Невозможное возможно

Пояснение к тексту: Типпи – жилища кентавров, нечто вроде северных юрт или индейских вигвамов. НЕВОЗМОЖНОЕ ВОЗМОЖНО. Шум и крики, раздавшиеcя из-за дверей детского крыла, привлекли внимание Великого тритона. Кажется, дать сыновьям самим решить, кто из них куда поедет как гарант мира, было не очень хорошей идеей. - И кто поедет к кентаврам? - Я не поеду. - Я тоже. Мне моя попа слишком дорога, чтобы подставлять ее какому-нибудь жеребцу. - А мне еще дороже. - И мне. - Тогда давайте кинем жребий. - А-а, хитренький. Жребий. Ты-то участвовать не будешь. - Точно. Как старшему сыну и папиному наследнику тебе не грозит очутиться на чьем-то ложе. - Что б вы понимали, мальки несчастные. Может, я за вас переживаю. - Вот и вали к кентаврам, если переживаешь. - А ты чего лезешь? Ты к эльфам поедешь, вот и сиди молча. - Сам сиди молча. - Ребята не ссорьтесь! - А чего он мне рот затыкает? - Ты сам первый начал. - Нет, ты. - Ребята! - А ты мне рот не закрывай. - Сам заткнись. - Это ты заткнись. - Тихо!!! К кентаврам поеду я. Тишина, наступившая после этих слов, заставила Великого тритона распахнуть двери и войти в большой зал, где собрались все его сыновья. - Торн, ты уверен в своем решении? Второй сын Великого тритона отвесил отцу вежливый поклон. - Да, отец. Думаю, именно мне лучше всего поехать. Стойбище кентавров встретило гостей тишиной. Почти все воины были на охоте, как объяснил тритонам старый кентавр, оставшийся в поселке за старшего. Кроме него между большими палатками, сложенными из шкур диких быков, сновали самочки и около десятка ребятишек, с интересом разглядывая двуногих гостей. У Торна от непоседливых жеребят, все норовивших пощупать кого-нибудь из гостей, даже в глазах зарябило. - А когда вернется ваш… э-э-э вождь? – поинтересовался глава дипломатической миссии. - Дык… дня через три, а может четыре. Зима скоро, стада уйдут на юг к горам и нам надо запасаться мясом. Пока переберемся следом, да устроимся в зимнем стойбище, не голодать же. Тритоны недовольно переглянулись. - Мы не можем здесь задерживаться так надолго. Тритон, возглавлявший их, нервно переступил с ноги на ногу. - Возвращайтесь, - Торн неопределенно пожал плечами, - я сам передам письма Великого тритона вождю. - А если он откажется тебя принять? – все еще сомневающийся в правильности решения тритон с сомнением посмотрел на него. - Выгонять одинокого путника кентавры не станут, а вот всех вместе завернуть могут запросто, так что смело можете отправляться назад. Я никуда отсюда не денусь. На том и порешили. Кентавры вернулись в стойбище затемно. Брен скинул с себя тюки с мясом и шкурами и потянулся, разминая уставшие мышцы. - Всем спать. Завтра с утра, вернее уже сегодня, разберем добычу, а пока идите отдыхать. Не менее уставшие кентавры с радостными вздохами устремились по своим типпи, желая как можно скорее поздороваться со своими женами и детьми. Брену тоже не терпелось встретиться со своим сыном, ведь он не видел своего мальчика целых десять дней, но прежде надо было закончить кое-какие дела. Тем более, что оставленный за старшего пегий старик-кентавр уже спешил к нему, топая копытами. - Вождь, наконец-то, а мы уже волноваться начали. - Стада уже начали уходить. Видимо, зима в этом году ранняя будет, так что думаю, дней через десять снимаемся и мы. Как тут без нас, все тихо? - А чему тут шуметь, гости были да ушли, оставив подарок тебе. Он там… - Ладно, старик, про подарки потом. Спать очень хочется. Как мой сын? - Уже хорошо. Оклемался. А то ведь думали - помрет. - Что?! Что случилось?! – вождь аж заплясал на месте, готовый немедленно бежать в свое типпи. - Дык, гадюка степная ужалила. Парень тот яд отсосал, так что обошлось все. Поболели немного оба и все. А то ведь думали… Дальше Брен уже не слушал. Он понесся к себе, чуть не сбив с ног старого пегого кентавра. Склонившись над спящим сыном, Брен замер, вслушиваясь в его мерное дыхание. Над передним правым копытом виднелась светлая повязка, видимо это и было место укуса гадюки. Страх потерять сына постепенно отпускал кентавра. От облегчения у него даже ноги задрожали, так что Брен просто начал опускаться на шкуры рядом с сыном, собираясь обнять его и поспать рядом хотя бы до рассвета. Однако стоило ему, поджав ноги, лечь на шкуры, как из-под них послышался сдавленный крик, и кто-то вполне живой завозился под конским телом, пытаясь выбраться наружу. - Вот зверюга здоровая, ты мне ногу отдавил. Это же надо было плюхнуться на нее своим конским задом. Из-под откинутых в сторону шкур показалась голова молодого парня, а затем, и все остальное ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ тело. Пока Брен таращился на непонятного парня, стонущего на его ложе и прижимающего к себе пострадавшую ногу, он все пытался понять, кто это такой и по какому праву занял его место. - Папа, ты вернулся! Маленький сынишка вождя бросился на шею вороному кентавру, радостно смеясь. - Мати, сынок, здравствуй. А кто наш… гость? - Папа, познакомься, это Торн. Он наш подарок. Он меня от гадюки спас. «Так вот о ком говорил старик», - понял, наконец, вождь кентавров, но еще один вопрос остался неразрешенным. - Что значит подарок? С каких это пор кентаврам людей дарить начали? И зачем ты мне нужен? Юноша поднялся и, прихрамывая, дошел до сложенной в углу одежды. - Подарок – значит подарок. Я - приложение к мирному договору с тритонами, который Вы должны подписать. И я не человек, а тритон. Мы, морской народ, тритоны и русалки, владеем магией воды, так что я вполне могу пригодиться. Твой сын - живое подтверждение моим талантам. Пока юноша объяснялся с кентавром, он успел натянуть штаны странного синего цвета и, подкинув дров в очаг, оглянулся, желая рассмотреть вождя кентавров. Мощное лошадиное тело черного, словно воронье крыло, цвета. Не менее впечатляющий человеческий торс над ним, с широкими плечами и мощной грудью. Голова с черной гривой волос и привлекательным мужественным лицом. Все это выглядело довольно красиво по отдельности, а вот вместе вызывало у Торна нервную дрожь. Как успел заметить Торн, за время своего проживания в стойбище, женщины и девушки кентавров носили на груди многослойные бусы из всяких камушков и зубов, прикрывающие их грудь. Мальчики же украшений не носили, если не считать украшением длинные набедренные повязки, повязанные на человеческие бедра спереди и частично закрывающие конскую грудь. У вождя тоже была такая повязка, расшитая красивыми узорами по центру и краям, в отличие от простой плетеной повязки на его сыне. Пока тритон рассматривал вождя кентавров, тот, помахивая хвостом, тоже разглядывал свой нежданный подарок с не меньшим интересом. Подарок отличался от обычного человека совсем незначительно. Немного вьющиеся волосы цвета светлого песка, из-под которых по бокам торчали странные уши, словно кто-то между палочек натянул ткань. Все это немного напоминало Брену крылья летучих мышей. Стройное юношеское тело, на спине которого вождь успел заметить странные наросты, похожие на гребни каменистых ящериц. Весьма, кстати, ядовитые гребни, так что хватать этих ловких маленьких зверюшек голыми руками не рекомендовалось. А в остальном… две руки, две ноги, голова. Все самое обычное. - А ты уверен, что тритон? Вроде у вас должны быть рыбьи хвосты? - Есть и хвосты, но его я тебе покажу, если рядом окажется открытая вода или на худой конец ручей. Если хвост пересохнет, чешуя начнет падать. Это вроде вашей линьки. Очень неприятно и чешется страшно. - Понятно. Вождь замялся, не зная, как продолжить разговор. - Хм, ты мне сына спас. Спасибо. - Да, не за что, - тритон смущенно потупился, - это было не сложно. - Не слушай его, папа, - вмешался маленький кентавр, дергая отца за руку - он потом болел два дня. Горячий весь был и мокрый-мокрый. В груди кентавра вновь всколыхнулся страх за своего отпрыска. Всего два года назад умерла его мать, не оправившаяся от лихорадки, так что сейчас Брен прижал сына к себе, поглаживая по голове, и бросил на тритона взгляд полный благодарности. Тритон под этим взглядом еще больше смутился и покраснел. - Меня Торнадо зовут. Можно просто Торн. - Брен. Колонна кентавров двигалась на юг по бескрайней степи. Теплый ветер шевелил хвосты кентавров и играл их волосами, но в степи уже ощущалось приближение холодов. Резкие сильные ветра с севера и северо-запада постепенно сменяли ласковые и теплые южные ветра. Птицы все чаще собирались в стаи, готовясь улетать в теплые края, и стада диких быков, на которых охотились кентавры, тоже начали мигрировать на юг, к далеким горам. Там зимой был более мягкий климат, животные могли пастись на горных лугах, не так засыпанных снегом, да и кентавры в одной из долин давно устроили себе зимнее стойбище с каменными основаниями и стенами для типпи, где можно было спокойно переждать морозы и снегопады. Каждый кентавр вез на себе тюки с едой и шкурами, кроме того многие из них еще и тащили за собой волокуши, на которых перевозились громоздкие вещи вроде деревянных основ для типпи, которые никак нельзя было оставлять зимним ветрам на растерзание. Ленивые кентавры вполне могли не найти их на месте, вернувшись в летнее стойбище. Ищи потом свое добро по всей степи. Впереди шагал вождь, поблескивая черной шкурой на солнце. Рядом с ним бежал его сын, выпросивший для себя небольшую скатку из шкур и несший ее теперь с гордостью, доказывая всем, что он совсем взрослый. Взрослые, глядя на него, только улыбались. Почти в каждой семье был подобный постреленок, старше или младше, так что к детским шалостям и играм взрослые кентавры относились со снисходительной добротой, чем маленькие безобразники пользовались без зазрения совести. Торн тоже хотел понести что-нибудь, но вождь запретил ему таскать тяжести. Вместо этого он усадил тритона на себя верхом и теперь вез его вместе со всей поклажей. Время от времени тритон начинал ерзать и просить разрешения спуститься, тогда он часть пути проделывал пешком, рядом с вороным вожаком, но стоило ему хоть раз споткнуться или немного отстать, как Брен снова закидывал его наверх, не слушая возражений. Останавливаясь на ночь, кентавры образовывали некое подобие круга, где по наружным краям лежала поклажа, за ней устраивались спать воины, а женщины и дети спали в центре, защищенные со всех боков. Кроме того несколько воинов посменно обходили лагерь кругами, охраняя их сон. Поначалу тритон не понимал, зачем такие предосторожности, пока на третью ночь его не разбудил волчий вой, прокатившийся по степи многоголосым эхом. Встрепенувшегося было тритона, Брен прижал к себе, укрывая сверху большой шкурой. - Они далеко. Спи. - Они могут напасть? – Торн вздрогнул, прижимаясь сильнее к кентавру. - Не должны. Сейчас они сыты, а зимой, когда еды становится мало, а у самок начинается гон, они будут опасны. Объяснив это, кентавр снова захрапел, а вот Торну заснуть больше не удалось. Если водных обитателей тритоны не боялись, имея возможность договориться даже с прожорливой акулой, то с земными животными у него совсем не получалось установить контакт. Ну, разве что со змеями или ящерицами, их можно было отпугнуть или приманить, потому как эти холоднокровные создания были немного близки к морским гадам. А вот волки… волки Торна испугали, так что до утра он пролежал прижимаясь к сильному горячему телу рядом и вздрагивая каждый раз, когда волки начинали петь свою песню. Долина, в которой зимовали кентавры, оказалась очень красивой. Здесь даже было озеро, так что Торн, поддавшись на уговоры вождя, все же показал ему свой хвост. Поначалу кентавр просто смотрел на него с немым восхищением, потом взялся гладить раздвоенный хвост, а когда попытался ногтем поскрести серебряную чешую, получил этим самым хвостом по голове. - Ах так! Да я тебя… Торн совсем не испугался грозно нахмурившегося кентавра, вместо этого он обрызгал Брена водой, все так же используя свой хвост и нырнул, избегая гнева мокрого вождя. Потом случайные свидетели могли бы увидеть плещущегося в воде тритона и бегающего за ним по мелководью черного кентавра, но дело было ночью, так что никто, кроме равнодушной луны, их не видел. Только изредка далекий смех двух играющих, словно дети, существ долетал до селения. Зима пришла как-то сразу и прочно обосновалась в долине. Снег сыпал, не переставая, два дня, а мороз сковал озеро по краям прочным льдом. Когда же снегопад унялся, Торн узнал о существовании зимних забав. Маленькие кентавры с удовольствием приняли его в игру и научили лепить из снега всякие фигуры, а еще этим снегом можно было кидаться, скатав предварительно снежные шарики, или слепить стену, за которой можно было спрятаться от таких снарядов. Была у маленьких кентавров и еще одна забава. Ребята разгонялись, добегая по снегу до обледеневшего озера, а ступив на лед, плюхались на попку и со смехом скользили по льду, расставив передние ноги для упора. Смех и визг стоял тогда над озером, а когда просто ехать стало не интересно, маленькие кентавры устроили соревнования, кто дальше прокатится по льду или кто обернется большее количество раз. Тритон и тут принял живейшее участие, хотя далеко уехать на попке ему не удалось, да и ушиб он ее изрядно, падая на лед, но домой они с Мати возвращались радостно смеясь. Так прошли две недели. Каждый день тритон с ребятами ходил гулять на озеро и, казалось бы, ничего не могло им угрожать там средь бела дня, но спокойствие и тишина покрытой снегом долины оказались обманчивыми. Во время очередного веселья в группу детей вдруг ворвался волк, роняющий на снег слюну и сверкающий злыми желтыми глазами. - Бешеный! – заорал кто-то из детей, и все с визгом бросились бежать в разные стороны. Не имея возможности бежать так же быстро, как кентавры, Торн начал закидывать зверя приготовленными заранее для игры снежками. Дезориентированный в первое мгновение зверь зло взревел и бросился на такую близкую добычу, но прилетевшая вдруг стрела, пробила навылет шею атакующему зверю. Волк рухнул в снег, захлебываясь кровью, а к ошарашенному всем произошедшим Торну уже неслись, раскидывая снег мощными ногами, трое кентавров во главе с вождем. Торн уже переводил дыхание, радуясь счастливому окончанию истории с волком, когда до них долетел далекий крик с просьбой о помощи. Кричал явно Мати и голос его звучал со стороны озера. - Там полынья! – выкрикнул Торн бросаясь вперед. Вскоре кентавры обогнали его, но лед под их мощными телами начал трещать, не выдерживая веса взрослых. - Стойте. Иначе вы тоже провалитесь. Впереди, всего в пяти метрах от них, барахтался в воде испуганный Мати, не имея возможности выбраться на ломающийся все время лед. - Папа! Брен рванулся вперед к сыну, но был пойман за хвост Торном. - Нет. Тебя я точно не вытащу. Ждите здесь. Тритон ловко скользнул к черной воде, в которой плавали осколки льда и маленький кентавр. Одно мгновенье, и тритон уже в воде, помогал мальчишке боком лечь на ледяную кромку, при этом все время работая хвостом и подталкивая наверх испуганно всхлипывающего ребенка. - Не вставай, - приказ тритона, произнесенный суровым голосом, заставил маленького кентавра прислушиваться, - отталкивайся ногами и скользи по льду на боку. Нечто подобное уже проделывал вождь, пытаясь подобраться ближе к своему сыну, но лед под ним угрожающе трещал с каждым мгновением. Наконец, отец и сын смогли дотянуться друг до друга, а остальные кентавры потянули вождя за хвост, оттягивая их обоих от опасного места. Вождь ругался, чувствуя, что часть его хвоста так и останется на этом льду, но жизнь его сына была дороже этого, пусть и весьма полезного, украшения. - Как ты, маленький? – Брен прижал к себе мокрого сына, накидывая на него теплую шкуру со своей спины. - Х-хол-л-од-дн-но. - Бегом домой, - подтолкнув сына вперед, вождь направил его в сторону стойбища вместе с двумя воинами, а сам обернулся к бредущему по льду тритону. Юноша обхватил себя руками, пытаясь сохранить остатки тепла, но все равно дрожал. Дома тоже было не жарко, особенно зимой, но вода в океане не замерзала, и так холодно Торну еще никогда не было. Когда Брен подхватил его на руки, тритон даже не сразу понял, что произошло, просто земля и небо вдруг закружились вокруг него, а рядом появилось что-то теплое и живое. То, к чему хотелось прижаться. А потом все задвигалось, и подул ветер, заставляя поежиться от холода. - Сейчас, потерпи немного, - вождь растирал замерзшего тритона, пока его согревшийся сын засыпал на шкурах у очага. Тритон все продолжал дрожать, несмотря на горящий в типпи жаркий огонь. Вождь растирал его сильно пахнущей жидкостью, от которой кожу немного пекло, но холод изнутри все не желал уходить и Торн по-прежнему трясся, стуча зубами. Вождь в отчаяньи кусал губы. Был только один способ прогнать подобный холод, вот только… глянув на спящего сына, Брен унес тритона в противоположный конец типпи и опустился вместе с ним на кучу шкур. - Прости, но выбора у меня нет, - прошептал он тритону на ухо, а потом начал целовать дрожащего юношу. Руки кентавра скользили по телу Торна, задевая соски, лаская бока и живот, пока не оказались ниже. Когда следом за руками начали опускаться и губы, а пальцы пробежали по мужскому достоинству тритона, поигрывая его яичками, Торн почувствовал первые признаки возбуждения. В паху зажегся огонек и запульсировал, требуя продолжения. - Брен? - Да, моя рыбка. Тебе тепло? - Хорошо. А… как дальше? Мы же… - Я что-нибудь придумаю. Обещаю. Пальцы кентавра начали медленно проникать в тело тритона, растягивая его, смазывая и подготавливая к проникновению своего не маленького члена. Волшебная точка внутри тела тритона была быстро найдена, и юноша закрыл себе рот рукой, сдерживая стоны, так и рвущиеся наружу. Когда Торн начал уже задыхаться от ласк Брена, кентавр развернул его спиной к себе и, уложив на бок, подогнул колени юноши к груди, отводя верхнюю ногу еще и вбок. Минимум манипуляций и вот уже тритон лежал, бесстыдно раскинувшись и прогнувшись, отставив попку назад. - Какой ты красивый, - кентавр целует его в шею и снова тянется пальцами в пульсирующий от нетерпения вход. - Какой узкий, горячий. Чувствуешь? Я проникаю в тебя четырьмя пальцами. Нравится? Ответом ему стал протяжный стон, все так же сдерживаемый ладонью. - Ты готов. Вынув пальцы, кентавр лег на бок и пододвинулся немного вверх, стараясь не зацепить юного тритона передними копытами. Как только возбужденный, смазанный маслом член кентавра уперся в ягодицы Торна, тот вздрогнул, но не отстранился. Положив руки на плечи тритона, Брен медленно двинулся вперед, вводя головку члена в подготовленное тело. Торн сильнее прогнулся и протяжно застонал, чувствуя, как его распирает нечто большое, мощное и неумолимое. - Потерпи, моя рыбка, уже почти все. Почти. Еще несколько движений и кентавр почувствовал, что вошел настолько полно, насколько позволило ему войти тело трепещущего тритона. Это заставило кентавра остановиться и замереть, давая Торну привыкнуть к распирающему его члену. Два судорожных вздоха и тритон немного подался назад, давая сигнал к действию. Кентавр вздохнул и начал медленное движение назад, чтобы потом вернуться. Одновременно с этим он поднял ногу тритона еще выше, позволяя себе проникать глубже, не боясь повредить своего нежного любовника. Вскоре тритон уже сам подавался назад, помогая кентавру двигаться. На глазах его невольно выступали слезы, от полноты ощущений, но останавливаться никто из них не собирался. Еще пара минут, и Торн почувствовал, что разрядка близка. Опустив одну руку вниз, он быстро задвигал ладонью по своему члену, практически сразу достигая пика наслаждения. Одновременно с ним кончил и кентавр, заливая внутренности Торна своей спермой. - Как ты? – спросил вождь, переводя дыхание и подтягивая юного тритона к своей груди. - Хорошо. Только липко и спать теперь очень хочется. Видя, что глаза тритона сонно закрываются, вождь поцеловал его в макушку и прошептал на ухо. - Спи, мой хороший, я сам позабочусь о тебе. - Папа, Торн, вставайте! Уже утро, - молодой кентавр рухнул сверху на спящую парочку, обнимая обоих за шеи. Тритон застонал, чувствуя тянущую боль и дискомфорт внизу. Вставать ему совсем не хотелось. Вождь, видимо, поняв это, подхватил сына на руки и поднялся, ловко накрывая нагого тритона шкурой. - Торн еще немного поспит, сынок, а мы с тобой пойдем, погуляем. - Хорошо, пап. А знаешь, что мне снилось? - Что? - Поросята! Они так смешно хрюкали. Смеющийся вождь вышел из типпи, а тритон со стоном накрылся шкурой с головой. «Поросята, надо же. Ну и фантазия у малыша. А в следующий раз надо будет придумать, как заниматься ЭТИМ без маленького Мати». В том, что следующий раз непременно будет, тритон не сомневался. КОНЕЦ.