Venice Beach, baby

      Время шло, но следствие так и продолжало стоять на месте. В этом деле не появилось ничего нового. Все, кто имел мотив, имели алиби или же отсутствие подозрительных связей. Ни одна камера в районе не засняла убийцу. Дело запутывалось все сильнее, и Бобби все так же не понимал, в чем был промах наемника. Работу свою Бобби с БиАем не обсуждал по настоянию Сынхёна. Да и единственное, что в этом деле могло интересовать БиАя, так это то, когда его уже отпустят. О самом же деле он не горел желанием узнавать, поэтому умалчивать о деталях для Бобби было проще простого. — Как мило. Ты приехал пораньше, чтобы забрать нашего Ханбин-и, — Юнхён пожимает руку Бобби. Тот снова курил у машины, пока ждал Ханбина. — Некрасиво будет заставлять его ждать, — подмигнул Чживон, пожав руку и Донхёку. Чживон уже успел не только познакомиться, но даже найти общий язык с друзьями Ханбина. Разве что заочно знаком был только с загадочным «Нани», который учится в университете, поэтому с ним невозможно было пересечься в школе. — Очень смешно, — фыркает Ханбин. Его возмущало, что Бобби был заодно с его придурками-друзьями и подыгрывал им. Ещё и Юнхён показал Бобби сообщение, которым Ханбин хотел отделаться от Юнхёна. В тот момент Ханбин был готов провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать новые подколы, а потом не сгорать со стыда наедине с Чживоном. Но к счастью Ханбина это сообщение для друзей так и осталось шуткой, но Бобби вскользь несколько раз припоминал это, хоть они и старались общаться всего лишь как приятели, держа между собой прозрачную дистанцию. Обоим это уже надоело, но оба ждут, кто сдастся первым. — Конечно, — Донхёк обнимает Ханбина за плечи, а потом резко отпрыгивает, — прошу прощения. Не претендую. — Дебилы. — Констатирует Ханбин, окидывая взглядом каждого смеющегося. Это абсолютно не смешно. Ни с кем не попрощавшись, Ханбин молча садиться в машину на заднее сиденье и блокирует дверь. — Когда-нибудь он догадается о том, что вы замышляете, — Бобби выдыхает сигаретный дым и внимательно смотрит на Юнхёна и Донхёка. — Будем только рады, если он Сам догадается. Мы уже где-то год ему на это намекаем. Вот только без реальных примеров он пропускал все мимо ушей. А сейчас он хоть и бесится, но реагирует. — Отвечает Донхёк, едва сдерживаясь, чтобы не закашляться от сильного запаха табака, но проигрывает. — Да даже ты, зная его всего ничего, замечаешь это. — Юнхён хлопает Донхёка по спине. — Не сказал бы, что просто так понял… и неплохо вы устроились, сделав из меня пример. — Против тебя мы ничего не имеем. Ты нам даже нравишься, — пожимает плечами Донхёк, — а подталкивать к тебе Ханбина не так уж и сложно. — И ты не особо-то и сопротивляешься, зная о его латентности, — лукаво добавляет Юнхён, — Уж мы-то умеем различать, где шутка, а где правда. Но пусть Ханбин-а сам поймет. — Вы точно его друзья? — Не просто друзья, а лучшие. Поэтому и делаем так. Ты точно сможешь ему помочь, — Донхёк отвечает как никогда серьезно. Не будь Чживон самим собой, будь это кто-то другой, то они не стали бы подталкивать к чему-то Ханбина. А Чживону они доверяли как Ханбина, так и его проблемы. — Я не психолог. Весь мой курс психологии касался только преступников и жертв. — Считай, что мы просто знаем чуть больше. До встречи, хён.       Ханбина на самом деле не сильно и обижали слова друзей. Он поглядывал на парней через тонированное окно, но все равно ничего не слышал. Да и не интересно ему было. Куда больше его беспокоило, что из-за слов Сона и Кима он действительно начинал воспринимать Бобби по-другому. Все их шутки имели свойства превращаться в реальность. И Ханбин не хотел, чтобы конкретно эта парочка стала догадываться о том, что происходит между ним и Бобби.       Настроение Ханбина было ниже некуда, поэтому он игнорировал все попытки Бобби разговорить его, пока они ехали. В отделе Ханбин уже был знаком с каждым, но лишь с одним человеком он хотел общаться. Он был единственным, кто не был завален работой. Потому что он там не работал, а просто проводил время, как и Ханбин. С Квон Джиёном Ханбину было комфортно общаться. Для него он был красивым хёном, который очень много знает.       Сложно было не восхищаться Джиёном, потому что вся его яркость пленила Ханбина. И только наедине с Джиёном Ханбин забывал о Бобби, а время, которое он вынужденно проводит в отделе с хёном, пролетало незаметно. — Хей, поругался с Бобби? — Джиён, словно мамочка, всегда интересовался делами Ханбина, интересами. Еще во время первой встречи парень, на вид как школьник, заинтересовал известного журналиста. Когда у Сынхёна он выяснил, что это и есть тот несовершеннолетний свидетель, о котором ему как-то уже говорил Сынхен, то он захотел с ним познакомиться, о чем не пожалел. — Нет-нет, — отмахнулся БиАй, — просто настроение испортилось… — Даже тогда, когда весь такой великолепный я рядом, ты можешь грустить? Что бы там у вас не произошло, все будет нормально. Знал бы ты, сколько раз Сынхёна начальство вызывало на ковер за то, что я парочку секретных дел публиковал. Даже после этого мы все еще общаемся, а у меня успешная карьера. — Но как это может быть связано с твоей работой? Не сказал бы, что тюремная мода популярна, — Ханбину в компании Джиёна становилось веселее. О чем бы ни говорил Джиён, он улыбался, вызывая ответную улыбку. — Знаешь, сколько людей из моей сферы были здесь задержаны? Я-то никому не обязан хранить тайну. Но если мне не удастся сделать пару хороших фото, то я не публикую это. Мой журнал не какая-то желтая газетенка! Вот только Сынхён постоянно конфискует у меня фотоаппарат и все стирает! — Тогда почему ты постоянно здесь, если чаще всего информация не актуальна для тебя? — У меня пока нет работы. Свободный график. Я здесь не так уж и часто бываю, но ненавижу, если что-то не узнаю одним из первых. Пока я прихожу сюда, чтобы ты не скучал, — От улыбки хёна Ханбину тепло. Джиён много где был, многое знал. Ханбин мог просто слушать Джиёна, который делился всем, что знал. Рассказывал про показы, или же сплетни знаменитостей, о которых не известно широкой массе, но при условии, что Ханбин сохранит это в тайне.       Бобби практически не сводил взгляда с мило общавшихся Джиёна и Ханбина. О какой работе вообще могла быть речь, если перед взглядом происходит такое. Рассеянность Чживона не мешает старушке рассказывать ему о своих подозрениях, что ее соседи шпионы из России. Он автоматически продолжает ей кивать, не совсем понимая, что от него хочет эта пожилая женщина, и какое отношение ее соседи имеют к Ханбину. Все мысли сводятся к Ханбину.       Бобби уже 24 года, и он достаточно взрослый, а главное — не Ханбин, чтобы понять, что все это обыкновенная ревность. Поводов для ревности у него не было, потому что это Джиён. Он такой со всеми, кто ему нравится. Но было неприятно, что Ханбин так улыбался не ему, а Джиёну. С ним же Ханбин чаще был каким-то отстраненным, даже если говорил о чем-то, что ему интересно. Если начинал шутить, то одергивал себя на середине. Старался поддерживать дистанцию, которую пару раз сам и переступал.       На свое зрение Квон никогда не жаловался, а сопоставить одно с другим было не так уж и трудно. Подобный взгляд, с плохо скрываемой ревностью он уже видел. Его забавляла реакция Чживона, когда он то невзначай погладит колено Ханбина, то начнет трогать его волосы. Или же придвинется совсем близко, чтобы рассказать Ханбину о том, что он знает по делу Пака. Это было единственным, что он мог рассказать Ханбину с заговорщицким видом. — Я слышал, что его убил про… Ауч! — Джиёна ударяют чем-то плоским по голове. Он оборачивается назад, чтобы накричать на человека, посмевшего помять его прическу, на укладку которой он потратил кучу времени, но видит Сынхёна с папкой в руках.       Взгляд Сынхёна не предвещал ничего хорошего. Он утаскивает Джиёна в свой кабинет и громко хлопает дверью. Сначала было тихо, но Сынхёново «Какого хрена ты мне тут ребенка пугаешь?!» БиАй отчетливо слышал. И будь он рядом, то обязательно бы возразил, что он уже давно не ребенок. — Вы хотите сказать, что слышали, как ваш сосед говорил с кем-то по телефону на русском? — только после того, как Джиён пропал из виду, хоть и с помощью его начальника, Бобби перевел свое внимание на пожилую женщину. Она уже несколько лет приходила в их отдел, чтобы раскрыть очередную государственную измену, поэтому Бобби уже давно знает, что за своими рассказами она не замечает, насколько внимательно ее слушают. — Не просто на русском. Я отчетливо слышала, как он несколько раз называл имя их президента! — Напишите адрес соседей, и мы обязательно разберемся с ними, — как истинный патриот, старушка написала адрес подозрительных русских соседей, покушающихся на святую святых. — Что бы вы без меня делали. — С важным видом и чувством выполненного долга, старушка покинула отдел.       Оставленный в одиночестве БиАй подходит к Чживону сразу же, как от него уходит старушка. Он заглядывает через плечо Чживона, чтобы посмотреть, что за листок оставила старушка, о чем-то долго разговаривающая с Бобби. Чживон оборачивается назад, чтобы позвать оставленного одного Ханбина, и замирает. Ханбин уже стоял за его спиной, а их лица оказались близко-близко. Словно завороженные, они смотрят друг другу в глаза, не смея пошевелиться, забывая о том, где они и что происходит вокруг. — «Не смей таким образом затыкать журналиста!» — Слышится приглушенный крик Джиёна из кабинета Сынхёна, сопровождаемый хлопком двери и громким топотом, насколько ему позволял его вес. Наваждение спадает, и Бобби отворачивается, упирая взгляд в листок, а Ханбин так и продолжает стоять, невидящим взглядом упираясь в листок, пока его не выцепляет Джиён. — Ханбин, мне срочно нужен кофе. Нужно быстрее дойти до автомата, пока у этих не начался перерыв, и они не выстроились в очередь!