Неравноценный обмен

Утром Анджали, несмотря на бессонную ночь, выглядела милой и улыбчивой. Только лихорадочный румянец и несколько более суматошные, чем обычно, движения, выдавали плещущую в ней энергию, так ей не терпелось приступить к выполнению своего плана. Она бы сделала нужный звонок прямо с утро, но, увы, девушка, которая была ей нужна, вставала поздно. Невеста на выданье из тех редких семей, которые, хоть и имели дома алтарь, обращались к Божествам только в дни празднеств и только потому, что не делай они этого, высший свет не одобрил бы такой подход одной из самых знатных семей Дели. Потому и вставали в таких домах, ориентируясь на собственные желания, а не на необходимость провести пуджу, успев до того, как полагается, очистить мысли и тело. Анджали сдружилась с Анви давно, встретившись как раз на одном из таких празднований, куда её приглашали всегда и безусловно, потому что для всех и всегда она оставалась одной из семьи Райзада, несмотря на замужество со Шьямом Джа. Надо сказать, что общество достаточно милостиво отнеслось к тому, что она совершила ужасный мезальянс, выйдя замуж за бедного адвоката. Её не исключили из круга общения, однако она сама предпочла бывать реже в гостях, зная всеобщее молчаливое осуждение. Но Анви была чужда даже такому, неявно выраженному порицанию. Будучи младше Анджали на десять лет, она, тем не менее, с лёгкостью поняла и приняла причины, по которым та так поступила. Их тёплые отношения сохранялись по сей день, и, как была уверена Анджали, Анви тайно вздыхала по её брату. Не зря она отклонила уже несколько выгодных партий, а одно время то и дело появлялась у них в гостях, выбирая вечернее время, когда была возможность застать Арнава дома. К сожалению, она не пришлась по душе нани, хотя Анджали искренне не понимала причину неприятия бабушкой молодой красавицы. Анви выглядела традиционной индианкой, и во многом походила на Кхуши – живой, деятельный характер дополняла мягкая, спокойная красота. К сожалению, в то время Арнав и вовсе практически не появлялся дома, строя свой бизнес, и Анви, разочаровавшись в попытке привлечь внимание отсутствующего хозяина дома, практически перестала появляться в Шантиване. Но вместо того, чтобы грустить по этому поводу, Анви – такой уж у неё был характер - устроила себе длительный полуторагодовой тур по Европе, вернувшись лишь недавно, и буквально на днях звонила узнать, как дела у Анджали. При этом не забыла поинтересоваться её Чоте, что вызывало тогда только понимающую улыбку у его сестры. Теперь же… Анджали пришла именно к тому, чтобы пригласить её погостить в Шантиван и мягко, между делом, намекнуть на то, что она будет очень рада иметь такую сестру. Несколько грустных намёков на разбитое сердце брата будет вполне достаточно, чтобы к женскому интересу прибавилось женское же сочувствие. А уж там, с её энергией и фантазией, Анви справится сама, получив зелёный свет и возможность видеть Арнава каждые утро и вечер. Со своей стороны Анджали сделает всё возможное, чтобы мягко направить брата в нужную сторону. Всё же её влияние на Чоте оставалось ещё очень сильным, несмотря на то, что Кхуши нашла дорогу к его сердцу. Дождавшись, наконец, нужного времени, Анджали заперлась в комнате, чтобы никто не помешал исполнению первого шага её маленького плана. - Намасте, Анви, - поздоровалась она, не скрывая своей радости, когда девушка после первого же звонка взяла трубку. Чуть хрипловатый со сна голос Анви тоже наполнился радостью, как только она узнала звонившую. А уж когда она услышала прямое предложение Анджали приехать погостить в Шантиване, её радость стала ощущаться почти физически. Закончив разговор, Анджали с довольной улыбкой отключила телефон. Отлично, Анви приедет сегодня к ужину. Ну, а официальную причину приезда для всех Анджали уже придумала, и была уверена, что семья не станет возражать. Осталось только подготовить к этому Чоте, попросив уделять семье больше времени, и с этим она точно справится. *** Арнав раздражённо отключил телефон – абонент всё ещё был недоступен, бросил его на кровать, и буквально вылетел из комнаты к бассейну. Энергия действия бурлила в крови, и, недолго думая, он вооружился садовыми ножницами, решив заняться обрезкой цветов и деревьев. Руки на автомате выполняли необходимые действия, аккуратно и осторожно отводя здоровые ветви, чтобы добраться до повреждённых. Как жаль, что ему не удалось добраться до хозяина мастерской. Тот оказался довольно состоятельным человеком, владея крупной сетью автомастерских, и совершенно не вовремя, с точки зрения Арнава, отправился на отдых, да ещё и в Америку. Спрашивается, что он там забыл?! И ещё этот чёртов телефон, который упрямо талдычил одну и ту же фразу… К сожалению, как они с НК выяснили, поехав в мастерскую после визита к Канти, управляющий работал там относительно недавно и никаких сведений по интересующим Арнава датам предоставить не смог. Координаты же предыдущего управляющего ему наотрез отказались дать, отправив решать все сложности к владельцу мастерских, которых находился за тысячи километров от него, и не брал эту чёртову трубку! Слишком резкое движение секатором, и острие ножниц соскользнуло, резанув по пальцу. Выругавшись во весь голос, Арнав зажал небольшую ранку и направился в ванную за аптечкой. Порез был небольшим, и его удалось заклеить обычным лейкопластырем, но это было неважно. Важно было то, что память – удивительное дело – снова позвала из своих глубин Кхуши, и он словно наяву ощутил её дрожащие пальцы на своей ладони и запястье, даря ласку и нежность. День, когда он узнал про её помолвку… «Жгучая боль, не имеющая названия, терзала сердце, заставляя выплеснуть себя на виновницу. Кхуши. Снова Кхуши, опять Кхуши! Почему её имя в его жизни не даёт покоя? Почему и радость, и боль – это всё она? Как сложно понять и принять простую истину – он не может отдать её другому. Как безжалостно то, что у него нет права стянуть с её пальца это чёртово кольцо, выбросить, и никогда не находить! Как безнадёжно то, что даже сделай он это, никуда не денется тот, кто надел ей его на палец. Как тяжело даётся осознание того, что он полюбил и потерял… Признание, едва не вырвавшееся из сердца, и признание, помимо воли слетевшее с его губ, хотя она не поняла. Кхуши никогда не понимала намёков! «Ты не можешь увидеть всё в глазах человека, Лаванья. Даже если ты что-то не замечаешь, то этого не значит, что ничего нет. Я счастлив…» Какое, к чёрту, счастлив! Боль, одна боль, весь мир затмила безграничная боль, плещущаяся в сердце. Чем её унять? Только хлёсткими, едкими словами, обвиняющими в том, что совсем не в сути этой девчонки с наивными глазами и распахнутой душой. О, он умел ранить, пожалуй, только это он умел делать блестяще! И эта встречная боль, полыхнувшая в её глазах, но молчаливо осевшая в её сердце, ни словом не рванувшая навстречу, не давшая ни малейшего облегчения мукам… Ранящее его ещё сильнее». Арнав сидел на кровати, перекатывая стопы ног с носок на пятку, с носок на пятку, обхватив голову руками. Бесцельное самобичевание было ему чуждо, но в этот раз цель была, и была значимой. Ясно высвечивались вопросы, которые он должен был задать себе давно, и эти вопросы требовали правдивых ответов. Сколько раз он ранил её? Сколькими слезами она расплатилась за то, в чём совсем не была виновата – за его борьбу со своей любовью? И научится ли он когда-нибудь любить её так, чтобы в глазах её сияли не слёзы, но счастье? Сможет ли беречь своё сокровище? Наверное, нужно было потерять Кхуши, чтобы наконец полностью осознать, как мало счастья он ей дал, сколько боли причинил. Чтобы в нём внутри что-то со скрежетом начало меняться, окончательно размалывая в труху эгоизм и потерявшие глубину старые ценности. Он хотел, он был готов, и у него был ориентир. Наивные – опять это слово, но что поделать, если Кхуши, вся она состояла из чистой, незамутнённой наивности? – мечты о муже, подслушанные им в её разговоре с подругами на свадьбе Притики. Он был в состоянии стать для неё таким мужем, и он станет. Только нужно найти её. Только найти. - Кхуши! – взвизгнув и просияв совершенно невероятной улыбкой, превращавшей её в красавицу, Рашми бросилась к своей подруге, едва та появилась на пороге дома. - Рашми! – не осталась в долгу Кхуши, обнимая подлетевшую к ней сестру Ансари. – Я думала, ты приедешь только вечером. Ты похорошела ещё больше, если только это возможно, - с удовольствием констатировала Кхуши, крутя подругу, словно куклу. Они давно отбросили условности и в общении между собой, не сговариваясь, выкладывали всё откровенно, что доставляло обеим несказанное удовольствие. Всё же найти такого человека, который - они интуитивно это чувствовали, – не воспользуется откровенностью во вред другому, который тянется к тебе, чувствуя родственную душу – это большое счастье. - У меня появилась возможность приобрести билет на более раннее время, и я ею воспользовалась, - ответила Рашми Кхуши, обнимая брата. – Надеюсь, ты её не обижал? – сделав грозное лицо и сменив тон на суровый, вопросила она, ощутимо ткнув кулачком в бок Ранбира. - Ох, - преувеличенно скривился тот, потирая пострадавшую часть тела. – Как я могу обидеть Кхуши, когда у неё такая рьяная защитница? Я не самоубийца, - замотал он головой, вызвав смешок у обеих девушек. Обхватив за талию обоих, Рашми повела их в гостиную, где Рия Ансари, услышав об их возвращении, уже отдавала приказания слуге, чтобы накрывал на стол. - А вы здорово смотритесь, - без обиняков заявила Рашми, усевшись рядом с мамой напротив расположившихся в соседних креслах Ранбира и Кхуши. Действительно, даже если не брать во внимание то, что тона их одежды дополняли друг друга – Ранбир выбрал светло-жёлтую курту к кофейным чуридарам, - хрупкая красота девушки дополнялась зрелой мужской статью. - Моя дочь в кои-то веки права, - подхватила миссис Ансари поднятую Рашми тему и перебила её, пытающуюся что-то ещё добавить. – Вы будете отличной парой. Надо их поженить! – сделав вид, что эта мысль только что пришла ей в голову, Рия заговорщицки повернулась к дочери, изо всех сил сигнализируя ей лицом, чтобы она поддержала её игру. Рашми так удивилась внезапной метаморфозе всегда величавой мамы, что на автомате брякнула согласие: - Точно! – и тут же, осознав, что это, собственно, согласуется и с её желанием, с воодушевлением повторила: - Точно! Кхуши, выходи замуж за Ранбира, и мы станем сёстрами! - Кому о чём, - проворчал Ранбир, но лёгкая фирменная улыбка, притаившаяся в уголках его губ, выдавала его более чем позитивный настрой к затронутой теме, и Рия, вдохновившись его невысказанным согласием, повернулась к алой, как самый спелый помидор, Кхуши, которая не знала, куда деться от смущения. Если бы она была наедине с Рашми, то её подруге бы точно не поздоровилось за такие подначки, но они были не одни, к тому же, её сбивало с толку такое единодушие семьи Ансари. - Кхуши, девочка, подумай над нашим предложением, - улыбнувшись, сказала она так, словно предложение уже сделано. – Мы будем очень рады принять тебя в семью. - Н-но, - заикаясь, начала Кхуши, с изумлением видя, что все взгляды направлены на неё и понимая, что придётся отвечать на то, что начиналось как шутка, а закончилось вполне серьёзно, судя по тому, что Ранбир не возразил тёте. – Вы меня совсем не знаете. Ни кто я, ни откуда родом, - она судорожно сглотнула и выдала основную причину, которую, как ей казалось, оспорить просто нечем. – Кроме того, я ведь могу быть уже замужем, понимаете? - О, на этот счёт могу тебя успокоить, - хихикнула Рашми, которая пребывала в отличном настроении. – Ты совершенно точно не замужем. - Почему? – Кхуши неимоверно удивилась уверенности подруги, хотя отсутствие мангалсутры и синдура в волосах предполагало и отсутствие в её жизни важного для каждой женщины мужчины. - Э… это… ой, - теперь красной стала Рашми, приковав к себе любопытствующие взгляды. – Я тебе позже объясню, Кхуши, хорошо? Вот пообедаем, и объясню. Мам, за твоей спиной стоит дядюшка Марвари, и он явно хочет позвать нас к столу. А я жу-уутко проголодалась! - Боже мой, и это моя дочь! – Рия аккуратно смахнула воображаемую слезу, вызвав у Кхуши невольную улыбку, несмотря на то, что она всё ещё была в шоке от неожиданной темы беседы. Какой бы ни была «стальной» кукольная женщина, но талант к лицедейству у её дочери был явно от неё. – Надо позвонить твоему отцу – его слишком долго нет дома, и ты совсем отбилась от рук. - Да-да, - шепнула её отбившаяся от рук дочь на ухо Кхуши, потому что Рия Ансари всё же вняла умоляющему взгляду Рашми и встала, направившись в столовую. Ранбир шёл вслед за ней, а Рашми чуть придержала Кхуши, чтобы не идти вровень с братом. – Я всегда была идеальным поводом для того, чтобы заставить папулю появиться дома, когда мамуля окончательно начинает сходить с ума от тоски по своему благоверному. Уф, а ведь до свадьбы они друг друга даже не знали! - То есть полюбили они уже в браке? - живо заинтересовалась Кхуши историей родителей Рашми. - Да, - ещё больше понизила голос Рашми, потому что застукай их мама за обсуждением их брака, ей бы не поздоровилось. - Потом поговорим, - закруглилась она, отпуская руку Кхуши, и направилась к своему месту за столом, попутно подмигнув довольно улыбающемуся брату. - Рашми, - позвала Кхуши подругу, которая метеором носилась по комнате, одновременно проверяя свои любимые орхидеи, что-то ласково им приговаривая, попутно выкладывая из чемодана подарки для всех членов семьи, к которым она с лёгкостью причислила и её. – Скажи мне. - Что сказать? – Рашми остановилась, держа в руках чуридары, пытаясь найти парные им анаркали, и сдула чёлку, падающую на глаза. - Что это было там, внизу? И почему ты уверена, что я не замужем? - А! – бросив деталь одежды в общую кучу, лежащую на кровати, Рашми с размаху уселась рядом с Кхуши на подушки, вольно разбросанные в её «мягком уголке». Промахнуться было сложно – кроме орхидей она обожала всевозможные пуфики и подушки, и они громоздились друг на друге, полностью скрывая под собой роскошный ковёр. – Во-первых, я сказала абсолютную правду. Ты нравишься Ранбиру, ты нравишься маме и нравишься мне. Раз, - загнула она палец, став неожиданно серьёзной и рассудительной. – Я буду очень рада назвать тебя сестрой, и уверена, что вы с ним будете счастливы. Его сердце давно пора излечить, и тебе это под силу, - два. Возможно, это немного эгоистично, - понурилась она, перебивая Кхуши, открывшую рот, чтобы уточнить последний пункт, - но он заслуживает счастья после стольких лет… Знаешь, у него была невеста. Не просто невеста, а любимая. Они должны были пожениться, но… - Но? – Кхуши не сдержала любопытства, отложив на потом остальные расспросы. Несчастная любовь придаёт ореол загадочности мужчине в глазах девушки, вызывая непроизвольное сочувствие, тем большее, чем симпатичнее ей этот человек. Она не была влюблена в Ранбира, хотя и относилась к нему с большой теплотой. Ей всегда казалось, что он излишне замкнут, словно выстроил непроницаемую стену между собой и миром, не позволяя себе полностью раскрываться даже с любимыми людьми, а тут выясняется наличие романтичной причины такому его поведению. - Но она его бросила, - неожиданно сухо отрезала Рашми, и впервые Кхуши услышала в её голосе злые, острые нотки. – Отказалась от свадьбы. Разбила сердце. Потому что он верил ей, верил её любви. Вот ты бы смогла так поступить? – в её глазах, когда она требовательно взглянула на Кхуши, стояла такая боль за брата, что Кхуши тут же замотала головой, положив руку ей на колени: - Никогда. Нельзя предавать того, кто тебя любит. Нельзя отказываться от слова. - Нельзя, - эхом ответила Рашми, и надолго замолчала, должно быть, окунувшись в воспоминания. – Должно быть, в том, чтобы любить того, кто станет тебе мужем по выбору своих родителей, а не своего сердца, есть что-то правильное. Что-то безопасное. Так ты будешь защищён от боли, - спустя время заговорила она снова. Её голос был очень тихим, и Кхуши едва расслышала её, бесцельно перебирая маленькие подушки и рассматривая вышивку на них. – Но мне это не светит! – неожиданно весело закончила Рашми, и подтолкнула к Кхуши очередную подушку, заставив ту упасть прямо на девушку. - Эй! – возмутилась Кхуши, которая не ожидала подобного демарша и, хитро прищурившись, отразила манёвр, отпихнув в её сторону стопку маленьких думок. Завязалась возня с приглушёнными смешками и мольбами о пощаде, сменявшимися взвизгами, когда становилось понятно, что «враг» только изображал слабину. В итоге обе девушки, умаявшись, откинулись на спину, касаясь друг друга головами. Над ними летали лёгкие белые пёрышки, медленно пикируя на раскрасневшиеся лица – одна из подушек сдалась на милость победителей, осыпав их своим содержимым. - Почему не светит? – отдышавшись, Кхуши вернулась к теме разговора, готовясь уточнить, что имела в виду, поскольку думала, что подруга забыла их беседу. - Потому что у меня есть любящий меня брат, - фыркнула Рашми, усаживаясь и начиная выбирать из волос перья – мама позволяла ей вести себя в своей комнате, как заблагорассудится, но только в ней. Появится в доме в таком виде – значило навлечь на себя гнев миссис Рии Ансари, а девушка, несмотря на то, что считала себя очень взрослой и была бунтаркой по характеру, совсем не была готова к такому риску. - И что? Рашми, я сегодня вытягиваю из тебя слова, что случилось в Мумбаи? – хихикнула Кхуши. – Может, ты влюбилась? - Вот! – отложив неизвестно откуда выуженный резной деревянный гребень, Рашми ткнула в Кхуши пальцем, и тут же, взглянув на подругу, снова взяла его в руку, жестом показав, чтобы она повернулась к ней спиной. Когда Кхуши послушалась, Рашми принялась вычёсывать пух из её волос и продолжила патетически, ничуть не смущаясь диссонанса интонации и обыденного занятия. – Ты смотришь прямо в суть проблемы! Любящий меня брат не желает отдавать свою сестру замуж! Ну, то есть, желает, - поправилась она, - но только за того, кого я полюблю. - А ты? – Кхуши прикрыла глаза, получая удовольствие от размеренных движений гребня по своим волосам. В этом жесте было столько мягкой заботы. Должно быть, мама когда-то также расчёсывала ей волосы… В глазах защипало, и Кхуши поспешила зажмуриться, загоняя обратно нежданные слёзы. - А я, похоже, умру старой девой, - буркнула Рашми смешливо. – Потому что никого не люблю. Ну не получается у меня влюбиться! – это прозвучало так жалобно и вместе с тем так забавно, что слёзы Кхуши отступили, сдаваясь под натиском подступившего смеха, который ей не удалось полностью скрыть от подруги. – Ах, так! – воскликнула та, всовывая ей в руку расчёску. – Тебе смешно! Тогда занимайся своими волосами сама! - Не обижайся, - улыбнулась Кхуши, снова поворачиваясь к ней лицом. – Я уверена, что однажды ты полюбишь своего будущего мужа, и будешь с ним очень-очень счастлива. - Ты тоже будешь счастлива, моя дорогая! Не зря же у тебя такое подходящее имя. К тому же, выбрал тебе его именно Ранбир, - лукаво улыбнулась Рашми. – Возможно, ты и есть его счастье? - Рашми! – вспыхнула Кхуши, прерывая подругу. Ей казалось, что говорить пока о таком рано. Но слова Рашми напомнили ей о том, что она хотела узнать больше всего. – Так почему ты решила, что я совершенно точно не замужем? - Н-ну, - лёгкая краска снова легла на щёки красавицы, и она потупилась. Её смущало не то, что она собиралась сказать, а то, что она заглянула в эту карту. – Если честно, я видела твою медицинскую карту. - И что? – не поняла Кхуши взаимосвязи карты и факта замужества, вскидывая брови в удивлённом жесте. - Какая ты непонятливая, Кхуши! Ты – девственница, - фыркнула Рашми. – Боже, только не красней так, а то я покраснею с тобой за компанию. Разъяснять, почему, зная это, я пришла к такому выводу? - Не надо, - спрятав лицо в ладонях, Кхуши едва сдерживала смех, прорывавшийся сквозь смущение, с такими менторскими интонациями закончила Рашми свою мини-речь, пародируя одну из своих преподавательниц, любящую не объяснять суть темы изучаемого предмета, а именно что вещать, снисходя до бестолковых студентов. Рашми не раз её блестяще пародировала, и Кхуши казалось, что она узнает эту женщину с первого слова, несмотря на то, что никогда не видела её. - Ты не сердишься на меня? – неожиданно робко спросила Рашми, беря подругу за руку. - За что? – удивилась Кхуши. - За то, что я влезла в твою карту и посмотрела такие личные сведения. - Нет, конечно, не сержусь, - успокаивающе коснувшись щеки подруги, ответила Кхуши. – Хотя бы что-то определённое в моём тёмном прошлом, - немного грустно пошутила она. – Значит, я не замужем… - И можешь выйти за Ранбира! – неожиданно подытожила Рашми, не заметив лёгкую грустинку в голосе Кхуши. - Эй, он мне не делал предложения! – выкинув из головы странное, щемящее чувство в сердце, немного принуждённо поддержала Кхуши её лёгкий тон. - Только за этим дело стало? – вскочила Рашми на ноги и помчалась к двери. – Я мигом! Туда и обратно! И к вечеру мы получим предложение и примем его! - Стой, сумасшедшая! – крикнула Кхушу в удаляющуюся спину подруги, но та даже не замедлилась. - Ни за что! Я не хочу, чтобы ты передумала! - Но я даже не соглашалась! - Я дам согласие за тебя, - донеслось отдаляющееся уже из коридора. – И только попробуй передумать! Звонок в дверь Шантивана раздался как раз тогда, когда Арнав спускался по лестнице, направляясь в столовую. Анджали зашла к нему полчаса назад, сообщить, что обед готов. Впервые за долго время они перемолвились больше, чем парой слов, и у Арнава на душе полегчало. Казалось, что вернулась его сестра, которой он не видел с тех пор, как открыл ей глаза на Шьяма. Правда, его осторожные попытки навести тему на зятя с целью выяснить, не готова ли Анджали расстаться с этим негодяем, потерпели неудачу – сестра ловко перевела тему на поиски Кхуши. И, слушая его, смотрела с таким рвущим сердце сочувствием, что он и сам не заметил, как выложил ей все свои страхи за жену, все переживания. На сердце полегчало, и он с радостью согласился на то, что к ним приедет пожить на пару месяцев подруга Анджали, в доме которой затеяли масштабный ремонт. Её семья на время переехала в принадлежащий им же дом в Мумбаи, а подруга планировала поступать в Делийский университет, для чего ей было нужно остаться в этом городе. Он даже пообещал уделять семье и гостье больше внимания, чем до этого, потому что не смог отказать её умоляющим глазам. Не сказать, что его радовало грядущее присутствие чужого человека в семье на такой длительный период, но, в конце концов, от него не убудет, а сестра отвлечётся от зятя. О чём бы он ни размышлял, все его мысли в результате сводились к двум позициям, без которых Арнав не представлял своей дальнейшей жизни – поиски Кхуши и выдворение Шьяма из Шантивана. И если сейчас он всё своё время посвятил тому, чтобы найти жену, то это не значит, что он забыл о втором, просто Кхуши была важнее… Звонок в дверь повторился, и Арнав, видя, что слуги не торопятся выполнять свои обязанности, направился ко входной двери Шантивана. - Здравствуйте, Арнав, - мелодичный голос чуть оторопевшей от того, что сам хозяин дома открыл ей дверь девушки, дополнился кокетливым взглядом и взмахом пушистых ресниц. Анви, увидев в том, что Арнав первым встретил её в доме, хороший знак, подняла обильно украшенную браслетами руку и поправила выбившийся из общей массы волос локон, после чего с намёком перевела взгляд на чемодан, стоявший возле её обутых в изящные туфельки на высоком каблуке ножек. - Добрый день, - Арнав постарался, чтобы его голос не звучал сухо, но получалось слабо. Они были знакомы, хоть и поверхностно, и чем-то его всегда раздражала эта подруга Анджали. Неуловимо, но существенно. Она носила традиционную одежду – чуридар-камизы, но, в отличие от памятных ему нарядов Кхуши, эти наряды были от именитых дизайнеров и стоили очень и очень дорого. Но смущало его не это. В конце концов, одежда всего лишь одежда, и волновала она его лишь в случае, когда была надета на Кхуши, либо скрывая её чудесную фигурку, что его злило, либо же подчёркивая её так, что перехватывало дыхание, и злила уже невозможность прикоснуться к хрупкой красоте. В случае Анви диссонансом выглядело поведение девушки и её внешний вид. Раскрепощённость, присущая западным девушкам, противоречила традиционным нарядам, носимым, похоже, исключительно для того, чтобы консервативное общество не могло придраться ещё и к ним. - Хари пракаш, - громкий голос Арнава разнёсся по дому, и Анви чуть скривилась – хозяин явно не собирался сам проводить её в отведённую ей комнату, но тут же просияла улыбкой, когда Арнав, дождавшись слугу и приказав ему отнести её вещи в гостевые покои, взглянул на неё. – Прошу, - он отступил в сторону, предлагая ей пройти вперёд, и её рука, нацеленная было на то, чтобы взять его под руку, бесцельно повисла. – Анджали в гостиной, я провожу вас. - Как я рада, что вы согласились приютить меня, - защебетала девушка, не подав виду, что её задело такое явное нежелание мужчины понимать её намёки и проявлять галантность. – Знаете, ремонт в доме – это просто катастрофа. Пыль, громкие звуки… Вы же любите тишину, если я правильно помню, да, Арнав? Вы должны меня понять, - она говорила что-то ещё, не требуя от него ответа, а Арнав, забыв о том, что рядом с ним осторожно, боясь оскользнуться на мраморном полу, идёт красивая девушка, снова скользнул в воспоминания, едва ли не благодарный Анви. «Что происходит, Кхуши? Почему все молчат, почему никто не разговаривает? Отвечай. Я знаю, что это ты сделала!» «Потому что вы любите тишину. Почему вы переживаете? Я всего лишь делаю то, что нравится Арнаву Сингх Райзаде». Нежная, почти незаметная улыбка коснулась давно отвыкших от этого губ. Его сумасшедшая девчонка, которая умудрялась переворачивать все его слова самым немыслимым образом. Его любимая жена, его болтушка, голос которой он готов слушать бесконечно. Когда Арнав и Анви вошли в гостиную, Анджали, ожидавшая их прихода, первая заметила тёплое выражение лица брата, и удивлённо приподняла брови, радостно улыбнувшись. Неужели это Анви с первых минут сумела найти дорожку к сердцу её брата? Не только взгляд Анджали заметил преображение Арнава, но и НК, который жаждал узнать, удалось ли ему дозвониться до владельца мастерской, и которого так некстати перехватила тётя Манорама, когда он шёл к нему в комнату. Он свёл брови, и взгляд из обычного, жизнерадостного, в последнее время из-за поисков Кхуши ставший более сосредоточенным и острым, превратился в хмурый. На девушку он демонстративно не смотрел и, убедившись, что улыбка Арнава ему не померещилась, молча уткнулся в тарелку. Но Анви, которая обладала весьма высоким уровнем самооценки, молчать не стала, несмотря на то, что количество членов семьи Райзада увеличилось, по её памяти, едва ли не вдвое! - Намасте! – мелодичный девичий голос, ничуть не смущаясь, прервал тихий разговор домочадцев, и все взгляды, за исключением НК, тут же сосредоточились на его обладательнице. - Анви! – Анджали, словно только что заметила подругу, просияла улыбкой и, отодвинув стул, поспешила ей навстречу. – Как я рада тебя видеть! Пока она представляла её дади и пока Анви приветствовала старших дома, а затем устраивалась за столом, легко отвечая на вопросы, Арнав опустился на стул рядом с НК. Настроение у Арнава тоже уже скакануло вниз, едва он увидел за столом Шьяма. Странно, он знал, что муж Анджали всё ещё живёт в Шантиване, но каждый раз забывал об этом ровно до тех пор, пока не видел его ненавистное лицо рядом с сестрой. Тогда кровь бросалась в лицо, а руки сжимались в кулаки, мечтая ощутить в них ворот его курты в тот момент, когда он всё же окончательно вышвырнет его из их дома. - Дозвонился? – НК, несмотря на то, что неприятно удивился, увидев брата улыбающимся, хорошо держал себя в руках, и в первую очередь интересовался продвижением поисков. - Нет, - Арнав наложил себе в тарелку близлежащих кушаний и начал торопливо поглощать еду. День ещё не закончился, и у него есть ещё одна зацепка, которую нужно проверить, а значит, и нечего рассиживаться за общим столом. – Акаш нашёл мне адрес владельца, я собираюсь съездить к нему домой и узнать у близких – возможно, у него для поездок за границу есть другой номер, - он говорил тихо, так, чтобы только НК слышал его слова, хотя оживление за столом, связанное с появлением гостьи, заглушало его голос и так. – Что у тебя? - Тоже ничего, - так же тихо ответил Нанке. – Пообщался с рабочими автосервиса, никто ничего не знает. Даже не могут вспомнить день и чья смена была тогда. Да и вообще у них текучка. Трое ушли за это время, если я правильно понял. - Или если они поняли тебя, - хмыкнул Арнав, намекая на владение братом хинди. Он бросил взгляд на ту часть стола, где сидела сестра, усадившая рядом с собой Анви, и настроение немного улучшилось. Анджали просто сияла, так радуясь появлению своей подруги, что он окончательно простил Анви её появление в Шантиване в такой сложный момент. И вообще, пусть лучше с сестрой живут пять подруг, и пусть все они раздражают его, чем один Шьям. Меньшее не по количеству, но по качеству зло. - Съездить с тобой? – НК философски пропустил мимо ушей намёк брата. Язык денег понимают все и всегда – это он усвоил неплохо, так что его плохой хинди, который могла понимать только Кхуши, не мог быть причиной отсутствия результата. - Давай. Ты поел? Братья ели с одинаковой поспешностью, для которой, помимо дел, была ещё одна причина. Было странно сидеть вот так с семьёй за обедом, медленно и спокойно поглощая пищу, наслаждаться неспешной беседой и шутками Манорамы. Странно – без Кхуши. И этот дискомфорт, не давая ему определения, чувствовали оба. Казалось, только для них осиротел Шантиван с пропажей Кхуши. Для них, и ещё для Паяль, взгляд которой временами потерянно останавливался на том месте, которое всегда занимала Кхуши. Поэтому все их приёмы пищи превратились в быстрое насыщение организма калориями, необходимыми для того, чтобы были силы для поисков. - Да, - НК отодвинул пустую тарелку и, извинившись перед всеми, встал. Пока он отговаривался, придумывая важный звонок, Арнав, не затрудняясь объяснениями или извинениями, вышел из-за стола и встал чуть поодаль, дожидаясь брата. Снова взглянул на Анджали, которая улыбнулась ему и помахала рукой, а затем деланно насупила брови, без слов выражая неудовольствие от его быстрого ухода. Арнав чуть пожал плечами, снова не сдержав лёгкой улыбки от радости, что сестра преобразилась. НК, вырвавшись от Манорамы, желавшей непременно узнать, кому собирается названивать её племянник, и не собирается ли и он «осчастливить» её подобием «кровавой ножки», повернулся именно в тот момент, застав уже поразившее его чуть ранее выражение лица брата. Они вышли из гостиной, направившись к машине, и уже сев в неё на заднее сиденье, НК выпалил, не желая держать в себе сомнения: - Арнав, скажи мне… точнее, ответь мне на один вопрос. - Какой? – Арнав завёл двигатель, и посмотрел на него в зеркало заднего вида. - Ты ищешь Кхуши потому, что действительно любишь её? Или потому, что тебя терзают угрызения совести? – НК был в курсе того, из-за чего Кхуши ушла в тот вечер в таком состоянии, Арнав не скрыл от него ничего, полностью принимая свою вину и не пытаясь оправдаться. - НК, ты перегрелся? – недоумённо спросил Арнав, даже не успев разозлиться от абсурдности предположения. Впрочем, ещё один подобный вопрос от НК – и злость не заставит себя ждать. НК не разочаровал: - И всё же? Ты любишь Кхуши, любишь по-настоящему? - НК, оставь меня в покое со своими глупыми вопросами! – рыкнул он, и резко отжал педаль, трогая автомобиль с места. Кстати прозвеневший телефонный звонок избавил его от этого разговора, а хмурое выражение лица НК, мельком замеченное им в зеркале, он оставил без внимания.