***
День Фуруи Сатору начинается как обычно: он с трудом встаёт под завывание будильника, не проснувшись, плетётся в ванную и на автомате приводит себя в порядок. На кухне методично запихивает в себя завтрак, оставленный для него заботливым Савамурой, и листает новостную ленту на планшете, почти не усваивая ненужную информацию. Надевает голубую рубашку, серый брючный костюм, собирает кейс и, глянув напоследок перед выходом в зеркало, вливается в поток офисного планктона на улице, чтобы добраться на метро до работы. Фуруя Сатору умеет спать, стоя зажатым в суетливой толпе, и при этом не пропускать свою станцию, потому дорога до офиса пролетает незаметно. Просыпается Фуруя у автомата с напитками, когда уже третий стаканчик наполняется горячим ароматным и, что важно, дешёвым кофе. Вот тогда, сделав первый глоток и божёгшись, он наконец смотрит вокруг осмысленным взглядом и отстранённо радуется, что автопилот не подвёл. Проходя по офису, Фуруя оставляет один из стаканчиков на пустующем столе Савамуры — опять он где-то бегает, спасибо за завтрак, — а с двумя остальными заходит в кабинет начальника. — Фуруя, где тебя черти носят? — спокойно спрашивает Миюки-сан, не отрываясь от экрана своего рабочего компьютера. — У нас новый материал от Кэтмэна! О, кофе. Кофе для Миюки-сана — как успокоительное. Не напоишь его с утра, считай, день будет каторжным у всего издательства, потому что Миюки-сан не щадит никого. И Фуруя очень старается не только быть хорошим редактором, но и держать настроение Миюки-сана на приемлемом уровне. — Что там? — спрашивает Фуруя, заглядывая в экран через плечо начальника. — Сделка банды Хакурю с шестёрками Нарумии. Из-за сильного увеличения фото некачественное, но не узнать малыша Хараду просто невозможно — его и с подножия Фудзи на вершине разглядеть не проблема. — Снова оружие для банд Гунмы? Зачем он хочет разжечь там войну? — Чтобы дискредитировать полицию. Запуганными людьми легче управлять, а если он потом станет для них спасителем — всё, они у него в кармане. Тем более, у некоторых полицейских ещё остались мозги, и они проверяют информацию от Кэтмэна на подлинность, а это очень не нравится Нарумии, — объясняет Миюки, и раздражённо добавляет: — Чёрт, у него что, фотоаппарата нормального нет? — Может, вы ему мало платите? — тихо бурчит Фуруя, но Миюки, слава богу, его не слышит. — Готовь экстренный выпуск! Отошлём нескольких курьеров прямиком в Гунму, пусть местные жители будут осторожнее. И не забудь добавить мелкие статьи о том, как Кэтмэн спас парочку от грабителей, поймал магазинного вора и... Вытащил тонущего гепарда из Токийского залива. Гепарда! Из залива! Этот парень невероятен! — Понял, — кивает Фуруя и, собрав стопку бумаг с новым отсортированным материалом, входит в неприметную дверь сбоку от стола Миюки — в свой кабинет. Ладно, про грабителей и воров ясно, дело было в городе, там могли быть свидетели с мобильниками. Но как они про гепарда-то узнали?..***
Вечер Фуруи Сатору начинается как обычно: он возвращается домой с работы, съедает оставленный заботливым Савамурой ужин, переодевается в чёрный спандекс с кошачьими ушами на макушке, берёт свою допотопную мыльницу и выходит в окно, чтобы добраться до офиса «Свободы слова» по крышам. Нужно забрать у Миюки-сана гонорар за вчерашние фото и, по возможности, сделать новые компрометирующие снимки Короля и его прислужников. Потому что иначе о новом фотоаппарате можно и не мечтать — им с Савамурой квартплату за месяц отбить бы для начала...***
Окно кабинета Миюки-сана, находящееся на верхнем этаже здания, как всегда гостеприимно распахнуто для Кэтмэна. Фуруя цепляется за карниз и запрыгивает внутрь, бесшумно опускаясь на пол. На столе Миюки-сана как всегда белеет конверт с небольшой суммой за проделанную работу — Фуруя знает, что дела у их издательства совсем плохи, и что Миюки-сан делает всё возможное, чтобы не сокращать штат, ведь после работы на «Свободу слова» журналистов не возьмут ни в одно издательство Нарумии. Фуруя тоже изо всех сил старается удержать их газету на плаву. — Привет, Кэтмэн, — раздаётся в темноте такой знакомый голос, и Фуруя вздрагивает, едва не роняя конверт. — Я не смотрю, не бойся. Мне просто любопытно: ты многое делаешь для города, но пытался ли ты хоть раз сорвать операции Нарумии? Фуруя молчит. Не только потому, что Миюки-сан может узнать его по голосу — ему просто нечего ответить. Он не неуязвимый инопланетянин, его не кусали радиоактивные насекомые, и у него нет денег даже на нормальную фотокамеру. Просто в детстве занимался паркуром и айкидо, просто может уложить нескольких гопников в тёмной подворотне, и не боится собирать компромат на Короля Канто, спрятав лицо под маской из секс-шопа. Но всё, что он реально может противопоставить Нарумии — это вызвать полицию и слить полученную информацию им и в газету. Он не супергерой, даже эту нелепую кличку «Кэтмэн» ему дали случайные свидетели его так называемых геройств. — Зачем ты вообще это делаешь? — спрашивает Миюки-сан. Фуруя мог бы ответить честно — «из-за вас», но лишь молча убирает конверт в сумку на бедре и выскальзывает в окно. Он мчится по крышам домов на всей возможной скорости и пытается отделаться от противного навязчивого чувства, что Миюки-сан разочарован в нём.***
Сегодня Фуруе спится ещё хуже чем обычно: Нарумия залёг на дно, для Кэтмэна нет работы на улицах города, а Савамура так и не приготовил ему ужин вчера вечером, и желудок до сих пор крутит от голода. Утром легче не становится — от вкуса зубной пасты тошнит, а на кухне завтраком даже и не пахнет. Савамура, конечно, не обязан готовить для него, тем более с тех пор, как почти переехал жить к своей девушке, и в этой квартире они теперь пересекаются разве что на выходных. Просто графики не совпадают: Савамура уходит и приходит на два часа раньше Фуруи и готовит на двоих — это их маленькая традиция, к которой Фуруя давно привык. Савамура даже не предупредил его, и от этого на душе становится совсем погано. У Фуруи сводит желудок, он не может абстрагироваться от душной толпы в метро, и когда подходит к автомату за кофе, чувствует себя абсолютно вымотанным, хотя рабочий день только начинается. Проходя мимо стола Савамуры, Фуруя по привычке оставляет один стаканчик, но замечает, что компьютер Савамуры выключен, и его вещей нет. Отыскав взглядом Харуно, направляется к её столу. — Эй, привет. Где Савамура? — спрашивает Фуруя, и уже по взгляду девушки понимает, что ответ ему не понравится. — Он ещё не пришёл? Я думала, он дома ночевал, — растеряно говорит она. — Стой, Фуруя! — доносится в спину, но тот даже не оборачивается. У Фуруи в груди холодеет. Он несётся в кабинет к Миюки-сану, набирая номер Савамуры на мобильнике, и очень надеется, что начальник расскажет, как отпустил Савамуру на пару дней, чтобы тот съездил к семье в Нагано или что-то ещё, но Миюки встречает его фразой: — Где Савамура шляется, черти его дери?! — а в трубке слышится лишь электронный голос, извещающий о том, что абонент недоступен. — Миюки-сан, можно взять отгул? — спрашивает Фуруя. — Рехнулся? Я без тебя и Савамуры как без рук! — отвечает тот, а потом присматривается к Фуруе и спрашивает: — Что стряслось? — Я... Не знаю, — рассеянно говорит Фуруя. — И чего тогда панику разводишь? Мало ли где он может шататься, это не повод для тебя отлынивать от работы. Держи материал на завтра и марш в кабинет. Фуруе нечего на это возразить.***
Домой он возвращается выжатым до последней капли, но со слабой надеждой, что Савамура встретит его на пороге. В окнах горит свет, и Фуруя пулей влетает на свой этаж — и также резко останавливается у приоткрытой двери с выбитым замком. Осторожно заглянув внутрь, Фуруя убеждается, что внутри никого нет, и оглядывает учинённый бардак: мебель перевёрнута, вещи скинуты с полок, шкафы вывернуты, а на диване лежит чёрный костюм Кэтмэна. И записка: «Приходи в доки, склад 109. Приведёшь копов — и можешь искать своего друга на дне Токийского залива», — читает Фуруя и сминает записку в кулаке. Вот и доигрался в шпиона, идиот. Резко выдохнув, Фуруя берёт себя в руки, переодевается в костюм и выпрыгивает в окно. Он несётся без оглядки по ставшим уже такими родными крышам, но едва перед ним зажигаются огни доков, резкая боль пронзает шею, и Фуруя теряет сознание.***
— Очнулся, наконец, — раздаётся приглушённый голос, и на Фурую обрушивается поток ледяной воды. — Ну что, Казуя, готов увидеть лицо своего героя? Фуруя пытается встряхнуть головой, но поднятые вверх и зафиксированные руки отзываются дикой болью. Он открывает глаза и сразу встречается взглядом с самим Нарумией. Тот протягивает руку и срывает с него ушастую маску, закрывающую половину лица. — А кто у нас тут? Казуя, посмотри-ка, это не твой главный редактор, случаем? Нарумия отходит в сторону, и Фуруя видит сидящего в кресле Миюки-сана. Тот смотрит на него, а после опускает голову. — Боже, Фуруя, как тебя угораздило... — Простите, — тихо отзывается он. — Знаешь, Казуя, я вообще не люблю убивать людей. Но вот он меня просто жуть как достал! И твоя паршивая газетёнка тоже. Вы у меня были кем-то вроде злобных хомячков в клетке: наблюдать за вами было забавно, и шалости ваши умиляли. Но всему есть предел, и близко к огню подходить не стоило, — размеренно, с выражением говорит Нарумия, размахивая перед лицом Фуруи пистолетом. — Я ценю богатство твоей речи и знание эпитетов, но может перейдём к делу? Чего ты хочешь? — спрашивает Миюки, напряжённо глядя исподлобья и не двигаясь с места. — Ой-ой, какие мы деловые, — фыркает Нарумия. — Мне всего лишь нужна твоя подпись — и согласие на сотрудничество. — Забудь, — отрезает Миюки. — Казуя, а ты знаешь, говорят, у кошек девять жизней, — улыбается Нарумия — и спускает курок. Фуруя не слышит собственного крика, боль разлетается по всему телу в один момент, он даже понять не может, куда именно попала пуля. Кровь долбит в висках, и сквозь слёзы он видит белое как мел лицо Миюки-сана. — Минус одна, — словно из-под воды доносится голос Нарумии, но Фуруя не различает смысла слов. — Фуруя Сатору. Старшая школа. Казуя, ты мог часами жаловаться мне на свою безответную и безнадёжную... Осталось от неё хоть что-то, а? — Ублюдок, вызови скорую! Я всё подпишу, только вызови грёбаную скорую!!! У Фуруи перед глазами темнеет, он чувствует, как леденеют руки и ноги. Звон стекла и автоматные очереди будто надрезают барабанные перепонки — а после всё заканчивается. Наконец-то.***
— Ну вот я, значит, под дурачка закосил, говорю, обоссусь сейчас! А громила вообще ноль внимания, короче, с полчаса, наверное, ныл, в конце концов уломал. И вот заводит он меня в сортир, хвать за ширинку — а я ему БАМС башкой в носяру, и сразу НА пяткой по яйцам! Громилу вообще же по-другому не уложишь! И вот он загибается, значит, а я через него пермахнул, под жопу пнул так, что он головой в унитаз макнулся — и КАААК сверху на него обрушился! И прыгал у него на голове, пока он говнищем не подавился. Потом ножик и телефон из его кармана вытащил, разрезал стяжку и копов вызвал. — Да герой ты, герой. Успокойся уже, мы всё-таки в больнице, — замечает Миюки и хлопает разошедшегося Савамуру по плечу. — Не могу я успокоиться! Меня похитили, чуть не убили нахрен, а я всех спас! Зато все лавры достались Кэтмэну, который вообще ничего не сделал, только пулю словил, — недовольно ворчит Савамура, тыкая Фурую пальцем в бедро. — Кэтмэн больше не нужен, — тихо отзывается Фуруя. Громко говорить пока не получается. Пуля хоть и не задела жизненно важные органы, но напрягать пресс было больно. — Ну нет, эй! Нарумию мы, конечно, ещё долго не увидим, но Кэтмэн — супергерой на улицах города! Я сам видел, как ты грёбаного гепарда из воды доставал! Это круто, Фуруя, очень круто! Правда, когда этот весь спандекс у тебя в шкафу увидел, то решил, что ты просто извращенец... — Савамура, будь добр, сходи за кофе, — просит Миюки. А когда Миюки просит кофе, ему лучше не перечить, это знают все сотрудники «Свободы слова». — Ладно-ладно, пока Кофемэн не в состоянии, — усмехается тот, выскальзывая из палаты. Миюки с Фуруей остаются наедине, и это неловкое молчание очень хочется разбить вопросом: — Миюки-сан, — всё-таки решается Фуруя. — В ту ночь Нарумия говорил... Про старшую школу, и что вы... Это правда было, или я бредил? Миюки тяжело вздыхает и ловит взгляд Фуруи. — Было. У Фуруи в горле пересыхает, но он не просит воды, у него есть ещё один, самый важный вопрос: — И... Ещё осталось? Миюки едва заметно прикусывает губу. — Если да, то что? — Тогда я очень рад, — Фуруя улыбается и закрывает глаза. Напряжение и боль в один миг отступают, тело становится очень лёгким, и на грани сна Фуруя чувствует мягкое тёплое прикосновение к своим губам.