Haptophobia

"36 – Beacon"

"36 – 2249" У Юнги всегда холодные руки, как у тех людей, что не носят перчаток в середине осени, худые плечи с выступающими костяшками и глубокими ключицами. Он всегда выглядит болезненно-хрупким и беззащитным, словно достаточно любого неосторожного движения, чтобы сломать этого паренька, причинить ему боль и оставить на светлой коже следы. У него острые черты лица и вечно искусанные в кровь губы. На тонких запястьях замысловатые узоры из шрамов, старательно скрытые под рукавами его любимых вязаных свитеров, которые ни черта не спасают от напора ледяного осеннего ветра. А еще у Юнги полные боли и грусти глаза. Такие, в которые порой страшно смотреть, будто эти самые глаза видят тебя насквозь. Глядя в них, словно погружаешься в пугающий мрачный омут, задыхаясь и глотая драгоценные остатки воздуха. Юнги всю жизнь тонет в этом омуте, без желания сопротивляться и шанса на спасение. Бессонница становится привычной, приносящей вечную усталость и темные круги под глазами, которые так сильно контрастируют с бледной кожей. От него всегда пахнет мятой и веет чем-то холодным, отталкивающим. Он весь будто соткан из запаха дождя, одиночества и крошечных звезд, усыпающих небосвод по ночам. Просто у Юнги гаптофобия, помноженная на боязнь людей в целом и полное непринятие социума. Он предпочитает добровольно запираться в своей комнатке, словно в клетке, полы которой вечно усыпаны листами бумаги, исписанными дрожащими руками, мелким неровным почерком. Стены будто пропитаны осенним мраком и тоской, а из мебели лишь письменный стол и небольшой белый диван, со сброшенным одеялом и старенькое пианино в углу, покрытое старинным слоем пыли. А еще, у Юнги есть личный психолог. Чимин только недавно устроился на эту работу. Он совершенно не знает, что нужно делать с такими пациентами как Юнги. Он просто приходит домой к этому странному пареньку дважды в неделю и говорит с ним обо всем подряд. Парень не кажется Чимину пугающим или безнадежным, напротив, он совершенно искренне восхищается Юнги. Ему непривычно и безумно интересно слушать бесчисленные рассказы парня о книгах или музыке, но страшно, что ни одна из историй не случалась с Юнги на самом деле. В жизни этого парня нет ничего за пределами промерзшей пустой комнаты и хрупкого маленького мирка, в котором он добровольно запер себя. Чимин ничего не требует от Юнги, не старается нарушить границ его личного пространства или принудить к чему-то. Он просто сидит на маленьком диванчике, пока там, на другой стороне комнаты, худые, тонкие, и как всегда холодные пальцы юноши скользят по клавишам старого пыльного пианино, извлекая грустные, но непередаваемо прекрасные мелодии, заставляющие Чимина буквально впадать в оцепенение и вспоминать какие-то смазанные картинки-воспоминания из прошлого. Юнги остается для него загадкой. Тайной с привкусом крепкого кофе, холода и грусти. Ему бесконечно жаль парня. Но он видит в нем что-то необъяснимое, тянущееся навстречу и робкое, тщательно скрытое и подавленное страхом чужих людей и прикосновений. Юнги же чувствует себя донельзя странно и непонятно. Вот уже несколько лет он был один в пределах крошечной квартиры и единственным его другом было лишь холодное мрачное одиночество. Но этот парнишка не пугает его, не раздражает и не вызывает желания выставить за дверь. Он веселый и чудной, с морковно-рыжей копной волос, высоким голосом и непривычно звонким смехом. Когда Чимин впервые смеется, Юнги даже на мгновение пугается, так давно в этих стенах не звучало ничего, кроме пианино и шелеста ветра за окном. Даже свой голос Юнги помнит смутно, ведь говорить здесь было по сути не с кем. Однако Чимин, всегда такой солнечный и дружелюбный, вечно просит рассказать что-то, слушает с неподдельным интересом в глазах и с любопытством выспрашивает детали. Он чутко вслушивается в тихий, почти неразборчивый голос Мина, словно тот всегда рассказывает ему нечто личное и сокровенное. Он улыбается и поддерживает беседу, потирая крошечные ладони из-за холода, но никогда не жалуясь на это. Юнги чувствует в этом пареньке что-то необъяснимо близкое. На удивление, внутри Юнги зарождается что-то вроде доверия — чувство, которое давно было стерто из памяти парня за ненужностью. Впервые за долгое время на лице Юнги появляется что-то вроде робкой улыбки и тогда Чимин радуется вдвойне, говоря, что она у Мина просто потрясающая и что ему надо почаще дарить ее людям. Этот парень никогда не критикует, а лишь слушает и проявляет любопытство. Мин невольно сравнивает Чимина с солнцем, с насыщенной охровой краской и мелкими желтыми цветами, усыпающими луга по весне. У Чимина пухлые губы и вечная забота во взгляде, смешанная с неизвестно откуда взявшимся пониманием. И порой, Юнги кажется, что этот парень одним своим присутствием меняет все вокруг, окрашивает все в пестрые насыщенные цвета и брызги ярких красок попадают на Юнги, согревая и даря какой-то домашний покой и чувство защищенности. А еще у Чимина потрясающе теплые маленькие ладони. Об этом Юнги узнает совсем случайно, когда Пак рефлекторно хватает его за руку не позволяя упасть. Просто Мин снова не может уснуть, в его голове роятся странные мысли и новые, еще более непонятные чувства, потому вместе с бессонницей приходит слабость и головокружение, с темными пятнами пред глазами и неприятным гулом в ушах. Когда теплая ладонь касается худого запястья Юнги, тот нервно вздрагивает. Кожу будто обжигает давно забытое ощущение и он замирает, глядя на Чимина испуганно, словно зверь. Пак поспешно отдергивает руку и роняет тысячи извинений, стыдливо потупив взгляд и поджав губы. Но Юнги, к своему удивлению, не чувствует злости или обиды, даже страх быстро отступает, позволяя ощутить на коже остатки чужого тепла. Он улыбается и произносит тихое «Все нормально», глядя в изумленные глаза напротив. Юнги сам предлагает Чимину выпить кофе, еще не зная, что тот предпочитает приторно-сладкий фруктовый чай, которого на кухне Мина никогда и не было. Но парень с радостью соглашается и давится горячим горьким напитком, продолжая слушать необычные рассказы Юнги и делиться своими собственными, сидя на крохотной белой кухоньке в час ночи. Чимин всегда сравнивает голос Юнги с шелестом ветра за окном, шорохом осенней листвы или шумом прибоя, когда волны тихо набегают на берег, сглаживая песок, оставляя после себя пену и легкие разводы. Его голос тихий и чуть шепелявый, осторожный, будто Мин сам боится его. Проходит еще неделя. Визиты Пака становятся более частыми и Юнги, кажется, рад этому. Он приносит с собой разные книги или ноутбук с какими-нибудь фильмами, а еще тепло и уют, без которых Мин уже плохо представляет свое существование, ведь стоит Чимину покинуть квартиру, дав обещание завтра вернутся, как Мин уже начинает тосковать. Обычно они устраиваются на диванчике и Юнги осторожно укрывает Чимина пледом, ведь он такой солнечный, что кажется попросту несовместимым с холодом этой чертовой комнаты. Пак забавно краснеет и, принимая такую заботу, смущенно улыбается. Юнги становится чуть смелее. Он не боится, когда парень нечаянно касается его или как-то задевает рукой. Он привыкает. И сердце Чимина исступленно колотиться, когда в один день Юнги засыпает на его коленях, потому что снова не спал всю ночь, потому что безумно устал и так сильно нуждается в заботе. Он завороженно наблюдает за парнем, всматриваясь в черты его лица, длинные темные ресницы и искусанные губы. Он замечает крошечную родинку на шее, там, где под кожей виднеются голубые нити вен, и едва сдерживается, чтобы не коснутся её пальцами. Он боится спугнуть Юнги, который смог так доверится ему. Он словно дикий зверь, которого Чимин постепенно приучает к рукам, внушая, что в этом нет ничего страшного и это не принесет ему вреда. С того момента они становятся еще ближе. Между ними возникает прочная связь, основанная на доверии и безграничном понимании. Ведь Чимин и впрямь ничего не требует, не причиняет боли и совершенно не пугает. Он домашний и уютный, такой, что Мину порой невыносимо хочется обнять его и, уткнувшись носом куда-то в шею, вдыхать его запах. Мин привыкает и постепенно открывается, заставляя страх отступить, понимая, что эти крошечные теплые ладони никогда не причинят ему боль. Они лежат на диване, когда голова Юнги покоится на коленях рыжего парня, а тот задумчиво обводит кончиками пальцев шрамы на тонких бледных запястьях, словно выводя чудные узоры, словно запоминая их, заставляя кожу время от времени покрываться мурашками, а дыхание сбиваться. Чимин всегда осторожный и понимающий. Он не требует большего, а просто смиренно ждет, когда Юнги сам решит сделать шаг навстречу. И вот, в один день, Юнги все же произносит, тихое и неуверенное: Поцелуй меня… И в ту секунду руки Чимина начинают страшно дрожать, то ли от волнения, то ли от холода, который крепко пропитал серые стены комнаты, как едкий табачный дым пропитывает любимое пальто. Он словно задыхается, падая в омут, ныряя в него с головой, туда, где уже многие годы тонет Юнги. Но там больше нет пугающего мрака и одиночества, там есть Чимин, его тепло и руки, которые он протягивает к бедному измученному парню, поднимая того на поверхность, позволяя наконец увидеть свет и вдохнуть живительный кислород. Он тянется к Мину и дарит ему робкий смазанный поцелуй, в самый уголок губ, боясь позволить себе лишнего. Мин замирает на мгновение, будто прислушиваясь к новым ощущениям, желая распробовать этот поцелуй, прочувствовать его как можно сильнее, понять все его оттенки. Его дыхание сбито, а зрачки расширены, руки давно дрожат так же, как и у самого Чимина. Но он наконец чувствует себя живым. По его венам будто разливается тепло, а кончики пальцев начинает легко покалывать. Чимин стоит напротив, совершенно растерянный и смотрит напряженно, словно уже жалея о том, что согласился, снова волнуясь за Юнги. Но в следующую секунду губы Мина плавно растягиваются в робкой, смущенной улыбке и Чимин готов поклясться, что не видел в жизни ничего прекраснее. Так проходит еще два месяца. Чимин перестал приходить к Юнги. Он больше никуда и не уходил. Оставшись с парнем, разделив холодную комнату на двоих он наполнил её уютом и теплом, в которых так отчаянно нуждался Мин. Он спит на полу, рядом с этим крошечным белым диванчиком, на котором вечерами засыпает Юнги, свернувшись в клубок словно котенок. Чимин знает, что ночью обязательно он проснется от осторожных объятий Мина, которому, как выяснилось, так часто снятся кошмары, а его дыхание будет легко щекотать кожу на шее. Нет, Юнги не избавился от своей фобии, но ведь всегда бывают исключения. Просто теперь он позволяет Чимину дарить мягкие поцелуи в лоб, в которых столько скрытого смысла и нежности, что у Мина ком к горлу подступает, позволяет ему обнимать себя, принося тепло и заботу и временами, пусть и очень редко, Юнги сам тянется за поцелуями, которых наконец перестал боятся. На маленькой кухне, появились пачки разного фруктового чая, который так любит Чимин, а в душе Юнги появилось странное чувство, словно маленькие ладошки добрались прямо до сердца и больше не позволяют ему замерзнуть. Может, это и называется любовью?