Будь проклят этот Сторибрук…
Мало того, что из-за проклятья Злой Королевы жизни Эммы и ее семьи подверглись опасности, так оно еще и принесло кучу проблем для бывших жителей Зачарованного леса. Мало было мэра Сторибрука, что с каждым днем буквально издевалась над счастьем Белоснежки с Принцем, которые не помнили друг друга. Мало было Голда, который впустил магию в город ради «безопасности» жителей. Мало было матери Реджины — Коры, которая была помешана на власти над Темным магом. Так ладно бы она одна заявилась в город. Вместе с ней приплыл Крюк, который изрядно потрепал нервы Спасительницы. Хоть с частью проблем они смогли справиться: Кора мертва, Реджина не так помешана на мести Белоснежке, а Крюк и вовсе затих. Только вот почему? Эмма была бы огромной лгуньей, если сказала бы, что ее ничуть не трогает этот самоуверенный пиратишка. Он никогда не врал ей, всегда выходя «сухим из воды». После их последней встречи в Нью-Йорке они больше не пересекались, и это начало раздражать и сильно напрягать. Неужели придумывает очередной план по убийству Темного мага? На протяжении месяца Эмма просыпается в холодном поту, прогоняя непристойные сны из своей головы. Она не верила в любовь или даже в самую обычную привязанность после предательства Нила и трагичной смерти Грэма, но отрицать то, что что-то все же волновало ее в этом пирате, было бы до ужаса глупо. Он самоуверен, в какой-то степени эгоистичен, помешан на мести из-за любви, но каким-то образом Крюк всегда оправдывал значение слова «честь». Обещание не трогать простых жителей Сторибрука и семью Спасительницы до сих пор сдерживал. Сидя на скамейке, расположенной на пирсе, Эмма прокручивала все события, произошедшие с ней за весь период проживания в Сторибруке. Даже если некоторые проблемы исчезли, то другие не заставляют себя долго ждать. Незнакомец, который попал в аварию на границе города, слишком уж подозрительно ведет себя, и чутье Эммы на ложь просто сходит с ума. Мало того, вернулся Нил, который каждый день то и дело, старается собрать разбившуюся семью, говоря о том, что события прошлого — самая большая ошибка в его жизни. Но блондинка не верит ему, жизнь научила больше не доверять тем, кто раз разбил твое доверие. Кстати, говоря о доверии… — Ты не замерзла здесь, дорогуша? — послышался голос из-за спины, и Эмма чуть вздрогнула от неожиданности, не посмотрев в сторону пирата. — Прибрежный ветер слишком прохладный, тем более в такое время года. — И без тебя знаю, — пробубнела та, смотря на то, как бушует темное-синее море. — Зачем ты здесь? — не выдержала она, посмотрев через плечо в его сторону, заметив, как медленно мужчина приближается к скамейке. — Могу задать тот же вопрос, — он сел на скамейку рядом с ней, изучая ее внимательным взглядом. — У меня здесь рядом мой корабль, а я решил лишь прогуляться. — Могу ответить так же, — она скосила взгляд в его сторону и, проведя языком по губе, снова посмотрела на море, медленно выпустив воздух с тихим свистом сквозь плотно сжатые зубы. — Теперь можешь вернуться к своим делам и оставить меня одну. — Какой же из меня джентльмен, если я оставлю даму в одиночестве, — он кожей почувствовал, что Эмма закатила глаза, ибо в темноте не мог разглядеть ее лицо. — Могу пригласить на свой корабль. Там будет явно потеплее, чем здесь, на холодной скамейке. — Хочешь напоить меня, Крюк? — усмехнувшись, спросила она. — Без вариантов. Можешь не стараться. — Не напоить, а дать выговориться, — поправил ее Киллиан, встав со скамейки. Эмма внимательно посмотрела на своего собеседника, которого едва могла рассмотреть в темноте глубокой ночи. Но она чувствовала его самоуверенный взгляд, которым он то и дело скользил по ее телу. Могла чувствовать его горячее дыхание, несмотря на то, что стоял Крюк не так близко. Могла почувствовать его сердцебиение, которое шумом отбивалось у нее в голове. Такого не бывает. Не может быть, чтобы человек мог так чувствовать, можно сказать, врага. Эмма даже не знает, как его называть. Враг? Он никогда им не был. Но и другом назвать тяжело. — Хорошо, так и быть, — поежившись от прохладного ветра, Эмма сильнее укуталась в свое черное пальто и поднялась со скамейки. — Но даже не думай меня напоить. — На это и расчет…***
— Я уже и не знаю, где мне найти больше информации об этом Грэге, — продолжила Спасительница, сидя в каюте капитана на кровати, укутавшись в одеяло. Раз уж пригласил, пусть теперь терпит ее выходки. Сам пират сидел на стуле, который развернул в сторону блондинки, и медленно попивал ром. — Но здесь что-то нечисто. Я чувствую. — Подожди некоторое время, милая, все разрешится само собой. — У тебя все так просто, — фыркнула та, закатив глаза. — Что? — спросила она, заметив его внимательный взгляд. — А что ты чувствует по отношению ко мне? — поинтересовался Киллиан, и Эмма непонимающе посмотрела на него. — У тебя чутье, так сказать, к каждому человеку. А что насчет меня? — Крюк… — Киллиан, — поправил он ее, сделав очередной глоток янтарного напитка. Это был первый раз, когда Эмма услышала его имя, а не прозвище. Почему-то, глубоко внутри, она чувствовала, что именно так его и зовут. Ему очень сильно идет это имя. — Я… Киллиан, ничего я не чувствую, — солгала Спасительница. Только вот кому именно. Ему или самой себе? — Хорошо, — он поднял руку, дабы остановить поток ее мыслей, — я все понял. Так ты ничего и не скажешь. Хотя, я же вижу тебя насквозь. Помнишь про открытую книгу? — Киллиан заметил, как блондинка поджала губы, и ухмыльнулся, переведя взгляд на опустошенную бутылку. — У меня есть идея. Что насчет бутылочки на желание? — Играть с тобой в бутылочку? Ты серьезно? — она снова фыркнула, отведя взгляд от мужчины. — Хорошо, — пожав плечами, он встал со стула и, пододвинув его, сел прямо напротив Спасительницы. — Я хоть и не так уж долго нахожусь в вашем мире, но и не слишком мало, чтобы не знать совсем ничего, — она непонимающе подняла одну бровь, после чего он продолжил. — Думаю, ты слышала об игре «Я никогда не…». — Крюк, я говорила, что пить с тобой не стану, — в протестном жесте сложила руки у себя на груди, скинув с плеч одеяло. От близкого нахождения горячего мужского тела напротив нее стало жарковато. — Мы можем лишь немного изменить правила, — проведя языком по внутренней стороне щеки, он продолжил, — Например, «Я никогда не воровал», если ты это сделала, лапочка, то придется лишиться какой-то части своего гардероба. — Хорошая попытка, Крюк, но я, пожалуй, откажусь. — Спасительница снова убегает от каких-то трудностей? — с насмешкой произнес тот, откинувшись на спинку стула. — Неужели за такими хрупкими женскими плечами немало грехов? Вот оно, что задело самолюбие блондинки. Не сами слова о трудностях, с которыми она с трудом справляется, не о грехах, которых действительно немало. Тон, с которым Киллиан это произнес, уж сильно отдался глубоко внутри. Тон, говорящий о том, что он уже все о ней знает. Обо всех ее грехах, мыслях и желаниях. Но черта с два. Так не пойдет. — Так и быть, давай сыграем, — заметив самодовольную ухмылку, она добавила, — но лишь из-за того, что мне не хочется возвращаться домой в такое время. Кто начинает? — Я же джентльмен, дамы вперед. — Я никогда не… Я никогда… Я никогда не мстила Темному магу за свою возлюбленную, — ухмыльнувшись, Эмма самодовольно посмотрела на Киллиан, который легко стянул свой кожаный плащ, откинув его куда-то в сторону стола. Самое странное, ее слова его ничуть не задели. — Моя очередь, дорогая, — немного подумав, продолжил, — я никогда не ревновал Генри к Злой Королеве. Никогда не хотел избавиться от нее, чтобы сын был только моим, — поджав губы, Эмма прищурилась, ощущая укол где-то глубоко в сердце. — Так нечестно. — Что именно? Я помню правила, милая, и сейчас их не нарушил. Закатив глаза, Эмма расстегнула пуговицы своего плаща и отбросила его в сторону, поежившись от резкого холода, который окутал ее с ног до головы. Она буквально ощущала на себе взгляд пирата, который, ничуть не скрывая, осматривал ее с ног до головы, прикусив нижнюю губу. — Я никогда не сотрудничала с Корой ради того, чтобы пробраться в Сторибрук и убить Темного мага, — мужчина не шевельнулся, и Эмма вопросительно выгнула бровь. — Чего ждешь? — Так я этого не делал, — услышав смешок, он решил объяснить, — милая, добыть сердце принцессы для нее — не сотрудничество. У меня была своя цель. Если бы сотрудничал, то убил бы тебя тогда у озера Ностос. Снова моя очередь. Я никогда не скрывал своего желания поцеловать тебя. Эмма замерла, задержав дыхание. Казалось, будто кто-то выкачал весь воздух из каюты. Киллиан наблюдал за изменениями выражения ее лица, но сам внешне выглядел спокойно. Он застал ее врасплох. Проведя языком по губе, она перевела взгляд на его губы, и внизу живота резко стало тянуть, посылая предупреждающий сигнал. — Только вот мне лгать не нужно, — не без самодовольства добавил он, и Эмма, немного подумав встала с кровати. — Уже уходишь… Воу, — какого было его удивление, когда она села ему на коленки, лицом к лицу. Неуверенно, словно пытаясь отговорить себя, она потянулась к пуговицам на его камзоле, медленно расстегивая. — Ты так и не снял его после моего вопроса, — снова проведя языком по губы, она посмотрела ему в глаза, ощутив его горячее дыхание на своих губах. — Так это легко исправить, лапочка, — прохрипел он, наблюдая за ее ладонями, которые уверенно стянули его жилетку. Притянув блондинку к себе в плотную, Киллиан впился в ее губы, медленно разжигая внутри нее пожар, который охватывал все тело. Крюк прижался к ее бедру, а ладонь сжала ягодицу, заставив блондинку тихо, едва слышно, застонать прямо ему в губы. Встав со стула, он опрокинул блондинку на постель, стянув с ее ног сапоги, после чего навис сверху, снова жаля ее в губы. Ее пальцы расстегнули его рубашку, сорвав ткань с его тела и откинув в сторону того же столика. Ладонями она ощущала его крепкие мышцы, которые перекатывались под ее прикосновениями, ощущала сумасшедший ритм сердца, когда Киллиан прильнул к ее шее, покусывая нежную кожу и оставляя бардовые отметины, как бы помечая, говоря о том, что она принадлежит ему. Стянув с Эммы свитер, брюнет начал спускаться поцелуями от шеи к груди, лаская полушария сквозь кружева ее лифа. «Для меня готовилась?» Она трепетала под его прикосновениями, тяжело дышала, и постанывала, когда он вскользь пробегался пальцами у кромки ее джинс, проникая под плотную ткань. Ее джинсы и лиф полетели в сторону, оставляя спасительницу в одних кружевных трусах. Но холода она совсем не ощущала. А как можно мерзнуть, когда к тебе прижимается горячее мужское тело, когда жаркое дыхание обжигает нежную кожу? Лаская грудь блондинки, Крюк медленно поглаживал пальцами плоский живот женщины, выводя только себе понятные узоры на ее коже. От его прикосновения к ее внутренней стороне бедра, она застонала, притянув Киллиана для нового поцелуя, ладошками пробираясь в ткань его брюк и нащупывая уже ощутимую выпуклость. Услышав его рычание у своего уха, Эмма расстегнула его кожаные брюки, после чего он сам стянул их вместе с бельем и отбросил в сторону. Ощутив его возбуждение, которое упиралось прямо в нее, блондинка протянула свою руку к его плоти, прикусив нижнюю губу брюнета и с улыбкой слыша его стон. Она провела ладонью по всей длине, сжав у основания. Его губы жалили нежную кожу ее шеи, оставляя влажные дорожки. Дыхание обжигало кожу, а пальцы брюнета уже проникли под ткань ее уже давно намокшего белья. Застонав, она более уверенно провела ладонью по всей длине его члена, ощущая, как он уже сам толкается ей в руку. Долго продержаться не могли оба, поэтому, разведя ее ноги, Киллиан впился в ее губы страстным поцелуем, войдя в ее податливое тело резким толчком до основания, зашипев от того, как она прикусила его губу, выкрикнув его имя. Эмма вцепилась в его плечи своими ноготками, царапая кожу в кровь. Он двигался медленно, растягивая удовольствие, делая себе, а главное ей, приятно. Блондинка чуть отстранилась от его губ, смотря прямо в глаза, видя в его взгляде тот же огонек желания, который ощущает сама. Она не думала, что мужчина может быть таким. Что мужчина может думать в такое время не о себе любимом, а о том, чтобы женщине было хорошо. «Главное — ее удовольствие, а не мое», — именно его девиз. Когда Эмма была с Нилом, у них было всего пару раз, но ни один из них не сравнится с тем, что она ощущает сейчас. Узел внизу живота сладко тянул, пуская импульсы по всему телу. Его ладонь обжигала своими прикосновениями кожу. Крюк был прижат к ее бедру, создавая идеальный контраст между холодным металлом и жаром разгоряченного тела. Губы по-собственнически терзали ее губы, выжигая руны на нежной коже. Движения становились с каждым раз неразборчивее, рванее. Ускорив темп, он буквально вжимал ее в матрас, улавливая ее стоны своими поцелуями. Ее грудь тяжело вздымалась, и он провел по одному полушарию ладонью, сжав в кулак твердый сосок, заставляя ее выгнуться дугой и застонать громче. — Теперь, — прерывисто прохрипел он ей на ухо, слегка сжав ладонью ее горло, заставляя ловить губами воздух, — ты будешь только моей, Свон, — сильнее прижавшись к уху, медленно повторил, — только… моей. Он заставил ее посмотреть себе в глаза, но она и не сопротивлялась, постанывая от каждого особенно глубокого проникновения. — Я уже твоя, — прерывисто выдохнула Эмма, ощущая, как внутри узел начинает разрываться. Его толчки стали более неразборчивыми, а дыхание учащенным. Еще пару движений и она ощутила, как по телу разливается тепло, а пружина распрямляется, даря невероятное удовольствие. Киллиан уткнулся в изгиб ее шеи, тяжело дыша и едва ощутимо касаясь губами нежной кожи. — И даже не вздумай сбегать, — прохрипел брюнет ей на ухо, обдавая его своим горячим дыханием. — Я никогда не… не сбегу от тебя…