***
— Боже, Чонгуки, ты так меня напугал. Мне позвонили из больницы, сказали приехать. Ты себя нормально чувствуешь? — тараторил Чим. — Да, нормально. Просто заболела голова. — Чон поднял руку и легонько дотронулся до правого виска. Боль вроде прошла. Парень поднялся с кровати и, сделав несколько шагов, понял, что в принципе, чувствует себя как обычно. — Врач сказал, что ничего серьезного, небольшое переутомление, — промямлил Чимин, наблюдая за своим парнем, — так что мы можем идти домой. Но тебе бы не помешало немного отдохнуть. — Это хорошо, — ответил брюнет, забирая из рук Пака свои вещи, — только отдыхать мне некогда. — Как это некогда, — завозмущался рыжий, — завтра вообще-то пятница, и у тебя всего одна лекция, а впереди - целые выходные. Я не позволю тебе себя гробить, учёба никуда не убежит. — Какой ты у меня заботливый, — усмехнулся Чон. — Ну всё, не ворчи, иди сюда, — парень дернул Чимина за руку и сгреб в объятия. — Я скучал. — Я тоже, — прошептал Пак,— очень, — выдыхая в чужие губы и прижимаясь ближе к родному телу.***
— У меня для тебя есть новость, — засиял Чонгук. — Помнишь, я рассказывал, что мой дядя оставил мне загородный дом? Так вот, вчера как раз ездил к нотариусу, так что если хочешь, можем съездить на выходных и посмотреть. Но роскошных апартаментов обещать не буду, мы просто разведаем обстановку, так сказать. Там давно никого не было. — Правда? Это же чудесно! Так давно хотел уехать с тобой куда-то, подальше от всей этой городской суеты, там, наверное, природа кругом и воздух чистый, — мечтательно засиял Чим. — Кстати, как сегодня себя чувствуешь? — Хммм….Ты знаешь, мне кажется, у меня болит вот здесь, — брюнет болезненно кривится, показывая на свои губы, — и вот здесь, — на шею, — а еще вот тут, — прикладывая чиминову ладошку к своему сердцу, — меня срочно нужно лечить, доктор Пак, иначе ваш пациент скончается от нехватки любви и внимания. И пока рыжеволосый пребывал в замешательстве, довольный Чон, воспользовавшись моментом, уже возвышался над растерянным Чимином, который явно не ожидал такой прыти от своего парня после вчерашнего. Но Чонгук, кажется, уже устал ждать, пока Пак переборет все свои комплексы, взвесит все за и против или додумается до того, что ему тоже сложно. Потому, что Чим со всей своей наивностью совсем не видит, как брюнет пожирает его взглядом, как давится слюной, когда рыжий светит своей охуенной задницей в одних боксерах или когда часто облизывает свои пухлые губы. Такое просто невозможно терпеть. Его до боли в паху хочется разложить на любой поверхности и трахать так, чтобы даже имени своего не вспомнил. Наверно, Чонгук уже сошел сума, потому что ни о чём другом думать не может. Перед глазами повсюду мерещится обнажённый Чимин, то на столе, то в ванной, то на диване в гостиной. И терпения всё меньше и меньше, а количество мозолей на руках - наоборот. Шесть месяцев. Его, Чонгука, динамят уже шесть месяцев. Это же полгода без секса. И что же это, если не настоящая, мать вашу, любовь? Тем более ни о ком, кроме Пака, Чон даже и не думал… — Это мой первый раз, и мне н-немного страшно, поэтому… — Чимин выдыхает эти слова прямо в чужие губы и съёживается под пристальным чонгуковым взглядом, ведь у него никогда не хватало смелости произнести эти слова, или хотя бы намекнуть, что он готов и совсем не против. Но сегодня, наверное, какой-то особенный день, раз они наконец-то оба решились. — Что? — Чонгуку кажется, что ему послышалось, но Чимин не отвечает, а только цепляет пальцами ворот его футболки и тянет на себя, впивается в губы голодным поцелуем. И Чон думает что плевать, на все плевать, и отвечает, с не меньшим пылом, запуская одну руку под пакову толстовку и оглаживая выделяющиеся кубики пресса, тянет ненужный предмет одежды вверх. Всё, что надето на Чимине и на нём самом, просто ужасно мешает, и кажется, у того такое же мнение, ибо Чоновы домашние шорты Пак стаскивает настолько нетерпеливо, что брюнет, ухмыльнувшись, отстраняется от расслабленного тела и избавляется от остальной своей одежды, а потом и чиминовой, оставляя их полностью обнажёнными. Видеть такого Чимина в новинку, но настолько потрясающе, что Чонгук готов любоваться вечность и целовать каждый миллиметр его кожи. Член давно стоит колом и требует к себе внимания, но брюнет игнорирует эту потребность, ведь Чим намного важнее. — Малыш, мне нужно, чтобы ты лёг на живот, — шепчет Чон, и Пак незамедлительно выполняет его просьбу, переворачиваясь, и оттопыривая шикарную задницу так, чтобы его было легче растянуть. — О боже, — выдыхает Чонгук, доставая из тумбочки тюбик смазки, — я даже не представлял, что будет так сложно не спустить раньше времени. — Не смущай, — Чим бормочет в подушку, не оборачиваясь, и хоть ему до одури хочется попялится на своего парня, но смущение берет верх. А ведь он сам от себя не ожидал такой смелости. Рыжеволосый может быть, ещё что-то сказал или подумал, но чоновы руки так искусно его ласкают, что думать, о чём ни будь, невозможно совсем. Кажется будто Чонгук везде, его губы, язык, руки, а ещё кажется, будто тело и не его вовсе, потому что совсем не ему сейчас подвластно. Оно дрожит, плавится и выгибается, так как удобно брюнету. Чимин чувствует себя инструментом в руках умелого мастера, ведь даже голос его контролирует не кто иной, как Чонгук, потому, что Пак сейчас впервые стонет столь откровенно. Это точно его голос? Кажется, он теряется во времени и пространстве, потому что так хорошо ему еще никогда не было. И то, что сейчас происходит с ним — безумие, не иначе. Ведь Чонгук вытворяет такие вещи, что если бы Чим мог покраснеть больше или спрятать лицо в подушке поглубже, то немедленно это сделал бы. Что касается самого Чона, то он похож скорее на голодного дикого зверя, которому наконец-то достался большой кусок сочного мяса. И он реально чувствует себя голодным, пожирая своего сексуального парня таким взглядом, что сразу становится ясно — Чимин ещё совсем нескоро встанет с кровати.