Снотворное

      Мидория понимал, что это очень плохая идея. Естественно. Любой дурак бы понял. Но именно из-за того, что идея была такой плохой – у него засосало под ложечкой.       Вынашивал он её не то, чтобы долго, но достаточно, чтобы все придумать от и до – сделать схему, установить время и даже подобрать все нужное... словом, все было готово. И даже Бакуго был готов. Правда, ему об этом знать не обязательно.       Изуку совершенно прекрасно знал, что после такого, возможно, он умрёт раньше, чем хотя бы попытается оправдаться, но...       Это «но», ломающее все, что когда-то казалось невозможным... у Мидории от волнения подрагивают кончики пальцев, на самом деле, такое поворачивать очень опасно, а тем более – с Каччаном. Но Деку связал ему руки (вряд ли поможет), действие снотворного продлится ещё два часа, он может спокойно себе наиграться вдоволь, а потом уйти, убрав за собой следы своего преступления.       Даже во сне Каччан хмурился. Мидория провёл большими пальцами по надбровным дугам, словно пытаясь разгладить злые морщинки и сам насупился. Погладил подушечками пальцев у роста корней волос, царапнул ногтем скулу, ну и... ну и в принципе это вся нежность, на которую его хватило. Возбуждение, томное и тёплое, разливалось внутри, кровь толчками устремилась вниз, и Изуку сцепил зубы, выдохнул со свистом сквозь них и забрался между ног Бакуго.       Он сжал между пальцев резинку спортивных штанов и закусил губу. Мидорию одолевало сомнение, волнение, и ещё куча всяких ненужных эмоций.       Он потянул резинку вниз, скользнул взглядом по светлым волосам на лобке и, не удержавшись, прильнул вниз, зарывшись в них носом и прикрывая глаза.       Предвкушение.       И дальше медлить действительно не было сил: он стянул штаны Катсуки до щиколоток, устроился поудобнее и залип, уперевшись взглядом в мягкий член.       Неровный, почти истеричный вдох и Мидория берет его в руку, отводит вверх и вбок, мнет пальцами, а ртом припадает к яйцам, вбирает в рот упругие шарики, посасывает, громко причмокивая. Он насаживается ртом на мягкий член до середины, сжимает плоско губами и тяжело дышит, берет ещё глубже, упирается носом в лобок. Язык теребит податливую плоть и Изуку, наконец, чувствует, как она начинает твердеть и наливаться упругостью.       У Деку, на самом деле, стоит только от мысли о том, что он может отсосать Каччану. И тем более стоит, когда он это делает. Его рука сползает вниз, он расстегивает свою ширинку, ныряет в трусы и сжимает каменно-твердый член, стонет с хуем во рту, пальцы пробираются за мошонку, толкаются самыми кончиками в мокрую дырку.       Член Бакуго полностью встал. Мидория трется о ствол щекой, воздух холодит влажную от смазки кожу; он сдвигает рукой крайнюю плоть туда-сюда, то закрывая головку, то вновь оголяя её и наблюдая, как набухает новая вязкая капля на уретре.       Деку вертится и пытается спихнуть с себя побыстрее штаны – он даже неловко заваливается набок и падает с кровати, не удержав равновесие. Но он тут же быстро вскакивает и запрыгивает сверху на Каччана.       Изуку елозит бедрами по паху Бакуго, рука гладит его стояк, пальцы ловко давят на венки, а затем он перехватывает член у основания и направляет в себя. Колени Мидории сжимают бока Каччана, он кусает нижнюю губу и широко распахивает глаза. Взгляд совершенно стеклянный и потерянный – член ловко и плавно скользит внутрь, в горячий и бархатный атлас тела, как влитой – Мидория обнимает его внутри, сжимает крепко и насаживается до конца, чувствуя как щекочут ягодицы волоски.       Он смотрит назад, выгибается, чтобы взглянуть туда, где он соединяется с Каччаном, но вмиг его тело каменеет. Бакуго под ним шевелится. Пару минут он снова не двигается, а потом, до него, наверное, доходит и Катсуки начинает дергаться и мычать – ещё бы. Мидория – как мера предосторожности – завязал ему глаза, всунул в рот какую-то тряпку на манер кляпа, и туго связал за спиной руки.       Способность слышать Каччан точно не утратил, и Мидория решает вести себя тихо. Он ведёт бедрами вверх, дырка сжимается на члене, скользит упруго по нему и Бакуго аж выгибается следом, наверное, ещё до конца не проснувшись, просто инстинктивно желая загнать свой ствол внутрь.       Изуку с удовольствием наблюдает, как Бакуго краснеет и начинает дышать с надрывом. Его грудь ходит туда сюда, сердце колотится так, что когда Мидория прижимает руку к грудной клетке, то тут же испуганно отдергивает – настолько заполошно.       Мидория беззвучно смеется и резко опускает задницу обратно, насаживаясь... и понеслась: он отрывался как мог – объезжал Бакуго, как ретивого жеребца. Крутил задом, сжимал анус, спрыгивал с члена и с садистским удовольствием смотрел, как вздрагивает Каччан, как тянется ближе, просится обратно. Он, стало быть, совсем забылся. И Мидория насаживался обратно, начиная все по-новой.       Деку выдирает изо рта Бакуго повязку и коротко клюет в губы. Катсуки стонет и жадно глотает ртом воздух, а потом, совершенно запыханный, спрашивает.       – И... кто ты? – он облизывает губы, сглатывает, кадык натягивает тонкую бледную кожу, – Какая-нибудь шлюшка, которая хотела, чтобы её выебали, но так стеснялась, что пошла на вот это? – и Бакуго резко поддался бедрами вверх, загоняя член внутрь так, что раздался даже звонкий шлепок бедер о бедра. Изуку укусил костяшки пальцев, чтобы сдержать вскрик, – Молчишь, сука? – зло прошипел Катсуки и принялся вдалбливаться внутрь мелкими толчками. Мидория воодушевленно подмахивал в ответ, он навис сверху, опираясь руками с двух сторон от головы Бакуго, а затем склонился и провел языком по ушной раковине.       Катсуки под ним задрожал и выгнулся, кончая.       – Каччан, – прошептал Мидория и жарко выдохнул рядом с ухом, всем телом ощутив резкое напряжение Бакуго, – Качча...ах! – Деку быстро надрачивал свой член, концентрируясь на медленно обмякающем, внутри него, члене и горячей сперме.       Ещё немного – и Изуку кончает на живот Бакуго, а затем медленно стаскивает с его глаз повязку, сталкиваясь с совершенно охуевшим взглядом.       – Ох, извини меня, Каччан, – говорит Мидория, только теперь почувствовав и страх, и стыд, и все вместе, и вообще... Он смотрит на лицо Бакуго, который даже дышать перестал – у него морда вся красная, то ли от смущения, то ли от того, что тот не дышит. Внезапно обмякший член выскальзывает из ануса с неприлично громким хлюпом и Изуку начинает совершенно искренне ржать.       – Может, развяжешь? – спрашивает Бакуго, наблюдая, как Мидория стирает слезинки с глаз.       – Если бы ты хотел, ты бы выбрался сам. Для тебя это бы не составило труда, правда?       И это действительно правда, потому что как только Деку скатывается с тела Каччана – тот просто разрывает веревки одним движением.