Один лишь Талос знал....

На холме, провожая уставшее красное солнце, вытирая грязной рубахой, разорванной на части, ноющие руки, она положила голову ему на плечо и тяжело вздохнула. — Еще совсем немного — и все будет кончено, — он расстегнул ворот рубахи, чуть послабил крепления тяжелой кирасы из плотной кожи со стальными щитками. — Мир вернется на нашу землю, я в это верю, — прощальные лучи позолотили ее светлые волосы и очертили мелкие морщинки вокруг печальных глаз. — Ведь такая война должна принести мир. — Не нам с тобой это решать, — он повернулся к ней и уткнулся в ее волосы подбородком, покрытым жесткой щетиной. — Мы солдаты, наше дело — следовать приказам. — Когда-нибудь я стану не просто солдатом, и тогда отдавать приказы буду я. Я видела все это, не позволю больше крови напитывать нашу землю. — Я тоже этого хочу. Я тебя понимаю. Но сперва мы должны выжить, одолеть эльфов — и не допустить новой войны. Пара молодых нордов отдыхала после изнурительного боя, который длился несколько дней и ночей. Они пытались отбросить эльфов за реку, но у них не выходило, и через несколько часов нескольким сотням воинов вместо наступления пришлось держать оборону, а на рассвете последнего дня прибыл большой отряд из Имперского города. Многие пали, но большинство выжило. Погиб командир их отряда, не позволивший отступить в долину, где, как оказалось, была подготовлена западня. Солнце налилось багрянцем, несомненно, из-за пролитой крови, как и земля, изрытая копытами лошадей и ногами в тяжелых сапогах. — Храни нас Талос, — произнес он, осторожно обнимая ее за плечи и прижимая к себе. — Один он знает, как я тебя люблю. — Храни нас Мара, — отозвалась она негромко. — И ее сострадания будет ничтожно мало, если я тебя потеряю на этой войне… …Они въехали в Виндхельм вдвоем — он верхом на серой лошади, с трудом держась в седле, а она вела лошадь по узким извилистым улицам, к его дому. Возле двери, распахнутой его старой полуслепой матерью, она помогла ему спуститься и отвела его внутрь, уложив на кровать. Пробитое плечо, потерянная кровь и горячка — жизнь его не была в большой опасности, но все могло перемениться в любой момент. Целители нужны были в храмах, лечебницах и палатках, сотнями стоявших на полях бывших боев. — Что там происходит? — бормотал он в полусне, сжимая ее ладонь своей. — Война окончена? — Подписано мирное соглашение, — говорила с плохо скрываемой злобой. — Конкордат Белого золота. — Кто выиграл? — не унимался он, широко раскрывая глаза, в которые лился пот, который она не успевала вытирать с его горячего лба. — Никто, — шептала она. — Но не мы. Спустя дни, когда он пришел в себя, горячка спала, она нежилась в его объятьях, обвивала его руками и покрывала щетинистое лицо поцелуями. — Хвала Талосу, что он тебя уберег, — плача от радости говорила она. — Некому воздавать хвалу, Талоса больше нет, — рычал он в ответ все еще слабым голосом. — Но лишь он мог тебя сохранить. Галмар Каменный Кулак, бросавшийся в бой в больших стальных перчатках, не всегда с мечом, отказался от помощи целителя. С ним осталась его верная Рикке. …Рикке сидела за столом, рассматривая листы, которые принес гонец несколько часов назад. — Что там случилось? — Галмар взял кружку теплого нордского меда и сел напротив нее. — Моя знакомая из Маркарта просит приютить ее с детьми, сказала, что Ульфрик Буревестник преследует семьи тех, кто продолжал работать с Изгоями. Ее муж хозяин таверны, и он не примыкал к движению Ульфрика, поэтому его казнили. — Ульфик — мудрый человек, — Галмар внимательно посмотрел на Рикке. — Он не убивал бы людей просто так. — Я с тобой согласна, что-то здесь не так. Ульфрик долго пробыл в плену у эльфов, он не будет жестоким без повода. — Ульфрик — истинный норд, он защищает нашу землю от всех, кто хочет забрать ее себе. От эльфов, от дикарей Предела. Он чтит Талоса, с именем которого на устах и в сердце мы шли в бой. — Ты же понимаешь, почему соглашение было подписано. Чтобы закончить войну и сохранить множество жизней. — Они наплевали на нас, — гаркнул Галмар, но тут же смягчился. — Что будет дальше? Они заберут наши имена? Наши города? Я не доверяю империи. — Им не забрать Талоса из наших душ, — Рикке отложила листы и улыбнулась. — Но пока мы только солдаты и нам не поступало никаких приказов. Все, чего я хочу — любить тебя и жить на своей земле. — В моей душе три столба — Талос, Скайрим и ты. Я не могу отказаться ни от чего из этого. Она легко улыбнулась и прикоснулась к его руке. — Мы все дети Скайрима, и нас всех ждет Совнгард. Но мой Совнгард здесь. Я среди героев. …Рикке стояла неподвижно, ледяным взглядом уставившись на Галмара. — Ты разве не веришь, что мы победим? — радость на лице мужчины сменилась озадаченностью, и совсем скоро — гневом. — О нет, в это я как раз могу поверить! — воскликнула она. — Я не верю, что вы удержите победу. Ты бежишь за Ульфриком, как восторженный мальчик, но разве горсть солдат, даже если это будет весь Скайрим, устоит против Талмора? — Империя не хочет нам помогать, даже в Великой войне пришлось вырываться самим. Мы сможем противостоять Талмору, поверь! Я хочу, чтобы мы с тобой были вместе! Чтобы ты поддержала меня. — Наш враг — не Империя, — она покачала головой, чувствуя, как к горлу подходит ком. — Наши враги уже давно готовятся уничтожить империю, а вы просто хотите этим воспользоваться, живя призрачной надеждой, что Талмор даст спокойно жить Скайриму даже после того, как Имперский город сравняют с землей. — Талмор пойдет нам на уступки, ведь если остальные провинции поймут, что Империю можно покинуть, появится страх нового союза, уже против Талмора! Она грустно посмотрела на горящее лицо Галмара. — Нет. Один Талос знает, как я тебя люблю. Но Скайрим я люблю еще больше. Прощай! …В день, когда Ульфрик вызвал Торуга на бой, Рикке и Галмар увидели друг друга впервые за несколько лет. Они стояли друг напротив друга, в разных концах площади. «Я стала не просто солдатом, — думала Рикке. «Я хочу прекратить войну, как ты этого не понимаешь? — Галмар с тоской смотрел на ее постаревшее лицо. «Почему же ты не хочешь быть со мной на одной стороне? — разговоры придворных и даже генерала Туллия ничего не значили для легата. «Как бы я хотел, чтобы ты была со мной на одной стороне! — Галмар Каменный Кулак не слышал голоса Ульфрика. Галмар опустил лицо. Рикке спрятала слезу за шлемом. Амулет Талоса на груди у Галмара призывно сверкал в солнечных лучах. Амулет Талоса на груди Рикке был тщательно спрятан под тяжелой имперской броней. Но их мысли звучали в унисон, хотя они об этом и не догадывались. «Один лишь Талос знал, что в моей жизни было три столба — Талос, Скайрим и ты. Ну что же, надеюсь, мы встретимся в Совнгарде…