Субботник

      За окном был холодный октябрьский вечер. Уже стемнело, дождь барабанил по стеклу, а порывистый ветер безжалостно сгибал тоненькие деревья и срывал с них разноцветные листья, кружа в желтом свете фонарей. Вадим Самойлов смотрел на всю эту печальную красоту через окно студии, попивая из своей любимой заляпанной кружки кофе, конечно же, с коньяком и с наслаждением вдыхал дым своей сигареты. Он вообще любил задерживаться в студии, а иногда даже ночевал там на поставленном специально для таких целей диване, так что это место стало ему уже как дом родной. Вот и сегодня Самойлов старший решил остаться и поработать, да и просто насладиться тишиной и спокойствием. Впрочем, ещё одной из причин стало то, что жена Вадима, Юля, сегодня решила пригласить домой подружек и тактично предложила мужу провести вечер в квартире младшего брата. «Ну вы же так редко общаетесь, вот мы с девочками посидим, и вы тоже, в конце концов дела обсудите» — убеждала она Вадима за завтраком, беспрерывно наглаживая его по мягким волосам и гладко выбритому лицу. Самойлов пытался возразить что-то на тему того, что брата он и так видит почти каждый день и сегодня хочет отдохнуть от этой, как он выразился, «меланхоличной морды», но после долгих уговоров всё же согласился оставить квартиру в распоряжение жены и поехать в студию. — Ай! Что это, чёрт возьми, такое?! — Вадим лёг на диван и тут же вскочил. В бок ему впилось что-то острое. Как выяснилось, это были обрезанные струны, которые кто-то (а Вадим догадывался кто!) не удосужился выкинуть за собой. Самойлов старший, потирая уколотую часть тела, осмотрелся: на полу хаотично стояли какие-то предметы, весь стол был завален так, что чтобы поработать за ним, приходилось двигать эту кучу с одного угла на другой, а в углу дивана кроме струн были ещё и всевозможные фантики от конфет, потому что младший Самойлов вечно уминал что-то сладкое, оправдывая это тем, что он тут больше всех вообще-то думает, а для мозга нужен сахар, — Ну и срач мы тут развели, — Вадим задумчиво почесал затылок и потянулся за телефоном. — Алё, — раздался в трубке сонный голос. Было уже около полуночи, поэтому Глеб уже, предсказуемо, улёгся в постель и, включив очередной сериал на ноутбуке, сладко дремал. -Вадик, ты что ли? Чё тебе надо, ты время видел? — Самойлов младший сморщился и уткнулся лицом в подушку. — Ага, — бодро ответил Вадим, — Знаешь, я тут подумал, не помешало бы убраться в студии. — А я тут причём? — последнее, что хотелось делать Глебу — это убираться в студии, он в своей квартире то с неохотой прибирался неделю назад. И то только потому, что старая, но бойкая женщина, у которой он снимал эту квартиру, сказала, что если Самойлов младший не приберётся, то она приберёт его отсюда. — В общем, завтра жду тебя на субботник в десять утра, — всё таким же бодрым голосом ответил Вадим и, не дожидаясь ответа, нажал на кнопку отбоя. — Вообще-то завтра среда, — проворчал Глеб и продолжил спать. — Здорова, Димыч, — следующей жертвой для звонка был Хакимов, который сейчас с Бекревым и парой симпатичных фанаток сидел за столиком в баре и наслаждался заслуженным выходным. Вадимом ему была изложена точна та же мысль, что и пяти минутами ранее младшему брату. — И Косте передай. — Хорошо, пере… Что? — осёкся Хакимов. Но в трубке были уже короткие гудки. — Он следит за нами что ли… — Что случилось? — уточнил Костя, неохотно отрываясь от облизывающей его дамы. — Рудольфыч головой там стукнулся походу, субботник ему подавай, — пожал плечами Дима и залпом допил виски из стакана.

***

      Идти на импровизированный субботник не хотел никто, но пришли все. И если кому-то могло показаться, что у музыкантов внезапно проснулось чувство ответственности, то это большая ошибка. Просто Вадим, который встал с утра пораньше, ещё в восемь утра отзвонился всем и напомнил, что вообще-то сегодня они запланировали уборку. Деваться было некуда. — Итак, задача у нас следующая, — с видом командира Вадим стал обозначать фронт работ, — выкинуть мусор, вымыть полы, желательно бы ещё стекла помыть, ну и думаю, стоит подмести двор. — Нахрена двор то? — все удивлённо уставились на Самойлова старшего. — Так раз уж начинаем, — оправдался Вадим. — Тем более, Глебсон, кто позавчера из окна выкинул три бутылки на спор, что в урну попадёт и так и не попал? — Глеб театрально со всем своим изяществом закатил глаза. — В общем, надо решать, кто что будет делать. — На нас полы и мусор, да, Костян? — Снэйк быстро прикинул, что это будет меньшее из зол. — Ну, в общем, приступаем, — он потянул за рукав Костю, и тот, строя кислую мину и потирая болящую от бессонной ночи и вчерашнего виски голову, недовольно поплёлся за Хакимовым. — Чем раньше начнём, тем раньше закончим, у меня у самого башка трещит, — шепнул Дима, который провёл ночь не менее весело. — Отлично, я буду мыть окна, метлу можешь взять внизу у консьержки, — Вадим стал рыться в шкафу, служившем маленькой (очень) кладовкой, доставая оттуда тряпки. — Эй! Почему это я с метлой должен?! — Возмутился Глеб. — Сам иди подметай! — Он вскочил с дивана и выхватил из рук старшего брата бутылочку с очистителем для стёкол. — Ну, а кто у нас песню про дворника сочинил? — Припомнил Вадим старую песню, написанную младшим братом ещё в 94-м. — Это тут вообще причём? — Самойлов младший аж рот раскрыл от возмущения. — Если уж на то пошло, то кто со сцены «Дворник-жопа с метлой» орал так, что меня даже слышно не было! — быстро нашёлся он. — Вообще-то я тут старший, и идея субботника моя, так что я тут решаю, — в ход шли любые аргументы, лишь бы не подметать. — Мне плевать, что ты старше, мне почти сорок, черт побери! — Глеб пнул мусорное ведро, в которое Костя старательно складывал мусор. Бекрев, увидев перевёрнутое ведро и его содержимое на полу, зашипел и посмотрел на Глеба так, будто сейчас либо расплачется, либо придушит товарища по группе на месте. — Решите вы уже как-нибудь по-взрослому, вас на первом этаже слышно, — В дверях появилась лохматая голова Хакимова, который ходил набирать воду для мытья полов. — В цуефа сыграйте что ли.       Предложение казалось абсурдным. Ну разве же взрослые, серьёзные люди так принимают решения? Но так как Самойловы, видимо, в душе были недостаточно взрослыми и серьёзными людьми, то ничего лучше ни не придумали. И, как самый везучий участник Агаты Кристи, проиграв два раза из трёх, Глебушка обиженно стал натягивать на себя пальто. Из-под плотно намотанного по самый нос шарфа слышались какие-то невнятные ругательства. Вадим победно хихикал.       И вот, весь такой изящный и грациозный, в элегантном пальто и шляпе солист легендарной Агаты Кристи, рок-герой Глеб Самойлов был вынужден махать метлой по тротуару и надеяться, что никто не узнает его недовольную физиономию. А погода была, как назло, мерзкой: липкий туман делал воздух противно влажным, а ветер то и дело раздувал листья, которые Глеб так старательно сгребал в кучу. Самойлов младший уже сто раз пожалел, что сегодня вышел из дома без перчаток, потому что и так вечно мерзнущие руки сейчас просто немели от холода. — Двооооорник-жопа с метлоооой, — во весь голос напевал Вадим из открытого окна третьего этажа, натирая стекло. — Ну как, легче, чем гитару держать? — он пытался вывести брата из себя, но Глеб, привыкший к тому, что они с братом всю жизнь периодически стебали друг друга, стойко держался, стараясь не обращать внимания, только один раз крикнув в ответ что-то навроде:«Сейчас ты с метлой в жопе будешь».       Самым ужасным было то, что некоторые люди всё же узнавали в импровизированном дворнике Глеба Самойлова. И каждый считал своих долгом прокомментировать: — Профессию сменить решил? — Творческий кризис? — А что, музыкантам платить перестали? — Видишь, сынок, — проходящая мимо женщина, рядом с которой шёл подросток лет пятнадцати остановилась напротив Самойлова, -Я же тебе говорила, тебе надо учиться, а не музыкой голову забивать, а то вот, что тебя ждёт. — Вообще-то мы просто заботимся о состоянии окружающей среды, благотворительность у нас такая, — Глебу хотелось накинуться на даму и задушить её, но потом он подумал, что это всё же противозаконно, да и он против насилия, поэтому просто отвернулся, пытаясь придумать достаточно суровое наказание для Вадика, который, наблюдая за всем этим, чуть ли не бился головой о подоконник, задыхаясь от смеха. И вдруг произошло непоправимое: Вадим случайно толкнул ведро, в которое макал тряпку, и оно отправилось в свой дебютный полет за окно.       А в это время Самойлов младший, изрядно замёрзший, уставший и раздражённый, решил, что с него хватит. Он прислонился спиной к дереву и закурил. И вдруг его окатило холодной мыльной водой, рядом с оглушающим звоном грохнулось ведро. На секунду, мягко говоря, охеревшему Глебу показалось, что начинается апокалипсис, а потом он понял, что имя этому апокалипсису Вадим Самойлов. — СУКА!!! Ты совсем долбанулся?! — Вадим услышал вопль оправившегося от шока Глеба. Осознание случившегося пришло моментально. Охреневший не меньше брата Самойлов старший стоял у окна с раскрытым ртом, в его широко распахнутых тёмных глазах явно читалось: «Мне трындец…».       В комнату влетел Глеб, на ходу протирая сухим кусочком шарфа стёкла очков от мыльной воды, которая белыми разводами растеклась на чёрных пальто и шляпе. Он тут же накинулся на брата и стал изо всех сил колотить его мокрой тряпкой, которая изначально плавала в том самом ведре, а потом удобно разлеглась на плече у Глебушки. — Это не я, оно само, случайно — Вадим отчаянно оправдывался, уворачиваясь от нападок брата, который теперь пытался ещё и пнуть его куда-нибудь в наиболее уязвимые места. — Случайно?! Я тебе, твою мать, покажу случайно! — Самойлов младший схватил второе в этой комнате ведро с мыльной водой, которое использовалось Снэйком для мытья полов, и вылил его содержимое прямо на Вадима. Послышался сдавленный стон Хакимова, который два часа натирал полы и закончил буквально за пять минут до произошедшего. В ту же секунду он пожалел о решении сначала покурить, а приборку инвентаря свалить на кого-нибудь другого. Глеб, тяжело дыша, прижал брата к стене. — Ну прости, — получить в глаз Вадиму ой как не хотелось, поэтому он попытался отцепить от себя брата. -Мы же теперь квиты, — с надеждой в голосе проговорил Самойлов старший, выплевывая лезущие в рот мокрые пряди волос. — Ладно, хер с тобой, -Глеб устало плюхнулся на пол, не обращая внимания на разлитую воду, и закурил. Самойлов младший вообще никогда не любил драки, ему совсем не хотелось применять насилие, поэтому он решил обойтись водными, так сказать, процедурами. К тому же, у него абсолютно не осталось сил. Вдруг Глеб рассмеялся. Он вспомнил, как в детстве, когда мама уходила на дежурство и просила их с Вадиком прибрать квартиру, они всегда не могли решить, кто же будет делать самую неприятную на их взгляд работу. Уборка всегда начиналась с ссоры братьев, а закачивалась чем-нибудь разбитым и кучей синяков и царапин. — Ты это чего ржёшь? — Недоуменно спросил Вадим и опустился рядом. — Вспомнил, как мы в детстве убирались. Помнишь, мама думала, что мы специально косячили, чтобы она нас не заставляла? — А мы разве не специально? — они оба засмеялись. — Слушай, Глебсон, пойдём, я тебя угощу пирожнкой, ты же любишь, а ещё кофе, — Вадим обнял брата за плечи. — Со сливками и сахаром. И твои извинения будут приняты, — Глеб посмотрел на брата и хитро улыбнулся. «И всё-таки я остался в плюсе, а пальто почищу» — промелькнуло у него в мыслях. — И всё-таки удивительные люди эти Самойловы; ещё полчаса назад чуть не передушили друг-друга, а теперь пошли кофеёк с пирожным попивать, — Дима с Костей стояли посреди комнаты и обреченно смотрели на весь этот хаос. — А нам с тобой, Костян, теперь вдвоём убираться, — Хакимов тяжело выдохнул облако дыма, — субботник всё-таки.