И небо стало ярче

      Когда они познакомились, то единственной одеждой, прикрывающей их тела, были подгузники. Саске смотрел на голубоглазого блондина чересчур внимательно долгих десять секунд, а после отобрал соску. Это могло послужить началом их кровопролитной вражды или хладнокровной ненависти, но лишь рассмешило Наруто и заставило улыбнуться во весь свой беззубый рот. Учиха был старше его на целых два месяца и четырнадцать дней, поэтому он и в дальнейшем показывал своё превосходство как мог. Всё младенчество пакостил во все свои младенческие силы: шлёпал по щекам, прятал погремушки, перетягивал одеяльце.       Стоило только телу окрепнуть и подрасти, Саске в возрасте восьми лет уже вовсю задирал своего друга детства не только словами и безобидными действиями. Презрительно хмыкал, стоило тому сморозить очередную глупость, отбирал мячик, если Наруто хотел поиграть с другими мальчишками, и непременно называл его дураком, когда они мерились ростом. Но всегда делился с ним абрикосами с рынка, будто это было незыблемое правило. Так и повелось у них: один холоден и насторожен, а другой только отмахивался и чесал затылок светловолосой макушки, забирая экзотический фрукт. Но сколько бы они так ни общались, извечно ссорясь и споря, стоило только кому-то из незнакомых негативно выразиться в их адрес, как они объединялись, подобно ураганной силе. Во дворе все дети прозвали парочку неразлучной, а родители только улыбались и пророчили им долгую дружбу.       В четырнадцать Наруто впервые заговорил о своём соулмейте. В один из солнечных дней он заявился на порог дома Учих и прямо в дверях озвучил Саске, что его истинной парой непременно должна стать Сакура-чан. Простая розововолосая девчушка была для него идеальной кандидатурой на руку, сердце и остальные жизненно-важные органы. Она в понимании Узумаки выглядела самой доброй, милой и внимательной. Сколько бы тогда Саске ни находил аргументов, что Харуно уж точно ему не подходит, Узумаки, очевидно, застилала глаза влюблённость, и он просто отказывался что-либо слушать.       — Она недавно признавалась мне, — безапелляционно заявил Учиха, сам не понимая, почему так яро отговаривал друга от нежелательных отношений.       — Она просто заблуждается, но будет нам двадцать один — и ты всё увидишь, — уверенно заявил Наруто и для убедительности вскинул руку вверх. Он ни за что на свете не променял бы такую прекрасную девушку на кого-либо другого, примеряя на неё образ своей будущей жены.       Время шло, а в жизни парней так ничего и не менялось. Сакура не стала ни на грамм ближе к Узумаки, не желая проявлять благосклонность и ожидая свою великую любовь. Наруто это давно перестало беспокоить, и «побегушки» за ней скорее переросли в привычку. Саске же понял, что его чувство детской увлечённости давно начало переходить во что-то большее, обзывая при этом некоторых идиотов идиотами за их тугодумие. Родители, конечно, вслух не обсуждали соулмейтов своих детей, но на подсознательном уровне надеялись, что те смогут сохранить такую сильную связь между друг другом. Они узнавали в мальчишках себя и потому сильнее беспокоились.       В восемнадцать Саске и Наруто впервые поцеловались. Было ужасно неловко, мокро и неуклюже, но они старательно сплетались языками, запоминая каждую мелочь. В тот вечер за окном стояла отвратительная погода, из-за которой парни не поехали с друзьями на речку и находились в подавленном настроении. Уже не приходилось вспоминать, кто именно предложил согреться коньяком из шкафа родителей, но как только горючая жидкость растеклась по венам, то жить стало значительно веселее. Саске вспоминал, как Узумаки в десять упал с лестницы и сломал руку, а Наруто насупленно дышал носом и старательно делал вид, что его эта история не забавляла.       И, конечно же, они умудрились подраться. Прямо на дорогом ковре в гостиной, по которому даже ходить было порой слишком страшно. Случайно обронённая фраза — и вот Учиха уже сидел прямо на бёдрах своего друга и еле сдерживал улыбку. Наруто пытался выбраться, но абсурдность всей ситуации лишь смешила, мешая сосредоточиться на ударах. А потом он просто замер на пару секунд и мир, будто враз перевернулся. Саске держал его крепко, не давая шевельнуться, и это показалось таким правильным, словно сложились все пазлы в голове разом. Наруто, не давая себе даже пару минут на раздумья, притянул Учиху ближе к себе и поцеловал. На алкоголь ничего наутро не списывали, но старались тактично обходить данную ситуацию, положившись на судьбу и время.       Ровно в полночь двадцатиоднолетия Саске они вместе сидели у того в комнате и ждали неизвестно чего. Каждый ребёнок знал, что запах соулмейта всегда проявлялся в двадцать один и его невозможно было с чем-то спутать. Но парни всё равно старательно принюхивались друг к другу и неумело пытались сделать вид, что не расстроены. Наруто утром уходил в молчании, так и не смирившись с тем, что они не предназначены друг другу.       Два месяца и тринадцать дней понадобилось ещё, чтобы окончательно убедиться в том, что природа умела хорошенько посмеяться. В противовес закону жанра за это время они стали ещё более близки, буквально разделяя одну душу на двоих. Парни проводили всё своё время друг с другом, находя самые разные причины, не озвучивая главную: в любой момент всё могло закончиться. Это пугало, пожалуй, больше чрезвычайных происшествий и стихийных бедствий.       — Киба сегодня прямо при всех признался Ино, она отлупила его своей сумкой, — тихо посмеивался Наруто, перебирая смольные пряди под руками. Они лежали в его однушке на широкой постели и собирались не прекращать говорить всю ночь напролёт. Оба чувствовали неприятное напряжение, что растекалось по всему телу, стягиваясь в тугой узел где-то в районе груди.       — Хм, — озвучил Саске, закрывая глаза и расслабляясь под нехитрой лаской, — это стоило того?       Учиха смутно помнил Кибу, с которым учился его друг, и совершенно не знал Ино: она тоже была их одногруппницей, но всё равно внимательно слушал историю, боясь упустить что-то важное.       — Не знаю, но мне порой кажется, что они давно женатая пара, — доверительно поделился Наруто, жалея, что не может провести дорожку поцелуев от мочки уха до губ, успокаивая.       — Хорошо, — согласился с ним Учиха, догадываясь, какие именно мысли гуляли в блондинистой голове. Сегодня ночью тому исполнялось двадцать один, и они оба надеялись на то, что встреча со своими соулмейтами никогда не случится. Впитывая последние минуты нахождения рядом, парни обменивались ничего не значащими репликами и лежали в обнимку. Конечно, в буквальном смысле их никто бы и не смог оторвать друг от друга, но та связь точно будет тянуть намного сильнее.       — Учиха, тебе страшно? — спросил на одном дыхании Наруто и тут же сам продолжил говорить, — но мы же не животные, а люди. А вдруг мы с тобой вдвоём неправильные и у нас просто нет вторых половин? Тогда мы могли бы остаться тут навечно.       — Не мели чепухи, — сильнее стискивая край домашней майки друга, прошептал Саске и совсем тихо добавил: — Но было бы здорово.       Глупая природа никогда не поймёт, как ошиблась. Те, кто жил друг другом с самого первого вздоха, не собирались вот так просто сдаваться. В голове у обоих не раз мелькала навязчивая мысль, что они смогут перебороть всё что угодно, но с каждой секундой надежда таяла. Они не знали своих партнеров, но уже могли поклясться: любить так, как они любят сейчас, у них просто никогда больше не получится.       — Двенадцать, — в полутьме прозвучало как приговор, — с днём рождения, добе.       — Не унываем, даттебайо, — чересчур громко высказался Узумаки, утыкаясь холодным носом в плечо друга, и переплёл свои пальцы с такой же холодной ладонью.       Рассвет наступил внезапно; они даже сами не поняли, когда успели заснуть. Позавтракать и принести горячий кофе Учихе прямо в постель показалось слишком отличной идеей, чтобы её не исполнить. Наруто переступил порог своей кухни практически в спокойном состоянии, прислушиваясь к тем изменениям, что могли с ним произойти за ночь. Но, кроме голода, ничего другого не ощущалось, и настроение почти колебалось на отметке «приемлемо». В холодильнике нашлась парочка продуктов, которые можно было съесть прямо сейчас. И если бы не настойчивые мысли, которые уже будто и сроднились с ним, он посчитал бы жизнь вполне сносной.       В то время, за которое закипал чайник, телефон зазвонил ровно три раза, напоминая, что родные и друзья уж точно не упустят возможности поздравить его с такой важной датой. Но чувство какой-то пустоты отчаянно преследовало Узумаки. Он боялся встретиться глазами с родным тёмным взглядом и понять, что ничего не чувствует. Саске для него всегда оставался самым близким человеком, способным одним лишь присутствием отогнать тени сомнения и беспокойства. Так не умела даже его мама. Наруто комфортно ощущал себя во многих компаниях, но только с Саске он оставался собой, расслабляясь и доверяя.       — Медитируешь? — голос Учихи в тишине показался слишком громким. Тот почти неслышно вошёл в помещение и потрепал именинника по макушке, заставляя Узумаки вздрогнуть от неожиданности.       — Ну вот, испортил мне весь сюрприз, я хотел притащить тебе кофе в постель, это было бы эпично, — уклоняясь от ненавязчивых прикосновений, фыркнул Наруто, скрывая за своим резким поведением заботу.       — Я могу лечь назад и даже накрыться, — с усмешкой произнёс Саске и слегка принюхался. Ему показалось, что он почувствовал лёгкий шлейф давно забытых фруктов детства.       — Нет уж, идиот, — Узумаки резко поднялся и принялся разливать горячий напиток по чашкам, — садись.       — Узумаки, что за запах? Почему так пахнет абрикосами? — Учиха удивлённо вскинул брови и чихнул. Нос щекотало от непривычных ощущений, и он старался им особо не дышать.       — Что? Я ничего не чувствую. Я только что ел персик — может, это им пахнет? — произнёс Наруто, обнюхивая себя во всевозможных местах и хмурясь. Отставив чайник в сторону, он ближе подошёл к другу и точно так же, как и тот до этого, принюхался.       По обонянию «ударило» костром. Сразу в памяти всплыли все тёплые деньки, когда они ещё мальчишками отправлялись в походы. Это не походило на отталкивающий запах гари, скорее хотелось приблизиться к источнику максимально близко и вспомнить какую-нибудь песню под гитару. И играть так, обязательно перевирая мотив, чтобы совершенно невозможно было понять что-либо.       Но нет… Они не бросились друг другу в объятия, сливаясь в страстном поцелуе. Они застыли, не зная, что делать дальше. По ощущениям, кроме запаха, ничего не изменилось, и это настораживало. То ли кто-то свыше просто сжалился над ними, то ли так и должна была ощущаться связь. И только в тот момент, когда в ворохе собственных эмоций Учиха уловил чужие, он решительно сделал шаг.       — Саске, скажи мне, что я не сошёл с ума, — Наруто трясущимися руками обхватил лицо своего соулмейта, нежно проводя большими пальцами по щекам.       Ему хотелось забыться в ощущениях, передавая через прикосновения всё то, что не мог сказать словами. Он не умел подбирать красивые фразы и связно доносить мысли, постоянно сбиваясь на что-то другое, поэтому в подобной ситуации просто боялся не справиться. Узумаки было важно, чтобы дорогой для него человек его понял, расшифровав всё по количеству вздохов и подвижности мимики.       — Хн, — Саске на секунду прикрыл глаза и слегка улыбнулся, чтобы тут же отвести светлую чёлку в сторону и оттянуть особо длинную, непослушную прядь.       Тихий шорох одежды был почти незаметен. Сейчас на кухне в дешёвой однушке перестало что-либо быть важным, мир замыкался на одном человеке, что стоял напротив. Они не желали замечать ничего постороннего, наконец-то дорвавшись до желанного. Тонкий аромат абрикосов гармонично сплетался с тёплым запахом огня, укутывая парней, словно в кокон.       Наруто дышал в унисон с Саске и думал о том, что если они сейчас не захлебнутся в собственном потоке чувств, то когда-нибудь этот день настанет. И это будет поистине лучший день. Вся жизнь проносилась как один миг, маяча на периферии глупыми и необоснованными переживаниями. Учиха уверенно притянул к себе Узумаки, как будто впервые. Они оба были похожи на оголённый нерв, возрождаясь заново. Вместе отныне и навсегда.       Дождь в их жизни закончился, словно в серых буднях выглянуло настойчивое солнце… и небо стало ярче.