Часть 1
28 сентября 2017 г. в 21:55
— Ты… — на выдохе вырывается из приоткрытых губ и осыпается пеплом почти докуренной сигареты под ноги. Осыпается тысячам осколков и ноет где-то под ребрами. Выжигается на запястьях-скулах-ключицах.
Элис забывает захлопнуть дверцу старенького Форда, роняя ключи с характерным звуком на асфальт. Даже не тянется за ними. Просто стоит и смотрит. Словно парализованная.
Ощущает, как все то, что она так тщательно закрывала-прятала-уничтожала внутри себя, рвется диким зверем наружу. Ломая грудную клетку, перекрывая дыхательные пути, взрываясь осколками.
Назад дороги нет.
Все, что она пыталась забыть долгие годы, теперь снова поглощает её. Уносит в пучину мыслей и верти в круговороте чувств. Нечем дышать.
Пожалуйста… Очень больно.
Робкие улыбки-объятия-поцелуи. Короткое «спасибо» за одолженную ручку и неловкое касание пальцев. Тогда она впервые ощутила эту невидимую связь между ними. Карамельный латте и крепкий эспрессо в закусочной «Pop’s». Тогда она впервые поняла, каково это — когда по всему телу разливается тепло, а щеки окрашивает алый румянец. Нежные объятия и порог у дома. Тогда она впервые осознала, что такое любовь.
Элис слишком крепко сжимает тоненький поясок от любимого пальто грязно-розового цвета. Пытается не выдать волнения, но понимает, что уже давно поймана с поличным. Она умеет врать. Но не ему. Боится встретиться с ним взглядом, но не может сдержаться.
И последняя струна самообладания лопается.
Жаркие касания-метки-стоны. Такой горячий поцелуй и непреодолимое желание. Тогда она впервые ощутила жажду. Уверенные движения и неудержимый крик. Тогда она впервые поняла, что его имя — любимое сочетание букв. Переплетение пальцев и уверенные движения. Тогда она впервые осознала, что не может жить без него.
А затем он исчезает.
Все, что остается у Элис — лиловые отметки на ключицах и ненавистная куртка с эмблемой Саутсайдовских змеев. Ненавистная банда, отобравшая у неё самое ценное — ЭфПи Джонса.
И вот, спустя долгие годы, он снова здесь. Стоит перед ней в такой же кожаной куртке и ухмыляется с зажатой сигаретой в зубах. Руки предательски дрожат и тянутся к острым скулам, шероховатым губам, взъерошенным волосам.
Он больше не отращивает длинную челку, в которую Купер так любила зарываться пальцами. Он больше не пользуется одеколоном, которым насквозь пропитана её одежда. Он больше не искрится теплом и счастьем, как раньше.
Но он все еще смотрит на неё так, как раньше. Он все еще улыбается так, как раньше. Он все ещё любит её так, как раньше.
— Я… — зависает в воздухе сигаретным дымом и уносится ветром куда-то вдаль. Пульсирует в висках и отбивает ритм в черепной коробке. Въедается в волосы-кожу-одежду.