Немножко мёртвый.

Выходя, Кенма запирает входную дверь, кутается в изношенное, но такое любимое пальто. На улице холодно, ветер незримыми пальцами растрепал причёску и приходится надевать капюшон. Небо, уже почти красное на западе - темнеет; на аллее загораются фонари. Болезнь отпускает его ровно настолько, чтобы он успел полюбоваться на кровавый закат. Вдохнуть свежий осенний воздух и прослушать пару песен с привкусом какой-то особенной ностальгии. Меланхоличный, отрешённый в движениях Кенма направляется к парку /только бы не обращать внимание на случайных прохожих/ В парке слишком много влюблённых парочек, а Кенма, наверное, немного мазохист /и волосы у него слишком солнечные с чёрными оттенками у корней и глаза слишком отражают золотом, а взгляд - пронизывающий насквозь/ Но нет ничего важнее той благодарности, которую Кенма безвозмездно выражает серым тучам: так похожим на его мысли, скрывающим взор близорукой луны на него. Ближе к ночи, болезнь услужливо вручает уставшему мозгу фрагменты памяти: Куроо спешит в парк; тот самый, где они встречаются уже сотый день подряд; тот самый, где они мирились под цветущей сакурой, когда Куроо пришёл извиняться, притащив с собой любимую приставку /прямиком из детства/ А по дороге из школы они зайдут в кино, на тот самый хоррор, где будут бояться вместе - леденящие кровь объятия страха воспламеняют реальность красками впечатлений. А после, если деньги останутся, они обязательно зайдут в кафе и возьмут два вкусных кофе, с пирожными. Кенма не замечает слишком внезапно начавшийся дождик, который вплетается в омертвевшие ощущения, но лишь в одно мгновение пронизывает холодными каплями /стоит протянуть руку, совсем немного, и уже не видно ладони под сплошным ливнем/ Кенма вспоминает свой сон, в котором Куроо смотрит на него так, что крыша едет со скоростью киноплёнки... Кенму тошнит /то ли от жизни, то ли от презрения к самому себе/ Кенма чувствует себя опустошённым: болезнь вытащила из него всё, до чего смогла дотянуться. Оставив на прощание чувство отвращения к себе, спокойное некогда "до завтра" и боль в висках от каждого вздоха. /слишком ярко. не забывается. зачем ты это сделал?/ Кенма возвращается домой, снова счастливый и почти не уставший /и это самая громкая ложь, какую только можно представить/ Звонок в дверь воскрешает любимые страхи; Кенма вздрагивает, но тут же находится и отлипает от экрана psp. Он недоумевает, кто бы это мог быть в столь позднее время, но, почему-то, надеется на чудо. /чуда не происходит/ За дверью Лев и Яку. Яку хмурится, скрипит зубами, протягивает небольшую коробку - Кенма-кун, вот держи, Хина-сан просил передать тебе. - Там ещё конфеты были вку... - неловко почти что извиняется Яку, но тут же получает затрещину. - Я тебе ещё и пинка дам, если не заткнёшься, - орёт Лев в самое ухо своему товарищу. - Катись к чёрту! - с трудом сдерживая хихиканье скалится тот, устремляя виноватую но очаровательную улыбку куда-то в пол. Кенма смотрит на этих двоих и собрав силы, улыбается - Спасибо, ребята. Бенто от Хины... который, словно старший брат, заботится, чтобы его Кенма не сдох с голоду. Хината - идеальный "старший брат". Кенме холодно. Так холодно, что даже анестезия не нужна. Глаза болят и слезятся - от каждой тёплой строчки манхвы прочитанной с монитора /очередной ночью без сна/ Кенма садится на самый краешек кровати и он снова помнит. Как жажда долгожданной встречи оборачивается ядовитыми слезами и болью в запястьях: но беспокоиться не о чем, чаще всего это самые простые царапины /жизнь и страдание с некоторых пор синонимы/ Волшебная кошка на экране его телефона говорит "Привет". И Кенма, с особой тщательностью выводит печатными строками на пиксельном фоне историю про сумасшедшего мальчика и его глупую рыжую кошку, которая его любила. В эту ночь Кенма снова не сможет заснуть. Вместо этого он изучает новые фотографии Куроо, обращая внимание на всех этих людей рядом, таких же полупустых как бутылки в их руках, и понимает - его собственные привычки куда пагубнее: грусть вместо приторного кофе с молоком /ведь так это делают нормальные люди?/, одинокое пасмурное небо-в-полмира вместо билетов на ночной сеанс. И снова фактами по запястью: Куроо не один. Куроо. Вдохновлённый жаждой длинных приключений, посещает колледж как получится. Куроо знает, что нет ничего привлекательнее ночных свиданий, нет ничего заразительнее прощальных поцелуев в шею, а ещё - он обожает в глаза смотреть. У Кенмы глаза с чёртову галактику. Но Куроо не смотрит в его глаза. Сжимая телефон в руке, Кенма медленно выдыхает; надежда вернуть всё-как-было, обречённо истлевает зарисовками чёрного, красного... Нет. Разбитого. Кенма обещает себе научиться забывать голос, под который однажды разбилось его сердце /каждое утро приходится начинать сначала/ Кенма убеждается в окончательной правильности своего диагноза - Куроо.