, нас уже все заждались. Обещайте, что первый танец будет за мной. - Обещаю.