Так красиво

У Шерил и Арчи было одно «но» в их отношениях; в грудной клетки парня оно заселялось ножами, вырезавшими узоры на внутренних органах, под ребрами рыжей — вечный холод, заставляющий матово-бордовые впиваться в собственную молочную кожу. Их любовь умирала. Их любовь возраждалась, созданная поцелуем под лестницей, когда гости не видят. Их любовь существовала фениксом; они — убийцы, они же и возродители. У Шерил и Арчи было одно «но» в отношениях: они члены одной семьи. Её любовь казалась вишней, укутанной в кремовые волны. Её любовь была пламенем, ведь к нему нельзя подойти. У Арчи ноет мышца, ответственная за гонку потоков алой по венам, пока младшую из Блоссом сватают другому; как же поступают старшие братья? Успокаивают сестру, похлопывая по прямой спине и кидая знакомое «все будет хорошо». Это не в стиле Арчибальда. Прижимает к шкафу из дуба, въедается в вишнёвые губы, мало, нехватка и бьёт кулаком около щеки, ловя испуганный взгляд. Все хорошо, моя девочка, не позволю. Чувствует благодарный кивок, пока касается губами виска, вжимаясь в её хрупкое. Его любовь доводит до криков. Его любовь — светило, которым Арчи называл волосы Шерил. Так красиво. У младшей Блоссом вены разрываются, пока Арчи мило ведёт себя с дочерью какого-то богатенького папочки. Оставляет ревность за чёрной дверью, когда мужские пальцы впиваются в грудь, а зубы исследуют тонкую шею. Хриплые стоны, срывающиеся с пухлых губ, выбивают образ конкурентки, заставляя осознавать — его. И только. Всегда. Сейчас. Хотя бы на этот вечер. Поправляет бретель ядовито-синего платья, вновь прижимая со спины. Чертовка Шерил мурчит в руках, пока её пальчики вновь охватывали кольца. Арчи успевает поправить галстук, когда в дверь врывается мать с недовольством на губах. Очередное «вас ждут» и кивки брата и сестры, которые будут закреплены нежным поцелуем. Вечерним. Со вкусом винограда.