Янтарь

Годовые кольца — да на шее жемчуг, да платок на плечах из коры резной. Разошлися пальцы и к лучам навстречу; загребущи листья пред блеск-круг лицом. Ветер-брат играет свои тихи песни на зелёных гуслях из её волос. И смолчав словами, Ива шепчет лесу томно сонмом листьев, что твердеет сок, что кровят порезы, а из них вдруг камни засыпают землю, а никак не лист. Отвечает лес ей, чтоб янтарь руками собрала под корни, вмиг собой укрыв. Но ногам так больно устоять на соке, он ей режет ступни и рождает… сок. Отступает вольно, поднимая руки, достаёт до неба — подпирает свод. Годовые кольца — вновь растущий Месяц. Под ногами Ивы золота земля. От того ли польза, что янтарь так светит, украшая травы? Но их тень черна. И под гуслей песни вдруг набрёл охотник на поляну злата и лишился глаз. Отрубил пять ветвей он у Ивы. Сотни вдруг камней упало и разбилось враз. Тут протяжным воплем обернулся шелест; и упали руки на подол земли; и платок, и остов, и белёсый жемчуг вдруг смолой сковались, навсегда застыв вот в такой вот позе — припадая к грунту, разбросавши волос по сырой траве и колени бросив на янтарь. А муку подкрепив водою из-под грузных век. И с тех пор ей жемчуг непригляден вовсе, под ногами камни от людей хранит. Плачет Ива лесу — и весну, и осень, под платком-то что-то до сих пор болит. Истрепались гусли, ослабели струны, а платок расшитый не узреть никак. Грунт листвою устлан, только слышно стоны: «Подними завесу и найдёшь там клад…».