ты не делал бы мне комплиментов

и не делал бы ты комплиментов, а сыграл бы в игру со мной. руки, мысли связал бы лентой, опоил бы белой луной – я не то чтобы поддалась бы, я легко бы сдалась тебе. в свете жёлтой больничной лампы, твоё имя шептала б во сне. но, конечно, для интереса, я играла бы будто во всю. я играла бы – где-то нечестно (где нечестно – потом спою), и я стала бы ведьмой горящей – на огне или изнутри, подчинился бы мне серый ящер, сердце этой забытой земли. я играла бы, я играла б, так, как я – не сумел бы никто, книгой стала бы, но не жалоб, а из тех, что прячут в пальто, с отлетевшими корешками, не с углами – следом веков. той, в которую прячут камни, неудачливых игроков затвердевшие мёртвые души, и гербарий засохших мечт. я прошу, ты меня послушай – я остра, ну как вострый меч, языком и пылающим взглядом, мыслью, словом, идеей, собой. то, что ищешь ты, то, что надо, что твою на себя примет боль, на чьём платье живёт цветами, красной розой, столь злым цветком, твоё прошлое, тяжкий камень, в горле самый огромный ком. я сыграю в игру – проиграю, но, конечно, не просто так. притворимся вдвоём дураками, но ни ты, ни я – не дурак; всем понятно – не с полуслова, с полувзгляда и запятых, что во мне разгорается снова, то, на чём стоит этот стих. ты не делал бы мне комплиментов, а сыграл бы со мной в игру. сердце связано серой лентой – не развяжешь, так я умру.