Последнее желание

An’badraigh aen cuach! Стоило мне чуть шевельнуться в оковах, как боль напомнила о себе. Неотступная, острая, пульсирующая…боль была везде. В пробитом плече, в вывернутых запястьях, в затылке и суставах, в костях, мышцах. Меня избили так, что я не помню, как попал в этот застенок, что со мной творили, прежде чем приковать к стене. Несмотря на все, они боятся. Люди, презренные Dh’oine, боятся меня – прикованного, избитого и безоружного. И, клянусь, у них есть для этого все основания. Ибо я буду убивать их…как только представится хоть малейшая возможность. Они это понимают. Я – Исенгрим Фаоильтиарна, командир одного из аen hanse, эльфийских отрядов. Меня ненавидят и боятся. Люди, конечно, Dh’oine…мысли путаются. Это от голода и жажды, не иначе…как я попал в плен, тоже не помню. Да, арбалетный болт в плечо…я перехватил меч в левую руку…красно-серые плащи людей вокруг, их страшно много…я приказал отступать в чащу, а сам встал на опушке…Торувьель была со мной, потом я прогнал ее тоже. Я знаю, на что способен. Мой отряд оторвется, если дать ему передышку, сколь угодно короткую…потому что не родился еще тот человек, что сумеет сыскать эльфа в лесу. Торувьель вовсе незачем умирать рядом со мной. А меня не убьют в бою: барон фон Меер поклялся своей жизнью, что пленит меня и «заставит остроухого проклинать тот день, когда он увидел этот мир». Так что умирать я, видимо, буду долго. Что ж, мы все знаем, что ждет эльфа, попавшего в руки Dh’oine. Я могу перегрызть себе вены и изойти кровью, как это сделал Тиль. Но для этого нужно освободить хотя бы одну руку. Можно разбить себе голову о каменные стены…так погибла Майра, прекраснейшая дочь Старшего Народа…люди не озаботились связать ее сразу. И уж точно ее не приковывали за руки и за ноги, как меня. Я боюсь. Самому себе признаваться в этом не стыдно. Тот, кто утверждает, что не страшится ничего, либо лжец, либо просто глупец. Я боюсь не выдержать пыток и порадовать своих врагов стонами и криками. Чтобы потом говорили, что Исенгрим Фаоильтиарна, несгибаемый эльфийский командир, скулил и молил о пощаде… Мне уже вырвали два ногтя на правой руке. Раскаленными клещами. Запах собственной паленой плоти преследует меня постоянно. Рука выглядит ужасно, но пальцы гнутся. С плечом хуже: судя по цвету, рана загноилась… Я – из Старшей Крови, Hen Ichaer, мне нельзя сдаваться. Водоворот боли, омут боли…я тону в нем…я тону…я умираю…я не хочу умирать. Неделю спустя. Я еще жив. Из разговоров людей я понял, что меня еще и не мучили по-настоящему: благородный господин барон, будь он вовеки проклят, задерживается в гостях у Императора. Если б я мог…а впрочем, то, что начал я, завершат мои братья и сестры. В’эрт, Кейхарт, и еще столько, сколько людям и не снилось. Торувьель пойдет до конца, ибо жажда человеческой крови и ненависть выжгли ее душу дотла. Почти как мою. У нас есть причины. Еще через несколько дней умирать мне расхотелось. Мой тюремщик, лысый старик с отвратительно воняющим ртом, явился в сопровождении рыцаря в красно-сером плаще. Я плохо определяю возраст людей, но этот был совсем мальчишка. Человеческий щенок. Глупый и любопытный. Он долго смотрел на меня, не говоря ни слова, но во взгляде его отчетливо читались страх, ненависть и неприкрытое самодовольство. Да, не каждый день удается увидеть эльфийского командира беспомощным и окровавленным, в цепях. На воротнике парня я разглядел белую коронетку – герб того проклятого барона фон Меера. Так рыцареныш его сын? Если бы он подошел поближе… Я вспомнил, что у меня на шее до сих пор висит медный трилистник, увезенный из Dol Blathanna, Долины Цветов, где меня лечила сама Светлая Королева, прекраснее и мудрее которой на свете не было, да и быть не могло. Простой кожаный шнурок выдержал все мои злоключения, а медь людей не интересует, их разум помрачен блеском золота, поэтому, видимо, безделушку не отняли. Я изо всех сил напряг мышцы, рубашка, давно превратившаяся в ветхие лохмотья, потерявшие всякий цвет, лопнула. Он испуганно шарахнулся назад, а я бессильно свесил голову на плечо. Пряди волос, слипшихся от крови, закрыли мое лицо… Как больно… Он подошел, держа наготове кинжал, я смотрел через неплотно закрытые веки. Не размахиваясь, щенок сильно пнул меня в живот. Я ожидал чего-то подобного, поэтому не дрогнул. Он сделал шаг и поддел шнурок лезвием. Я ждал такого момента. Левой рукой я вцепился парню в волосы. Чтобы разжать пальцы, им потребуется отрубить мне кисть. Я ударил его головой в лицо, услышал, как треснула кость, ощутил горячую кровь, хлынувшую из носа…запах человеческой крови давно стал мне приятнее всех прочих. Я ударил еще раз, Dh’oine дико завопил, а потом сознание вновь покинуло меня…