Aut vincere aut mori

Ивар был достаточно жесток, чтобы играть чужими судьбами, и достаточно беспринципен, чтобы не испытывать угрызений совести по этому поводу. Но, даже зная нового босса клана Лодброков, Блайя не ожидала, что в кабинете с ним будет сидеть её дядя, а рядом с ним — охранник и двое незнакомых мужчин в деловых костюмах. Один из них был моложе, другой — старше, и оба они выглядели не как мафиози, а скорее как юристы или работники банка. Тот, что постарше, чуть ухмылялся, и отчего-то Блайе показалось, что этот человек вполне способен, прихихикивая, стереть кого-нибудь в порошок. Второй же, тот, что моложе, явно нервничал, поглядывая то на Ивара, то на Осберта, и то и дело поправлял очки в элегантной тонкой оправе.  — Моя дорогая, — Осберт приподнялся, взял в обе ладони руку Блайи и поцеловал. Ей захотелось вытереть пальцы о тонкую ткань платья. — Мы снова встретились. Сигурд напрягся, и Блайя почувствовала его настороженность. Уббе молча встал за его спиной, а к самой Блайе шагнул Хвитсерк. Ивар предупреждающе взглянул на брата и еле заметно качнул головой: «не надо». Его жест остался незамеченным Осбертом, но не Сигурдом. Тот остался стоять, но его рука непроизвольно скользнула за полу смокинга: Блайя знала, что у него всегда при себе оружие, и только гадала — пистолет или нож?  — Садись, Блайя, — Ивар улыбнулся и стал похож на молодую акулу. — Я счел нужным предупредить тебя, что изначально мы с твоим дядей договорились заключить одну маленькую сделку… Она взглянула на Лодброка, и её затошнило от нехороших предчувствий, а ладони похолодели. Ивар продолжал улыбаться, будто собирался сообщить ей самую лучшую новость на свете. Медальон на шее постепенно начал нагреваться, и Блайя дотронулась до него. Сигурд подался вперед, заметив её жест.  — Ты выйдешь за меня замуж, — огорошил Блайю Осберт, и на его губах расцвела улыбка, больше похожая на оскал. — Как Элла и планировал. Мир под ногами Блайи перевернулся в очередной раз за её короткую жизнь, да так, что в голове зашумело. Она почувствовала, как сжалось от ужаса её горло, и замотала головой. Нет, нет, нет, нет, нет!  — Нет! — Выкрикнула она. — Ни за что! Сигурд за её спиной рванулся к Осберту, вне себя от злости и гнева, но кто-то остановил его. Наверное, Уббе. Блайя не видела. Она слышала, как Сигурд зашипел: «Пусти меня, придурок, мать твою, пусти, я тебя предупреждаю!», и слышала, как Уббе спокойно ответил: «Тихо, брат. Все под контролем. Верь мне». Под каким ещё, к черту, контролем?! Блайя чувствовала, как земля рушится под её ногами, а Бог забирает у неё человека, без которого она не представляла больше своей жизни. Она вперила пылающий взгляд в Ивара, и от его улыбки ей захотелось выцарапать ему глаза. Хвитсерк предусмотрительно держал её за плечи, и хватка его была железной — не дернешься, не вырвешься.  — Успокойся, — произнес он над её ухом. И едва слышно добавил: — Это только начало. Земля продолжала раскачиваться у Блайи под ногами, и она ухватилась одной рукой за спинку стула, боясь, что не удержит равновесие на своих каблуках. Осберт наслаждался произведенным эффектом, как самым лучшим на свете спектаклем. На его губах всё ещё играла улыбка, и Блайя была уверена, что он представляет, как раскладывает её на постели и насилует, несмотря на сопротивление. И бьет, если она пытается вырваться. Ивар, сполна удовлетворившись реакцией главных персонажей срежиссированной им сцены, деликатно кашлянул, обращая внимание Осберта на себя.  — Я ещё не закончил, — вкрадчиво произнес он. — В обмен на брак с Блайей, обеспечивающий переход имущества клана Эллы к Осберту по брачному контракту, Лодброки получают полную монополию на все казино города, подписывая встречную сделку о купле-продаже всех твоих игровых объектов. Таким образом, мы снова делим сферы влияния в городе, и каждый остается в выигрыше. Так, Осберт? Ты получаешь всё, кроме казино.  — Верно, — кивнул Осберт и потянулся за бокалом с шампанским. Наблюдать, как её судьбу решает человек, для которого она была товаром, Блайя не могла. Она понимала, что её жизнь с самого начала была в руках Ивара, и что он может убить её прямо сейчас, но…  — Нет! — Блайя так и не смогла вывернуться из рук Хвитсерка. Сердце у неё бешено колотилось, а ярость застилала глаза багровой пеленой. Если бы у неё был пистолет, она бы, не сомневаясь, разнесла этой усмехающейся твари лицо, а потом стерла бы выстрелом ухмылку с лица дяди и плюнула в кровавое месиво. Впрочем, плюнуть она и сейчас могла, что и сделала. Плевок до его лица, к сожалению, не долетел. Осберт вскочил. Сигурд с удвоенной силой рвался из рук Уббе. Теперь его держали уже двое, и медвежья хватка Бьерна кое-как сдерживала его гневные порывы. Длинные светлые волосы выбились из хвоста и падали на лоб. Ивар продолжал ухмыляться. Осберт ухватил Блайю за подбородок и крепко сжал, так, что она даже не могла отвернуться, и только дрожала от ярости.  — Я научу тебя уму-разуму, — процедил он сквозь сжатые зубы. Карие глаза его сощурились, потемнели, и радужка почти слилась с черным зрачком. — Твой сопляк даже вести себя нормально тебя не научил… Только испортил. Надеюсь, ты хотя бы хорошо её трахал, малыш, потому что фригидная мне не нужна, — бросил он в сторону Сигурда. Если бы не стальные руки Бьерна, Сигурд бы уже кинулся на Осберта. Блайя чувствовала, как к глазам подступают слезы. «Только не плакать, — думала она, сглотнув. — Только не плакать, не плакать…» Не доставит она им такого удовольствия. Змея на её шее полыхала огнем, обжигая кожу. Чертова мразь, чертова, чертова мразь…  — Я всё еще не закончил, — Ивар побарабанил пальцами по столу. Его холодный голос привлек всеобщее внимание. — С прискорбием я вынужден сообщить, что эта сделка не состоится. Только сегодня, — он усмехнулся, — я узнал, что мой любимый брат Сигурд, по нашим обычаям, предъявил на Блайю свои права, и они помолвлены перед лицом Великого Одина. Кто я такой, чтобы нарушать волю богов? Сигурд замер, глядя на брата. Ноги Блайи подкосились, и она почти рухнула на Хвитсерка. Осберт развернулся к Ивару.  — Если сделки не будет, зачем ты позвал меня сюда? — Будучи хитрым старым лисом, он сдерживал злость, но Блайя была уверена, что его лицо пошло багровыми пятнами.  — О, — Ивар развел руками, в электрическом свете блеснул браслет в виде змеи, обхватывающий его запястье. — Здесь и начинается самое интересное! Присаживайся, Осберт, — он указал на пустующий стул. — Я с удовольствием оглашу тебе свое предложение, если ты готов меня слушать. Хвитсерк наконец отпустил Блайю, и Сигурд подхватил её в объятия, прижал к себе. Она слышала, как бешено колотится его сердце, и вцепилась в его спину, пряча лицо у него на груди. Её щеки были мокрыми от слез, которых она не замечала. Всё же она расплакалась, но теперь ей было всё равно.  — Всё, всё, всё, — шептал Сигурд, гладя Блайю по спине. — Я с тобой, я рядом, и так будет всегда, я обещаю… Блайя хотела сказать, чтобы он не давал обещаний, которые не сможет выполнить, но першение в горле помешало ей вымолвить хоть слово. Поэтому она просто прильнула к нему ещё сильнее, ничуть не заботясь, что все старания Торви отпечатаются у него на рубашке, которая наверняка стоила целое состояние. Сигурд был очень сильным, очень теплым, и то, как идеально их тела совпадали друг другом, не только, когда они занимались любовью, но даже сейчас, заставляло её рыдать ещё сильнее.  — Теперь, когда мы по самое горло насладились хэппи-эндом для влюбленной парочки, — Ивар всё это время молчал, и вовсе не из деликатности, — могу я, наконец, озвучить свое коммерческое предложение, от которого Осберт, я уверен, не сможет отказаться? Проморгавшись от слез, Блайя развернулась к Ивару. Она всё еще хотела его убить, мучительно и долго, но где-то в глубине души была благодарна, что он не вручил её Осберту, как вещь. Сигурд не выпускал её из рук, будто боялся, что брат передумает. Ивар мог сделать всё, что угодно. Сволочь. Сволочь, сволочь.  — Сделка купли-продажи состоится, — Ивар сложил руки под подбородком. Змей на его запястье казался таким же опасным, как и он сам — вот-вот зашипит и кинется. — Ты продашь свои казино, как и планировал. Я даже пригласил своего и твоего юристов, чтобы сделка была честной. Мистер Джонатан Месбот, — он указал на мужчину лет тридцати пяти, — если я не ошибаюсь, и есть твой поверенный, Осберт? Мистер Флоки же — поверенный нашей семьи уже двадцать пять лет, — он кивнул в сторону второго юриста. Сделка будет честной, уверяю тебя.  — И почему ты решил, что я соглашусь? — Было заметно, что Осберт внутренне кипел от гнева, но не показывал этого. — Почему я должен продать тебе казино, а сам остаться ни с чем?  — Голым, как в свой день рождения, — расплылся в улыбке Ивар. — Не считая денег, на которые ты сможешь купить себе новую одежду и всё, что захочешь, в том числе и начать новый бизнес, который не будет интересовать меня. Тогда ты будешь в полной безопасности. Взгляни на сумму. Она покроет любые твои расходы. Мистер Флоки, пожалуйста, подайте мне проект договора, который вы составили. На стол перед Осбертом легла стопка бумаг. Около двадцати минут он изучал документы в полном молчании. Блайя почти успокоилась, хотя предполагала, что её истерика лишь затаилась, чтобы разыграться позже в полную силу. Сигурд изредка целовал её за ухом и зарывался лицом в растрепавшиеся волосы, чтобы убедиться, что она никуда не исчезла. Ивар сидел, откинувшись на спинку своего кресла. Наконец, Осберт закончил читать договор купли-продажи и отодвинул его от себя.  — Нет, — он поднялся со стула, но Ивар жестом задержал его. Охранник, присутствующий на встрече, приподнялся, сунул руку за полу пиджака, и Хвитсерк незаметной тенью, как ниндзя, скользнул за его спину.  — Я предвидел твой ответ. И у меня найдется парочка аргументов, которые — я надеюсь — помогут тебе передумать. Аргумент номер один: Уббе. Тут же Уббе шагнул к Осберту, незаметно вытаскивая пистолет, и дуло уперлось тому в поясницу. Бодигард Осберта выхватил оружие, но выстрелить не успел: Хвитсерк полоснул его по горлу так быстро, что охранник ничего не успел понять, и упал, заливая кровью светлый ковер и самого себя. Блайя побледнела, спрятала лицо Сигурду в плечо. Когда это закончится, Господи, когда же?…  — Мои люди в вашем доме, — Осберт говорил очень тихо. — Они вас уничтожат.  — Ты верно заметил, — открыто наслаждался спектаклем Ивар. — В нашем доме. В моем доме. И разве ты не заметил, что никто из нас не пил шампанское? Твои люди мирно спят, но лишь от тебя зависит, проснутся ли они утром. Осберт медленно отодвинул от себя наполовину опустошенный бокал.  — Не бойся. В твоем напитке снотворного не было. И не вздумай дернуться или достать оружие — Уббе выстрелит тебе в спину быстрее, и его пуля разнесет тебе внутренности. К тому же, — он вытащил из ящика стола пистолет и пухлый конверт, — я тоже не беззащитный калека, как ты мог подумать. Блайя поняла, что боится Ивара до дрожи в коленях. Его холодный голос, его жестокие слова, его взгляд и улыбка молодой акулы вызывали у неё желание исчезнуть с лица земли. Она вжималась в Сигурда так крепко, будто хотела стать с ним единым целым, и внутри у неё вновь медленно начала подниматься истерика.  — Дважды подумай, Осберт, — Ивар снял пистолет с предохранителя и протянул Осберту конверт. — А лучше — трижды. Видишь ли, мне так жаль: трое твоих ближайших помощников сегодня совершенно случайно поссорились из-за сделки, которую ты хотел со мной заключить, и перестреляли друг друга. Последний оставшийся, четвертый, бросил их тела в реку и сбежал в другой штат, по его следу идет полиция. Какая жалость, не так ли? Осберт вытащил из конверта первую фотографию и, едва взглянув, бросил её на стол.  — Никто не поверит в их ссору. И ты за это ответишь.  — Может быть. Но мы двигаемся дальше в сторону моих железных аргументов, — Ивар чуть отъехал от стола назад, направил дуло пистолета Осберту прямо в лицо. — Твои приближенные — большинство из них — ожидают тебя с новостями о получении сферы влияния Эллы в твои руки. Они ждут тебя в твоем штабе, но — не представляю, как такое могло случиться! — прямо под ним оказалась бомба, — младший Лодброк указал на фотографию, которую Осберт выудил из конверта. — Это ведь твой офис, не так ли? Будет жаль, если он взлетит на воздух с твоими людьми, но ты сам виноват — клан у тебя и так небольшой, собирать их в одном месте для празднования было глупо. Сигурд легко выдохнул, и его горячее дыхание разметало Блайе волосы. Она дрожала. Ей не было видно лица Осберта — он сидел спиной, — но она догадывалась, что чем дольше Ивар говорил, тем больше страха появлялось в глазах её дяди.  — Ты думаешь, я продам свой бизнес только из страха за их жизни?  — Продашь свой бизнес Блайе, — поправил Ивар. — Или ты упустил имя покупателя? Ай-ай-ай, какая невнимательность, — он рассмеялся, зло и коротко. Блайя уставилась на Ивара, будто он сообщил ей, что солнце вращается вокруг земли, а не наоборот. Осберт продаст свои казино? Ей?! Ивар свихнулся?! В чем польза такой сделки? Неужели он думает, что она отдаст ему их? Сигурд выглядел не менее ошарашенным.  — Лучше молчите оба, — тихо предупредил их Бьерн. — Просто молчите.  — Ты сошел с ума, — кратко ответил Осберт. Он все ещё пытался отыграться перед Иваром, хотя в глубине души — Блайя была уверена — понимал, что проиграл. — Я не убивал твоего отца и не участвовал в нападении на него.  — Я и был сумасшедшим, — не согласился юный Лодброк. — И именно поэтому под каждым твоим казино тоже заложена бомба. Они взлетят на воздух в любой момент, а в твоей банковской ячейке среди прочих бумаг — вспомни, кому из приближенных ты доверял, уж не тому ли, кто сейчас едет в соседний штат? — лежит твое предсмертное письмо, в котором ты признаешься в убийстве брата и подрыве всей своей собственности, а также об уходе из жизни из-за мучительного чувства вины. Документ, подписанный тобой, и подлинность твоей подписи засвидетельствует любая экспертиза. Каким образом? О, оставь этот секрет мне. Блайя не хотела думать, откуда Ивар заполучил подпись её дяди. Осберт молчал, и напряжение в кабинете можно было ножом резать.  — Твоя самоуверенность сыграла с тобой злую шутку. Но не волнуйся, полная сумма по договору уже лежит на твоем банковском счете, можешь проверить его через онлайн-банкинг. Как только ты подписываешь договор, и юристы отправляют его на регистрацию, ты можешь уничтожить свою предсмертную записку — не бойся, она в единственном экземпляре — и считать себя свободным. Все остальное сделают наши юристы и деньги.  — А если я не подпишу? Ивар помахал в воздухе пистолетом.  — Да не доставайтесь же вы никому, — вкрадчиво пропел он. — Не страшно, Осберт. В любом случае, Блайя выходит замуж за моего брата, и сфера влияния Эллы будет моей. Так или иначе, но я получу то, что хочу. Страшно будет тебе, потому что у меня есть пара чудесных казней, которые придутся по душе и мне, и моим братьям. Тебе понравилось то, что я сделал с Эллой? Правда, это было красиво? Прошло еще десять минут, потом Осберт сдался. Плечи его опустились, и он потянулся за ручкой.  — Вот и прекрасно, — Ивар убрал пистолет обратно в ящик. — Я знал, что твой разум возобладает над эмоциями. Уббе, Хвитсерк, проводите гостя к выходу. Его люди проснутся утром в добром здравии. Даю слово. Ведь теперь они — мои люди. Кстати, Осберт, — тот обернулся. — В случае твоей смерти до момента регистрации договора, все твое имущество всё равно переходит к Блайе, потому что она — единственная оставшаяся в живых твоя родственница. Не надо было избивать до смерти свою беременную жену!  — Я уничтожу тебя, — бессильно пообещал Осберт, но вряд ли кто-то ему поверил. — И тебя, сучка, — он злобно взглянул на Блайю.  — Вряд ли, — Ивар вновь расхохотался. — И ты скоро поймешь, почему.  — Подожди, — Сигурд выпустил Блайю из объятий, шагнул к Осберту, сжал руку в кулак. — Это тебе за то, что оскорблял мою девушку, — процедил он и, прежде, чем кто-то успел его остановить, ударил его в челюсть. Он бы ударил ещё раз, если бы Бьерн не удержал его.  — Сигурд, не будь ребенком, — произнес старший Лодброк. — Успокойся. Осберт сплюнул на пол кровь и зло взглянул на Сигурда, но пистолет, который Уббе все ещё держал у его поясницы, служил красноречивым аргументом не затевать свару. Когда за Осбертом, Уббе и Хвитсерком закрылась дверь, Ивар ощутимо расслабился и, откинувшись на спинку инвалидного кресла, прикрыл глаза.  — Сигурд, уведи свою птичку отсюда, — тихо произнес он. — Или как ты её там зовешь, розой? Просто уведи. Сигурд подошел к нему, размахнулся и впечатал кулак в его ухмыляющуюся физиономию, с той же силой, с которой бил Осберта. Ивар дернулся, схватился одной рукой за губу, другой — инстинктивно выхватил нож. Острие уперлось Сигурду в живот. В панике Блайя кинулась к ним, вцепилась в Сигурда обеими руками:  — Не надо! - Ей двигал только один инстинкт, сильнее, чем голос разума. Уберечь от опасности. Удержать. Бьерн перехватил запястье Ивара.  — Хватит, — произнес он негромко, но властно. — Прекратите оба. И Блайя в очередной раз задалась вопросом, как мог легендарный Рагнар Лодброк так ошибиться с выбором своего наследника? Сигурд тяжело дышал. Ивар распахнул глаза, и в их синеве, похожей на плещущуюся подо льдом воду, таилась опасность и злость, способные разнести весь мир на клочки, если дать ей волю. Братья мерили друг друга взглядами. Наконец Ивар опустил нож.  — Ты мудак, — процедил Сигурд, отступая назад, беря Блайю за руку и переплетая их пальцы. — Гребаный псих! Ты мог предупредить нас! Блайя знала, что сейчас ему больше всего на свете хочется еще сильнее разукрасить брату физиономию, и он сдерживается только ради неё. В уголках губ Ивара выступила кровь, но он, казалось, этого даже не замечал. Рука Сигурда дрожала, а сам он был похож на натянутую струну — тронь, и она по всей округе звоном пойдет.  — Ваша реакция была бы иной. Идите отсюда уже. Блайя поняла, насколько Ивара — железного Ивара, Бескостного Ивара, — вымотал весь устроенным им спектакль. Её тоже внутренне колотило, и она не была уверена, что сможет пробыть с ним в одной комнате ещё хотя бы минуту.  — В его шампанском не было снотворного, — услышала она голос Бьерна, уже выходя в коридор. — Но?  — Отменяй всё. Там было кое-что другое, — ответил Ивар. Только захлопнув дверь спальни за своей спиной, Блайя позволила себе расплакаться снова. Вся тяжесть прошедшего дня свалилась на её плечи, и она сползла вниз, на пол, захлебываясь слезами и подвывая тонко, как маленькая. Сигурд молча сел рядом с ней, обнимая за плечи и притягивая к своей груди. Он молчал, гладя её по голове, и изредка целовал в макушку. Блайю трясло. Ивар чуть не продал её Осберту, как вещь, как животное! Неужели его языческие обычаи позволяли продать живого человека?! Неужели он совсем не ценит человеческую свободу?! Вспоминая Лодброков, она понимала все четче — никто здесь её свободу не ценит. Кроме Сигурда. Но и он бессилен помочь ей, если Ивару захочется вновь распорядиться её судьбой. Он ничего не сможет сделать, как не смог сегодня, потому что братья держали его крепко. Они оба беспомощны и зависят от Ивара! От осознания этого Блайю затрясло ещё сильнее. — Он не оставит нас в покое! — Она толкнула Сигурда в грудь, вскочила на ноги. — Господи, он обращался со мной, как с вещью, и он издевался над тобой, Сигурд! Блайя снова разрыдалась, зло и горько, схватила с тумбочки стеклянную пепельницу и швырнула её в противоположную стену. Осколки со звоном осыпались на пол, но легче не стало. Блайя дрожала от одной мысли, что могла сейчас ехать с Осбертом в его дом, и… Боже, если он действительно забил свою жену до смерти, то… Она всхлипнула.  — Я не знаю, что делать… Что делать с тем, что он натворил, и зачем он устроил весь этот цирк, и в итоге я его руками купила какие-то дурацкие казино, и он хотел меня отдать Осберту, Сигурд, он хотел меня продать… — бормотала Блайя, обхватив себя руками, и по её щекам текли слезы, черно-серые от полусмывшейся туши. — Пожалуйста… — Она подняла на него заплаканное лицо. — Скажи, что ты не знал… Скажи! — Она опустилась перед ним на колени, стукнула кулаком в плечо. — Скажи, что ты не знал! Потому что если он знал, она убьет его, а потом уйдет от него, или наоборот, и пусть Ивар её прикончит, хоть живьем кожу сдерет, но если он обо всем знал, то, значит, он предал её, и… Сигурд перехватил её запястья и, наплевав на сопротивление, притянул Блайю к себе, заставив уткнуться лицом в его рубашку. Он держал её в объятиях и легонько раскачивал, шепча на ухо успокаивающие слова, напевая, целуя её, пока Блайя не успокоилась. Постепенно её рыдания затихли, и Блайя уткнулась носом ему в шею. Её дыхание выровнялось.  — Я ничего не знал, — Сигурд взял её лицо в ладони. — Правда. Блайя кивнула. Конечно, он не знал. Его реакция была бы совсем другой, если бы Ивар открыл ему свои планы. В горле у неё было сухо после истерики, и во рту будто разлили банку с кислотой. Она облизнула губы.  — Я знаю. Прости меня, — она водила кончиками пальцев по его лицу, будто запоминала его черты. Сигурд смотрел на неё, закусив губу, и гладил по спине, посылая тепло вдоль её позвоночника. Вся его рубашка была вымазана в её косметике, и старания Торви ушли в небытие. Блайя боялась представить, что творится с её лицом, и что она никогда больше не сможет повторить такой макияж, и, черт возьми, о чем она вообще думает? Рубашка Сигурда наверняка стоила целую кучу денег, и надо бы её постирать… В голове было пусто и гулко.  — Я испортила тебе… — Блайя провела рукой по испачканной ткани. — Как думаешь, это можно отстирать? «Не думать об этом вечере, — приказала она себе. — Не думать об Иваре. Не думать о том, что будет дальше». Иначе она не сможет прийти в себя. Сигурд молча расстегнул рубашку, стащил её, смял и бросил куда-то к кровати. Блайя смотрела на него, не отводя взгляда, и ей казалось, будто её зрение стало гораздо острее, чем было, раз она даже странную отметину рядом с его зрачком смогла разглядеть. Сигурд смеялся, что эта метка должна была делать его особенным, но Блайя думала: разве он и без неё — не особенный? Она видела светлую щетину, пробивающуюся у Сигурда на подбородке, и крошечные трещинки на его нижней губе, и засос, который она оставила у него под ключицей вчера, и каждую линию его татуировки, и что-то вновь изменилось в ней самой, в который раз за день. Сигурд обладал поразительным умением переворачивать её мир и излечивать её душу. Пять минут назад она задыхалась от истерики, но он был рядом, и теперь ей легче, намного легче, и…  — Я люблю тебя, — прошептала Блайя. — И это правда. Сигурд моргнул, и светлые ресницы на миг опустились на щеки, пряча вспыхнувший взгляд.  — Знаешь, — медленно произнес он, глядя ей прямо в глаза, — у нас есть традиция: жених дарит невесте подарок. Первый, но не последний. Строго говоря, он делается родителям, но… Это значит, что он делает ей предложение, — дотронувшись до змея на её шее, он улыбнулся: — Ивар в чем-то был прав. Блайя непонимающе смотрела на него. Ивар был прав? В чем? А потом она вспомнила: младший Лодброк прикрылся помолвкой, когда соскочил со сделки с Осбертом. Он сказал, что Сигурд предъявил на неё свои права, и он, Ивар Лодброк, не может противостоять воле Одина.  — Ты… О чем ты? — выдохнула она.  — Момент не самый подходящий, — Сигурд запустил пальцы в её прическу, вытянул шпильки и заколки; те, что еще остались. Волосы упали ей на плечи. — Он даже самый неподходящий. И ты можешь врезать мне прямо сейчас. Но я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Блайя онемела. Голос разума твердил ей, что замуж выйти за него она не может, потому что она знает его всего ничего, и он вообще-то убил её отца, и его брат — самое сумасшедшее чудовище на свете, и ей нужно держаться подальше от Лодброков, и нужно бежать прямо сейчас. Но где был этот разум, когда они занимались любовью впервые под сухой треск огня в камине? И где он был, когда она решилась войти в эту семью, где у каждого руки были по локоть в крови? Отголоски прошедшей истерики грозились вновь превратиться в новую, но Сигурд перебирал её волосы одной рукой, а вторая оглаживала её талию через ткань платья, и истерика заткнулась, не начавшись. И где был голос разума сейчас, почему не действовал на неё? Блайя обнаружила себя, сидящей на Сигурде, и её колени сжимали его бедра, а сама она внимательно смотрела ему в глаза. Её сердце знало ответ, и признаться в нем оказалось проще, чем она предполагала. Пусть он всегда будет рядом. Пусть его спокойствие и его любовь утихомиривают штормы в её душе так же, как он сделал это сейчас. Пусть он прячет её от боли и страданий, от страхов и кошмаров, и призрак отца больше никогда не побеспокоит её ночами, потому что она будет спать в объятиях Сигурда Лодброка, и пусть не будет для неё иного места. Никогда больше. Со всем остальным они как-нибудь справятся. Сейчас, когда в её голове немного прояснилось, Блайя подумала: она знает, что делать с отцовским наследством и с казино Осберта, которые ей навязали так грубо. Ивар умел шокировать людей. Идея пока не сформировалась в её голове до конца, но… Но. Она справится. Они справятся. Вместе. А потом Блайя коснулась губами уха Сигурда и прошептала едва слышно: — Да.