***
POV Антон Я знаю Арсения настолько хорошо, что запомнил какой чай он любит и какой предпочитает сорт кофе. Знаю, какие его любимые носки, во сколько он ложится спать и во сколько встает. Знаю, что мой друг гей, потому я ему часто помогал в отношениях, подсказывая, как нужно поступить, хотя сам был до беспамятства влюблен в брюнета. Он делал мне каждый раз так больно, что все внутренности сжимались в тугой узел, а на лице расцветала фальшивая улыбка радости, ведь он нашел себе пару. Я пытаюсь забыть все открытки, которые я никак не могу выбросить. Я знаю, что в них так мало правды, знаю. Я хочу забыть каждое мгновение с ним, каждое его нечаянное прикосновение. Но смогу ли я? Я хочу думать, что однажды буду в порядке, что мне больше не будет тяжело дышать, и я перестану плакать каждую ночь, перестану игнорировать своих друзей. Начну жить без него.***
Сегодня понедельник, потому Арс и Антон пришли в школу в самом ужасном расположении духа, буквально кидая рюкзаки на пол, а сами плюхаясь на стулья. — Как же я заебался, когда там выпускной? Я уже не могу учиться, Господи, помилуй, — зевая, причитал Попов, уже ложась на парту, дабы поспать весь урок его ненавистной алгебры. — Да не говори, я пиздец устал, скоро Новый год, единственная отдушина, — ложась рядом, Антон разглядывал лицо Арсения, — ты где праздновать будешь? — Пока не зна..., — речь парня прервала учительница, зашедшая вместе с какой-то девушкой, громко здороваясь, -ю. — Здравствуйте, ребята, хочу познакомить вас с новой ученицей — Аленой Рогозиной, надеюсь, вы поладите. Спасибо за внимание, а ты пока садись на любую свободную парту, удачи! — прощаясь с классом и новенькой, руководительница вышла из кабинета. Алена была довольно милой девушкой, ее каштановые волосы красиво обрамляли острые плечи, которые виднелись из-под белой блузки, а карие глаза изучали новых незнакомых одноклассников. Ее взгляд остановился на брюнете, который что-то рассказывал Антону, заливисто смеясь. Он, почувствовав пристальный, но короткий взгляд, посмотрел на девушку и обомлел. С первых секунд она ему показалась до того красивой, что глаза как бы не хотели передвинуться на кого-то другого, просто на просто не могли. Казалось, будто его голубое замутнение стало проходить, заменяясь на натуральность. Парень улыбнулся ей и подмигнул, на что получил смущенную и робкую улыбку. — Привет, ребят, вы не против, если я сяду перед вами? — Привет, нет, конечно садись, я Арсений, а это Антон, — бросив короткий взгляд на Антона, парень протянул руку девушке, — будем знакомы, — окидывая взором новенькую, продолжил Арс. С этого и начался пиздец в жизни Антона Шастуна.***
Уже несколько месяцев Арсений и Алена ходят и сидят вместе, часто забывая про Антона, который умирал от душевной боли, задыхался от собственных слез, он потерял весь интерес и смысл к жизни. Ненавидя все вокруг, каждую пылинку, каждого человека и даже себя самого… Сколько боли скрыто за улыбкой, которую так любят все девчонки в школе? Сколько синяков из-за бессонных ночей он замазывал маминым тональником? Сколько раз он резал вены, пока Арсений был с ней… Я злюсь на себя, что не смог удержать его. Он выбрал не меня. Смогу ли я когда-нибудь полюбить кого-то так сильно, как я люблю Арсения? Я не хочу жить без т е б я… Я не хочу видеть тебя с н е й… Потому что люблю т е б я… Прости…***
Попов и Антон собрались в квартире Арсения, потому что последний позвал друга, дабы попросить помощи, ведь это «Вопрос жизни и смерти». Только чьей смерти? — Я предложил Алене встречаться, — по словам сказал Антону брюнет, сидя на диване в гостиной, боясь поднять взгляд на друга. Который, в свою очередь, задержал дыхание, закрывая красные глаза, которые вот-вот начнут очередной водопад хрустальных слез. — А как же твоя голубая стихия? — через минуту ответил Шастун. — Это я и хочу проверить, — ответил Арсений, резко подаваясь вперед, накрывая губы Антона своими. Сердце Шастуна бешено колотилось и грозило вот-вот выпрыгнуть из юной груди. Он пылал. Пылал от стыда за то, что свершается сейчас. Ему было настолько плохо, что он начал плакать, соленые дорожки скатывались к губам, пока брюнет сминал его уста в каком-то фальшивом вальсе. Отстранившись, Арсений понял, что почувствовал абсолютное н и ч е г о. — Прости, — брюнет ушел в ванную, возможно, мыть губы, а, возможно, бить кулаки в кровь о бежевую плитку. Через шум воды он услышал громкий хлопок двери, будто бы раздавшийся прямо в его голове. Ушел…***
Прошел уже и Новый год, и день рождения Арсения, и день рождения Антона, но Шастун не ел ничего целый месяц, питаясь лишь сигаретами и соком. Он почти не ходил в школу, не общался с брюнетом, не отвечал на звонки. Он уже не жил… Через пару дней последний звонок, на котором Попов и Алена танцуют вальс, а Антон, скорее всего, снова скурит пачку за день… Прошло три месяца, за которые парень понял, что любовь не прошла совсем, только лишь облилась густой алой кровью, делая все больнее и больнее. А Арсений понял, что бесповоротно влюблен в Алену, девушку-идеал, он совсем забыл про друзей, про родителей, полностью отдавая все свое время Рогозиной. Ведь они любят, вроде, друг друга… А Шастун просто рад. Рад только тому, что Арс счастлив… Наверное.***
Экзамены, весенние дожди, которые так ненавидел Антон, бесконечная хмурая погода, хотя солнце и было, но в этом году все было не такое… Подготовка к последнему звонку, репетиции, все свалилось на парня, как снежный ком, закатывая полностью в землю, не давая вздохнуть. Каждый день ему приходилось ходить в школу и видеть мило воркующих Арсения и Алену. Попов лишь бросал короткие извиняющие взгляды, которые были как ножи по сердцу. Брюнет понимал, что это неправильно, что они должны быть вместе, ведь они лучшие друзья, но Алена была будто куполом от внешней жизни, милая, добрая, такая же, как Шастун, только девушка. И, наверное, Антон был даже лучше в разы. Возможно, тот поцелуй был лишь дымкой, которая заволокла разум Арсения, ведь Рогозина идеал, ведь ее губы, «наверняка», слаще… И парень даже жалеет, что все свободное время отдал девушке, ведь он уедет поступать в другой город, и не увидит Антона 5 лет, как минимум. Мы ценим лишь, тогда, когда теряем… Уже завтра последний звонок и сегодня заключительная репетиция, на которой Антон в роли ведущего, а Арсений его помощник, а также он танцует тот самый вальс с Аленой. Ребята репетируют под звук барабанящих капель дождя и раскаты грома, парни совсем не смотрят друг на друга, но внутри каждого чувство, будто рвутся последние нити, кажется, что все это не с ними. Антон до сих пор любит Арсения. Арсений до сих пор запутан.***
OST Метод – 5 Утро двадцать пятого мая встретило школьников ясным солнцем и легким ветерком. Шастун уже оделся и собирался выходить, обдумывая свой план, свой ужасный план, о котором он размышлял все предыдущие два месяца. Сегодня идеальный день для этого… На нем обычная белая рубашка, все те же черные джинсы, те же браслеты, скрывающие его порезы. Все те же серые, даже не зеленые, мрачные глаза, с яркими синяками, которые он даже не замазывал. А зачем?.. Он быстро добрался до школы, замечая на входе курящего Арсения, который был идеален. Настолько, что хотелось забиться в угол и не видеть его больше никогда… Парень прошел пулей, не отвечая Попову на вопрос: «Антон, все в порядке?», ничего у него, блять, не в порядке. Он морально убит. И физически он не чувствует себя живым. Только лишь машина для исполнения классических режимов — покушать, поспать, сходить в школу. Никаких чувств, никаких эмоций. Н и ч е г о. Школьную линейку планировали провести на крыльце школы, на открытом воздухе. Сначала будут выступать ведущие, потом будет вальс учеников одиннадцатого класса, далее они пустят разноцветные шары в небо, загадывая свои желания и уйдут домой, дожидаясь новых экзаменов. Арсений и Антон уже провели официальную часть с приветствиями и пожеланиями, фальшиво улыбаясь. Им тяжело. Слишком тяжело, чтобы быть рядом. Вот уже ребята танцуют вальс, а Шастун в стороне курит свои сигареты, последний раз решаясь на свой чертов план, который он не сможет отменить… Он идет к соседнему дому, обзор на который хорошо видно на территории школы, на ходу набирая сообщение Арсению. Антон. 12:36 Знай, просто знай, что я тебя всегда любил. Будь счастлив, Арс, ты был хорошим другом, я тебя никогда не забуду: * Он поднимается на крышу шестнадцатиэтажного дома, смотря на веселых одноклассников, замечая черную макушку, которая крутилась по сторонам, ища отправителя сообщения. Парень видит, как он дрожит, все видит. И, когда Арсений поднимает голову наверх, замечая до боли знакомую фигуру на многоэтажке, куда они ходили вместе, где были их лучшие вечера, Антон одними губами шепчет: «Я люблю тебя, чертов Арсений». Арсений мчится к дому, но уже поздно. Поздно решать, поздно извиняться, поздно любить… Антон Шастун летит с шестнадцатого этажа вниз, пока яркие шары с мечтами его друзей летят ввысь, туда, где, возможно, все хорошо, где нет этих проблем, где все любят друг друга… Визг. Глухой удар. Весь класс мчится к соседнему дому, а Арс, пробиваясь через толпу, преодолевает дистанцию чуть ли не за десять секунд. Страшно. Жутко. Больно. Невыносимо. Он подбегает к бездыханному телу, ища телефон, набирая скорую. Сирены, громкие разговоры. Арсений стоит на коленях перед его лучшим другом, утыкаясь ему в спину лбом, рыдая навзрыд. До отдышки, бьет кулаками об асфальт, молится, просит Бога, чтобы это было все ошибкой, ведь Антон должен жить… Должен… Он дрожит, не может успокоиться. Берет фарфоровую руку, переплетая со своей. И становится настолько больно, когда он замечает то кольцо… Кольцо, которое он подарил ему на десять лет дружбы. Он носит его уже пять лет. Пять лет… Арсений снимает одно из других колец, надевая на себя. — Какой же ты дурак, Антон… Какой же я дурак, — тихо шепчет брюнет, до сих пор громко плача. Алена не подошла. Алена лишь постояла в стороне, трясясь. Алена слабая. Алена пустышка. Ничто, по сравнению с Антоном. — Кажется… Я тебя люблю, Тош, — продолжая шептать, он целовал мертвецки-бледные костяшки, которые уже были мокрыми от его слез. Врачи забирают тело, аккуратно говоря, что его больше нет. — Вы главное держитесь, Арсений… И уезжают с сиренами, которые навсегда останутся болью в сердце Попова.***
Сегодня похороны, на которые пришли все. Весь класс, все друзья и враги, все учителя, все родственники. Арсений. Он не может смотреть, не может видеть, как деревянный гроб уходит под землю, как пропадает его смысл жизни. Он не верит до сих пор. Он поцеловал его в последний раз, бросая кучку земли, рыдая навзрыд. Попросил уехать. Вернулся в свой дом, напиваясь, как последняя скотина. Абсолютное ничего в юношеской груди сжирало его, он не мог дышать, не мог больше мыслить. Антон будто бы где-то рядом, где-то так близко обнимает его со спины, давая понять: «Я рядом, Арс, рядом». Ему не хватает воздуха, выбегает из квартиры, шатаясь, матеря все, и каждого, кто попадается на пути. Он бежит по улицам, убегает от проблем в никуда, бежит вперед, пока не слышит скрежет колес. Пока не чувствует резкой боли и не отключается. — Тош, прости. — Блядский Попов, ебанутое создание, я тебя ненавижу блять! Что ты натворил, чудище? — рыдая Антон взял лицо Попова в свои руки, утыкаясь в его лоб своим, даже находя силы улыбнуться, замечая свое кольцо на пальце брюнета. — Я не знал, не знал, что так получится, прости, — плача и обнимая за плечи, сказал Арсений, — ведь мы теперь всегда будем вместе, правда? — Правда, — сильнее рыдая, ответил Антон, прижимаясь к алым губам, которые целовали и дрожали, танцевали вальс, путаясь, стукаясь зубами, слизывая соленые дорожки слез, — Я люблю тебя, чертов Арсений. — И я тебя тоже, Ангел… Спустя лет так двести опять мы будем вместе, На небесах с тобой кружить под эту песню. Надеюсь, ты узнаешь меня, я тоже ангел; Как и ты — собираю цветы под ногами.