Пока не поженимся

Тсунаеши шестнадцать и он встретил своего Истинного. Всё прекрасно, если не одно «но». Альфе десять лет. Хибари десять, когда он увидел своего омегу. Ему чуть ли не с рождения рассказывали, насколько волнительна встреча со своей парой. Говорили, будто весь мир замрет, и ты поймешь, что жил только ради этого момента. Кёя смотрит снизу-вверх на парня, его глаза широко распахнуты от потрясения, они удивительного цвета сладкого меда и будто в них вытрусили солнечную пыльцу, создавая впечатление, что они сияют. Альфа пытался найти недостатки, но даже короткие светлые волосы, торчащие в разные стороны, выглядели очаровательно. Хибари не дышал, смотрел на гребанное совершенство и не находил слов. А заметив, как в глазах омеги появился страх, понял, что нужно действовать, пока тот не убежал. Тсунаеши хочет провалиться сквозь землю. Его придуманный образ идеального альфы, который был высоким, мужественным, красивым – рассыпался вдребезги и на него смотрел мальчик с горящими серыми глазами, которые едва закрывала черная челка. Худенький, маленький, чем-то смахивал на девочку. И Савада хочет убежать. Тонкая рука хватает за запястье и омега вздрагивает, будто током ударили, потрясенно смотрит вниз на мальчика. — Не позволю. Ты мой, — твердо говорит альфа и его голос неожиданно звонкий, как колокольчик. Тсунаеши неприязненно морщится, смотрит на мальчика и хочет выдернуть руку, но не получается, альфа, с небывалой для такого хрупкого тела силой, крепко удерживал его. — Я не собираюсь убегать, — примирительно говорит Тсунаеши, пытаясь погасить вспышку раздражения и острого желания дать мелкому подзатыльник и умчаться домой. Вычеркнуть эту встречу, этот день из памяти. Навсегда. Внутри все сладко и противно трепещет от близости истинного, и омега хочет повеситься. — Не верю, — мрачно смотрит из-под челки альфа и лишь усиливает хватку. Это уже не кажется забавным. Хибари действует на инстинктах, и они буквально вопят — схватить и не отпускать. Парень потрясающе пахнет и хочется уткнуться ему в шею, вдыхая аромат и помечая своим. Трудно противиться просьбе омеги, но Кёя хмурится и сильнее впивается в нежную кожу. Внутри неприятно скребётся от мысли, что на коже омеги могут остаться синяки, но также он понимает, что если отпустит, то он убежит. А этого Хибари позволить не мог. Не сейчас, когда встретил своё божество, свою омегу. — И долго ты будешь меня удерживать? – спрашивает Савада, стараясь не смотреть в серые глаза. — Пока не поженимся, — от уверенности и твердого убеждения в голосе мальчика, Тсунаеши хочет громко засмеяться. Кто ж знал, что его слова окажутся почти пророческими и мелкий альфа будет хвостиком таскаться за ним. А потом доставать в университете, совершенно не смущаясь школьной формы, поджидая после пар у входа. Он изменился, от образа милого мальчика ничего не осталось, разве что глаза – серые, пронзительные, в обрамлении угольных густых ресниц. Буквально за три года он догнал его в росте, стал шире в плечах и голос огрубел, пропали звонкие, немного задорные нотки. Кёя был на удивление молчалив, следовал тихой тенью, очень угрожающей тенью, распугивая всех ухажеров, а нескольких избив. Тсунаеши кричал, устраивал истерики, посылал и желал исчезнуть, на что альфа хмурился, а потом хватал за запястье и не выпускал, пока не проводил до дома Савады. Через ещё три года он стал настойчиво лезть, нагло и собственнически обнимал, потирался, вылизывая шею, и помечал своим запахом. Попытку Тсуны пойти на свидание он пресек на корню, заперев его в комнате и не выпуская, а когда омега успокоился, сел рядом, крепко обнял и поцеловал в уголок рта, говоря, что скоро он вырастет и тогда омеге никто не будет нужен. Что Тсунаеши создан для него, а Кёя – для Тсуны. И что Тсунаеши в их первую встречу выглядел, как чертово совершенство, что он хотел запереть его и посадить на цепь. Тсунаеши подозрительно косится, посмеивается и говорит, что никогда бы не подумал, что в столь милой голове с кукольным личиком витали такие опасные мысли. Хибари хищно скалится и говорит, что они и сейчас там находятся. А через год они обмениваются кольцами и Тсунаеши звонко рассмеётся, говоря, что вот и посадили его на цепь, осталось только в комнате запереть. Кёя ухмыляется и говорит, что всё впереди.