You're never gonna get it I'm a hazard to myself I'll break it to you easy This is hell, this is hell You're looking and whispering You think I'm someone else This is hell, yes. Literal hell. (Andy Black - We dont have to dance)
Хоупи всегда был радостным и, готовым выкинуть какую-нибудь чудинку. Он всегда радовал всех своей радостной и беззаботной улыбкой, разбавляющей угнетающую атмосферу, которая нередко появлялась, среди друзей и в тоже время согрупников. Беззаботной улыбкой? Разве можно назвать улыбку, подаренную кайфом от наркотиков, б е з з а б о т н о й? Конец осени, буквально через несколько дней зима, а небо только сейчас начало хмурится, выпуская из своих оков лёгкие и чистые снежинки. Чистые, словно ангелы, посланные на верную смерть на эту грешную землю. Кокаин тоже белый и чистый как снег. Но несёт с собой не красоту, а смерть. Вдыхая его, Хосок видел мир по-другому. Не было в нём больше серого и мрачного, а наоборот - только яркие краски и счастье, пока доза не перестанет действовать. О том что он наркоман и уже давно закидывает никто не знал. Парней всегда проверяли на наличие наркотических веществ. К такому Солнышко, как его все называли, всегда был готов и за неделю или две до проверки просто ничего не употреблял, несмотря на ломку. В такие моменты трудно было показывать себя жизнерадостным идиотом, но надо было. Нельзя было сдаваться. В его голове творилась непонятная психоделика, которой он давил на самого себя, уверяя, что если он перестанет быть жизнерадостным Солнышком всея Бантан, то его просто выпрут и найдут кого-то значительно лучше и не наркомана. Хосок понимал, что с наркотиками нужно завязывать и отпустить все проблемы прошлого, но одна мысль о том что последующая ломка будет значительно хуже и больнее предыдущей, пугала его и вбивала в угол собственного сознания. Он уже с подросткового возраста воздвиг в своём сознании непробиваемый стеклянный купол, защищающий его от всех проблем. Он был непробиваемым, пока Хоуп не встретил Юнги. Юнги был противоположностью Джей Хоупа. На вид весь такой недотрога и скованный, без какого -либо желания явить миру свою улыбку. Но внутри он был иным. И это разглядело в нем Солнышко, который показывал себя весёлым и неунывающим, но внутри давно уже готов был похоронить себя. Хоуп любил Мин Юнги, но и в тоже время боялся причинить ему боль всей той хренью, что он творит под кайфом. Но хен никогда не брал в серьёз все эти выходки и подумать ничего такого ужасно о нём не мог. Старшего даже забавляло всё это чудачество донсэна, ведь когда ему было грустно, этот Носочек всегда придёт и поднимет настроение. Казалось бы, всё прекрасно. Но. Юнги был бездонным морем для Хосока. И в этом море он тонул, вместе со своей стеклянной защитой, которая тянула его в самую пучину. И сколько бы он в отчаянии не бил по трещинам на стекле, просто так они не разобьются. А дыра в верхушке этой "защиты от самого себя" была недостаточно большой, чтобы он смог вылезти.Первая трещина появилась ещё в школе, когда бедный Хосок впервые осознал свою нетрадиционную ориентацию и что его тянет на мальчиков. Тогда он просто спрятал эти чувства внутри себя, начиная унижать самого себя, мол это всё отвратно. Так Хоуп чувствовал себя неполноценным и стал замкнутым. А потом по стеклянному куполу пошла трещина, прямо перед его глазами. Трещина маленькая, но угрожающе хрустела, как будто на нее давят что е сть сил. Вторая трещина - предательство друзей. Третья была получена ещё в танцевальном колледже. Ещё с десяток он сам не помнил из-за чего. А вот самая большая, из которой уже в самом верху этого купола выпал кусок и больно вонзился бедному Хоупи в плечё, была последствием наркотиков. Из этой затрещины то и дела выпадали осколки, вонзаясь в спину, плечи, ноги и руки Солнышка. Но он терпел. Он должен терпеть. Обязан.
В эту самую дыру хлынули потоки моря Юнги, заполняя собой всё пространство, вытесняя к чертям весь воздух, заставляя тело Хосока дернуться и выпустить из легких весь воздух. Он чувствовал как эти легкие заполняет вода. Как он заполняет его, вливаясь в нос, горло, уши. Проникая сквозь каждую клеточку тела. Джей Хоуп тонул в Юнги, надеясь, что вот-вот потеряет сознание и умрёт. Но не в этот раз. В Шуге нельзя было умереть. Он мог только желать и любить его. Хоуп желал Юнги. Всегда желал. Особенно когда зазевавшийся хен неосознанно брал его за руку, касался разных частей тела или клал свою руку на его колени и бедра. Эти прикосновения вызывали экстаз, заставляя каждую мышцу в теле сократиться. "Мы всегда получаем то, чего больше всего желаем.." - звучит в обкуренной голове донсэна, когда он остаётся наедине с этим милым и безэмоциональным Сахаром(Юнги). Просто уверенно подходит к нему и лезет обниматься, сквозь просветы разума он понимает, что нельзя вот так и прямо здесь взять парня. И не зря он это понимал, потому что в гримерную зашёл Чимин, снова поедая что-то вкусное. Ну не может этот человек без еды и не влезть куда не надо. Поэтому Хосоку ничего не остаётся, кроме как отступить и уйти. Начинает нарастать ощущения агонии, которые приходят вслед за кайфом. Скорее добраться до дома, вот что сейчас главное для этого бедного наркомана. Собрав вещи в пару мгновений, он пулей вылетел из помещения, оставив Юнги в недоумении. Дойти до метро получилось без проблем, а вот поезда на общественном транспорте оставляла желать лучшего. Тело Хоупа пробивала сильная дрожь и жар, всё будто немело и в придачу ко всему всё тело буквально резало от сильной боли, заставляя жмуриться и сжиматься. Несколько человек уже подходили к парню и спрашивали в чём дело, но отмахивался простой болью в голове. Наконец, выйдя из душного вагона поезда на своей остановке, Джей Хоуп едва не рухнул на ближайшую скамейку с огромным желанием закрыть глаза и раствориться в пространстве, уйдя в нирвану. Но нельзя, нужно дойти до дома. Миновало ещё окало двадцати минут, как Хоуп наконец смог открыть трясущимися руками дверной замок и ввалиться в квартиру. Распластавшись на полу он перевёл дыхание и пополз в комнату до дивана, ибо с больной спиной после такого сна на полу не очень-то хочется. Но удивление для самого себя, у него было убрано дома. Не как у других наркоманов, вроде: облезлые стены с бетонным покрытием, прогнившие полы и выбитые окна, а в воздухе видает запах неведомой хуйни, лекарств и дерьма с гнилью. В таких местах есть место быть и запаху и разлагающемуся телу человека. Но у Хоупа всё не так. Всё чисто и убрано, прекрасный порядок, а в воздухе стоял аромат выпечки и цитруса. Он бы и сам не поверил что это квартира наркомана, если бы не был сам им и не жил тут. "Доза поможет..." - какой-то неведомый голос в голове кричал, заставляя встать с пола и подойти к небольшому шкафчику с различными статуэтками и достать шкатулку с орнаментом и на замочке. Хосок почти не контролировал себя и свои действия, а все желания остановиться были четны. Сев на пол рядом с небольшим столиком, парень открывает шкатулку и достаёт пакетик с белым порошком. Откладывает дозу и втягивает её. Минута... Две... Пять... В теле появляется легкость и приятная судорога. РАзум обвалякивает уже привычная пелена притупленных чувств. Передоз. Хосок понимает это по зятянувшемуся введению в эдакий транс.Б о л ь ш е н е т о щ у щ е н и й р е а л ь н о с т и.
Дверь в квартиру была незаперта, чему удивился и в тоже время встревожился Юнги, приоткрывая её с глухим скрипом, входя внутрь и закрывая её за собой. Глухая тишина и никаких признаков жизни пугают хена, ведь он чувствуют, что Солнышко тут и ему плохо. Ну, как чувствует? У него плохое предчувствие на этот счет. Хотя предчувствие по отношению к Хоупу, которого он слишком сильно любил и не мог признаться в этом, всегда дёргалось не в лучшую сторону, намекая что что-то не так с этим парнем. Но что? Он тихо проходит в комнату и видит сидящего на полу Хоупа, облокачиющигося о диван, а на столике рядом порошок кокаина. Немешкая он подбегает к донсэну и начинает трясти его, пытаясь привести в чувства. Но он и опомниться не успел, как Солнышко уже схватил его за талию и бедра, валя и подгребая под себя, наваливаясь свершу. Юнги начал брыкаться и вырываться, но был придавлен весом парня. Вообще Хосоку не составляло труда удержать его, а уж тем более в таком состоянии, когда он почти не ощущал н и ч е г о, кроме сильного желания заполучить и овладеть Юнги. - Хоуп! Отпусти! Придурок обкуренный! - кричал и вырывался хен, стараясь пнуть друга как можно сильнее и спихнуть с себя. - Юнги-хен, ты такой красивый и милый, - Хоуп провёл ладонью по щеке и подбородку старшего, спускаясь к шее и ключицам, - Боже, я так сильно хочу тебя. Шуга не успел возразить на эти слова и был заткнут поцелуем. Ему хочется ответить и в тоже время нет. Он любил Хоупи, но начинает приходить осознание. а того ли Хоупи он любит? Осознание, что он любил лишь этот кайф, а не того Солнышка, что сидит внутри и страдает, не в силах бороться. Бороться с Хоупом у него и самого нет сил. Этот обкуренный идиот сильнее его и тяжелее. Но и сдаваться он не намерен. Хосок садится на бедра своей жертвы, тем самым прижимая ноги, не давая ему возможности подскочить если что. С одеждой же будет труднее. Так как на улице уже значительно похолодало, Юнги был одет в зимнее. Но, плюнув и на это, Хоуп начал снимать одежду с верхней части, брыкающегося тела Юнги. На это ушло время, но злосчастные пальто, свитер и футболка улетели куда-то назад. И теперь, словно завороженный, Хоуп смотрел на бледное тело хена и гладил рукой его грудь, иногда специально задевая холодными кончиками пальцев чувствительные бусинки сосков. Такие прикосновения вызывали дрожь в теле старшего, но он не унимался, продолжая сопротивляться. Хосок растегнул ремень на своих джинсах и вытащил его, после, взяв руки хена, крепко зафиксировал их вместе своим ремнём. Теперь, когда нисего, почти ничего, не мешает, Джей Хоуп нагнулся и впился в губы своего любимого. Пухлые и покрасневшие и укусов так завораживали, что не хотелось от них отстраняться. Но тогда другие не менее притягательным места останутся без внимания. Хоуп наконец отрывается от этих губ и спускается к шее, покрывая её поцелуями и, местами проводя по ней языком. Юнги нравилось это, его щеки краснели, словно на них истратили целую упаковку ярко-красной пудры, как и на кончики ушей. Но как бы ему это не нравилось и как бы он не хотел продолжения, ни за что не перестанет сопротивляться. А руки Солнышка уже во всю орудовали на теле парня. Оглаживали грудь и выступающие рёбра, пресс и бока, низ живота. Главной преградой сейчас были лишь штаны. С ними возиться пришлось меньше всего. Может, потому что Юнги был таким худеньким. Просто стянув с хена штаны вместе с боксерами, Хоуп смотрит на весьма прекрасную для него картину - возбуждённый член хена, во свю сочившийся смазкой и привлекательно пульсирую. - А ещё сопротивлялся, сам ведь хочешь этого не меньше, - довольно ухмыльнулся Хосок, взяв руку плоть Юнги и провёл по ней вниз, оголяя головку. Ничего не ответив, Шуга лишь прикусил губы, сдерживая, едва не вырвавшийся стон. Такое выражение лица нравится Хосоку и он продолжил надрачивать ему, ловя при этом тягучие и приятные на слух, словно музыка, стоны хена. Но, почти доведя Юнги до экстаза, он убирает руку, услышав недовольный стон. - Потерпи ещё чуть чуть, - Хоуп быстро избавляется от всей своей одежды и устраивается между ног Юнги. Напуганный всем этим Шуга, крепко сжимает бёдра в попытке не позволить донсэну сделать что-либо ещё, но он уже давно обмяк и не в состоянии сопротивляться дальше. Из-за этого Хоуп без особого труда разжал бедра жертвы и приподнял его за них. Смазав член только своей собственной смазкой и слюной, он начал проталкиваться в крепко сжатое колечко мышц Юнги. С его уст срывается крик боли, а с глаз покатились слёзы. Но Солнышко это не остановило и он продолжил входить и остановился, когда был внутри парня на половину. Как он не порвал хена? Чудо! Ещё и с условеем того что Хосок стал его первым. Немного подождав, Хосок начал двигаться внутри Шуги, слушая его вскрики и всхлипы, вперемешку с мольбами остановиться. Но Джей Хоуп не понимал ни единого слова. Сейчас им двигало желание овладеть Юнги, сделать своим. Вместе с нарастающим желанием, нарастал и темп. Донсэн входил с Юнги почти на всю длину и слушал, как кричи его любимый. Дабы принести и ему приятное, Солнышко обхватил его член рукой и начал двигать ей в такт своих движений. Буквально через полторы минуты, первым кончает Юнги, излившись в руку своего насильника. Хоуп кончает в него секундой позже, заполняя хена внутри. Томно выдохнув, он выходит из Шуги и освобождает его руки. Хен ещё минуты три лежит, закрывая лицо руками, а после поднимается и, шатаясь, начинает одеваться. - Юнги-хен, я люблю тебя, - приближается к тому Хоуп, но сразу получает удар кулаком под дых и пару очень ласковых слов в свой адрес. Согнувшись от боли, он смотрит как то, кого он любит собирается и уходит, оставляя его одного. Наедине с собой. Это Ад. Буквально Ад для него. Весь стеклянный купол внутри задрожал и начал рассыпаться, протыкая осколками бедного и истекающего кровью Хоупи насквозь. Он причинил боль тому, кого больше всех на свете боялся обидеть и теперь нет больше этой защиты. Бедный Хоупи больше не в силах терпеть. Он умирает. Что-то натянув на себя, Хосок идёт в ванну. Там, увидев себя в зеркало, его пробивает дрожь и внезапный смех из ничего. Смех. Смех... Нет, это не смех - это истерика. Хоупи больше не может терпеть... Взгляд Солнышка падает на своё отражение. Пустой, холодный и едва не безжизненный взгляд. Не церемонясь, Хоуп разбивает кулаком зеркало и, взяв самый острый на вид осколок, садится в ванну, включая воду. - Юнги... - тихо шепчет себе под нос и начинает резать вены на запястьях этим осколком. Вода в ванне сразу начала обретать красный оттенок и принялась выплескиваться за борта ванны, стекая красными потоками на пол, расползаясь. - ... Конец твоим страданиям, бедный Хоупи... - прошептал Солнышко и закрыл глаза.***
Намджун и Сокджин шли к Джей Хоупу, чтобы узнать что у него случилось. По словам Чимина, который был в гримерке, когда Хоуп умчался, он выглядел слишком странно сегодня и ушёл ничего не объяснив. - Думаешь что-то серьёзное? - Джин посмотрел на Рэп Мона с неопределённым видом - Не знаю, но лучше проверить. Мы ведь с тобой как-никак мать и отец, - в шутку напомнил Намджун, продолжая идти дальше. По пути они наткнулись на Юнги. По щекам парня текли слёзы и он что-то бормотал себе под нос. - Шуга! - окликнул сына Джун - Джей Хоуп.. - начал всхлипывать хен - Он обкуренный был и... Я просто не хочу говорить об этом! - парень отпихнул от себя друзей и направился дальше. Намджун и Сокджин после этого поспешили как можно скорее к Хоупу и уже скоро были у него. Вреде всё хорошо. Тишину нарушал лишь звук воды. Да и было бы оно хорошо, если бы из-под двери в ванну не текли потоки воды. Намджун сразу вышиб дверь и картина была ужасна для обоих. Хосок со вскрытыми венами лежит в воде, которая без конца вытекает из ванны. Рэп Мон взял на руки едва живого парня и понёс его в комнату. Джин выключил воду и принялся лихорадочно искать аптечку, дабы оказать первую помощь и остановить кровотечение.***
Очнулся Хосок уже только в больнице. Живой. Руки ужасно болят, впрочем как и каждая клеточка его тела. Глаза открыть удалось ни сразу из-за яркого белого света, но всё же с большим упором удалось. Первое, что он увидел, точнее кого - это Юнги. Парень сидел на стуле рядом с кроватью и что-то листал в телефоне. - Юн..ги... - хриплым голосом произнёс Джей Хоуп, не в силах подняться с постели. Шуга оторвался от телефона и посмотрел на горе носочка. - Ну? Ничего объяснить не хочешь? Ты понимаешь, чего нам стоило прикрыть тебя! - злость отразилась на лице хена - Простите.. И ты прости, Юнги-хен... За то что сделал с тобой... - по щекам младшего потекли слёзы раскаяния, - Я люблю тебя.. Уже давно, но признаться сил не было. - Идиот ты, - Шуга вздохнул и потянулся к Солнышку, поцеловав его, - Я тебя тоже люблю и уже простил. Ты лучше потом расскажешь о свое проблеме директору. Будем надеяться, что тебя не выпрут. Потрепав Солнышко по волосам, Юнги ещё раз поцеловал его и вышел из палаты. Это всё для чего он пришёл, потому что дальше будет только хуже для Хоупи, который умер, но смог переродиться.