Симптомы любви

У Юнги бронхит и это нереально бесит. Беспечность и лень довели его организм до такого состояния, что самостоятельно оказать себе помощь он уже просто не мог, а последний приступ кашля просто силой вытолкал его в больницу. Легкие при каждом вдохе и выдохе норовили вырваться из груди, а температура, давно добравшаяся до отметки «сгорел», жарила парня изнутри. Уже находясь в кабинете лечащего врача, он кое-как на пальцах объяснил, что, где и как болит. О невозможности заботы близких он промолчал, а спрашивать его никто и не собирался — положили в больницу и наказали страдать под присмотром грозных людей в белых халатах. Вот он и ошивается тут уже около недели, а противная зараза все никак не хочет покидать его организм. Дома ждут незаконченные чертежи будущего коттеджа, о чем постоянно напоминает звонками надоедливый начальник и обещает отдать данный проект другому работнику. Сигареты в кармане кофты притягивают взгляд, обещая спокойствие нервам, но обязательно отрицательный эффект уже разваливающимся легким. И так хриплый голос, казался зовом ведущим в преисподнюю и пугал других больных бедолаг. В палате всего две кровати, но Юнги один и рад этому неимоверно. Нет никаких капающих на мозги разговоров, нервотрепки под боком и такого же больного тела, на которое посмотрев, хочется поскорее самому откинуть коньки. Но счастье не вечно, как и пустота на соседней кровати. Как-то в понедельник утром тут оказывается молодой парнишка. Маленькие глаза-щёлки выглядывают из складок огромного шарфа, а белокурые кончики волос слегка видны из громоздкой шерстяной шапки. На улице зима и минусовая температура, но глядя на этого парня, можно сказать, что они живут на северном полюсе. В руках у него небольшая сумка и пакет с многочисленными продуктами. Юнги настороженно посматривает на него из своего укрытия в виде кучи шерстяных пледов и хмурится. Этого парня тут не ждали. Вслед за новоприбывшим в дверях появляется медсестра и своим особенно противным голосом, который так сильно раздражал Мина, заявляет, что теперь это его сосед и он будет спать на соседней койке. Она просто «сдирает» с него верхнюю одежду и быстрым перевалочным шагом испаряется. Теперь лицо, да и самого парня можно было разглядеть получше. Блондинистые крашенные волосы растрепались под головным и теперь торчали во все стороны, пухлые губы застыли в легкой улыбке и никак не хотели менять своего положения, глаза-щелки теперь сливались с пухлыми покрасневшими от холода щеками. Ростом он казался не выше и не ниже самого Юнги, но телосложение было крепче и мускулистее, что видно даже под толстым слоем свитера. Вскоре из-за теплоты помещения румянец сходит с круглого лица и его место занимает болезненная бледность. Но парнишка продолжает улыбаться и протягивает свою руку тамошнему соседу. — Пак Чимин, — почти не слышно произносит он, что Мин сначала даже не разбирает сказанных слов, — Приятно познакомиться. — Мин Юнги, — хрипит в ответ Юнги, но руку не протягивает, предпочитая оставаться в тепле. После демонстративно отворачивается, показывая всем видом, что продолжать знакомство он не собирается, и теряется в куче теплых одеял. Можно подумать, что и последующих разговор можно будет избежать, и Мин в это свято верит. Краем уха он слышит шуршание пакета, расстёгивание сумки, думает, что Чимин скорее всего переодевается, а позже чувствует легкое прикосновение к своему пледу. Про себя недовольно хмыкнув, но все же вынырнув из своего укрытия, он хмурит брови и смотрит на это пухлое личико. Чимин все также улыбается, что от сладости противно становится. — Ты не подскажешь, где тут можно продукты хранить? Юнги снова не разбирает эту тихую мольбу помощи, но как-то прочитав по губам, все-таки указывает нужное направление к холодильнику. — По коридору направо. Все? Пак довольно кивает и теперь только губами говорит «спасибо». Мин точно нацелен на сон и выстраивание стены от ненужного соседа. Только удавалось это с каждым разом все труднее и труднее. Сначала все протекало медленно и без происшествий. Пак жил и лечился отдельно и тихо, не приставая и не беся Мина, а тот иногда тихо выглядывал из своих нор, дабы убедиться, что на горизонте спокойно и гостей не наблюдается. Именно в такие моменты он заметил некие особенности своего соседа. Чимин терпел боль. Если процедура слишком неприятная или у него сильные боли, то тот сквозь зубы и слезы терпел, но не жаловался. Оказалось, что у него обычная ангина, но из-за хрупкого иммунитета Чимину при любых симптомах приходилось бежать в больницу. Чимин слишком добрый. Сам Пак питался мало, но постоянно кому-то отдавал свои продукты. То старушке из соседней палаты, то ребенку из другого отделения, даже медсестре он подсобил вкусняшками. Он наводит чай и разносит кому надо, присматривает за чужими детьми и помогает врачам ухаживать за больными. Хотя ночью Мин всегда слышал тихий скулеж боли, но ничего не говорил — сам себя же мучает. Чимин красивый, когда спит. Юнги не знает почему, но тот слишком часто засыпает именно сидя на кровати так, что его лицо постоянно направлено на соседа. Слегка приоткрытой рот и дрожащие ресницы в сочетании с пухлыми щеками постоянно притягивают внимание Мина. Невинное лицо ребенка, которое хочется просто зацеловать. Пак Чимин настоящий неуклюжа. Он постоянно что-то проливает, что-то роняет или спотыкается на пустом месте. Так у него образовалась большая шишка на затылке, счищено колено и легкий ожог на руке. А Юнги просто смотрит не поддаваясь желанию уже помочь этому парню спокойно жить. Но руки иногда так и чешутся встать, усадить соседа и накормить уже самому. Вот так случилось, что Юнги забил на постройку своей дряхлой стены и пустил этого глупого мальчишку в свой маленький больничный мир. Чимина мучает боль в горле, поэтому он часто ходит заварить себе горячий чай. В одну из обычных ночей Юнги не мог уснуть и со скуки стал считать, за сколько минут Чимин дойдет, сделает себе чай и вернется обратно. Секунды тикали, а шагов все не было слышно. Раздраженный такой медлительностью, Юнги вылез из своей укромной норы и выбрался в прохладный коридор. Медсестры разошлись в сестринские, и царила полная тишина. Приглушенный свет давал мистический эффект, и по телу прошелся табун жутковатых мурашек. Неожиданная мысль найти Чимина снова показалась неудачной, и Юнги уже хотел вернуться в постель, когда услышал звон упавшей посуды. Инстинкты взяли верх и уверенность в том, что это Чимин, погнали ленивую задницу Юнги прямиком в место событий. Кашляя и матерясь, Мин обнаружил соседа сидящего около кулера с кипятком и валявшейся рядом чашки. — Ребёнок. Чимин поднимает усталый взгляд на Юнги и улыбается, опять. Это так сильно бесит Мина, что он хватает ослабевшее тело и поднимает на ноги, перекидывая одну его руку себе через шею. Он тащит обратно в палату, замечая особый жар его тела. — Медсестра, тут человеку плохо! — кричит Мин, и откуда-то сразу появляется молоденькая девушка в белых одеждах и с оханьем и аханьем просит донести больного до кровати, а сама куда-то пропадает. Матерясь, но не сопротивляясь, Юнги доносит паренька в палату и сажает на холодную постель. — Мне так холодно, Юнги, — лепечет он, а Юнги уже своими одеялами укатывает больного и сжимает просто огненные руки. Тут Мин замечает, что чужие ладошки слишком маленькие и миленькие для парня, но идеальны для такого человека. — Ты не говори, а пытайся уснуть. — Спасибо, Юнги. И это «Юнги» так звонко бьет по ушам, что тот не сразу отпускает чужие руки, когда медсестра просит уйти на свою сторону. Вот так Чимин стал более смелым по отношению к Юнги, и теперь они вдвоем смотрят скачанный на ноутбук парня фильм и запивают печенье чаем. А ещё Чимин всегда интересуется здоровьем соседа, ничего не беспокоит ли и нужно ли что-нибудь, а Юнги это иногда так выводит, и он кричит, матерится, а Пак улыбается, будто его хвалят. — А ты забавный, хён. А ещё они вместе ходят на процедуры, разбирают хрип и беззвучность своих голосов, смеются с болью в горле и радуются своим болезням. Юнги сначала не понимает, что за странная боль одолевает сердце, когда он видит лицо соседа, почему задыхается от улыбки и хочет рыдать глубокими ночами. Он спрашивает об этом врача, но тот лишь улыбается и повторяет про симптомы новой болезни, которой Юнги сам должен поставить диагноз. Руки Пака часто греют его холодные щёки, но почему-то в груди так сильно начинает разгораться пожар. На неделе в больнице произошли проблемы с отоплением, и они вдвоем грелись в большой норе Юнги. Он уже был готов звать медсестру, чтобы та писала предсмертное завещание, когда почувствовал на своей шее опаляющее дыхание Чимина. Не нравится Мину болеть, а новая зараза словно сорняк разрастается по всему изболевшему телу. Бороться нет сил, и обессиленный Мин Юнги отдается потоку вируса, который причиняет огромную радость и боль одновременно. Бронхит так не жег легкие, как персиковый запах волос Чимина. А горло так сильно трещало, каждый раз повторяя чужое имя. Глаза болели от яркости соседа в любое время суток. В конце концов, Юнги снова вернулся к врачу, но уже был готов назвать свой диагноз. Все-таки Мин Юнги не последний тупой идиот. Он знает, что такие симптомы лечатся болью, которую порой избежать невозможно. — Это любовь, да? Врач удивленно посмотрел на больного, но сразу же залился громким смехом. — Да, вы оказались верны. Но это не простая болезнь, здесь есть некоторые особенности. Её обычно не лечат, а наоборот пытаются развить, тогда здоровье и иммунитет больного могут стать довольно крепкими. Не советую Вам от неё избавляться. Данный вирус достаточно пригоден и хорошо скажется на дальнейшей жизнедеятельности. Я собирался выписать вас двоих, но хочу прописать тебе одно лекарство. Называется «Пак Чимин». Ему я тоже выпишу одно. Надеюсь, что ваша любовь никогда не поддастся лечению. Юнги не знает, стоит ли лечиться, но Чимин уже ждет его с сумками около выхода. Болеть иногда приятно.