One more miracle

Джон искренне не понимал, почему его еще не уволили. Скорее всего, дело все-таки в Саре. Пациенты косо на него смотрели, в кабинете прочно обосновался тяжелый дух алкоголя, из-под белого халата выглядывала мятая рубашка далеко не первой свежести, да и сам он выглядел паршиво. Мешки под глазами, землисто-серого цвета кожа, неопрятная щетина. Ватсон провел рукой по заросшему колючими волосками подбородку. Сколько он не брился? Неделю? Две? Настало время взять себя в руки. Джон поднялся с кровати и медленно, опираясь о стену, направился в ванную. Голова невыносимо гудела, вчера он опять перебрал с виски. Последние пару лет он находил утешение в выпивке, хотя разве это можно назвать утешением? Туманное забытие, не более. Но не сегодня. Нет. Сегодня он не выпьет ни капли. Пора привести себя в порядок. Вечером он, как всегда, поедет на кладбище. За три года Джон не пропустил ни одного дня. Его знали все сторожa. Рождество, день рожденья, ночное дежурство - ничто не могло остановить и помешать. Доктор приходил и говорил. Говорил все, что приходило в голову. Рассказывать было особо нечего, но молчать он не мог. Погода, прохожие, газетные статьи, он не мог остановиться, не мог оборвать собственный монолог, задавал вопросы и сам же на них отвечал, срывал голос, но продолжал. Только поздней ночью осторожное прикосновение кладбищенского смотрителя вырывало его из оцепенения. Сторожа уже не удивлялись, они запомнили этого безумца, ежедневно приходящего на одну и ту же могилу:зимой - на снегу, летом - на траве четко виднелась проторенная дорожка следов, они жалели бедолагу, после обхода, не говоря ни слова, просто касались его плеча, возвращая на землю. Первый месяц на Джона было действительно больно смотреть. Местные сторожа повидали на своем веку всякое: люди теряли детей, мужей, жен, рушились семьи, судьбы, целые жизни, но было в этом одиноком мужчине что-то, что отличало его от остальных посетителей кладбища. Он всегда оставался до закрытия, все рассказывал и рассказывал что-то безмолвному надгробию и каждый раз было как-то неудобно прерывать его бесконечный разговор с самим собой. Сторожа никогда не обсуждали это между собой, но в глубине души им было действительно страшно: они боялись признаться себе, что тот потусторонний блеск во взгляде странного посетителя им не привиделся. Свинцовой тяжести несчастье, нечеловеческая боль сквозили в его глазах, и это пугало даже на расстоянии. *** Джон глубоко вздохнул. Сегодня он возьмет себя в руки. Пожалуй, стоит отключить телефон. Немногочисленные друзья и знакомые с самого утра начнут донимать его звонками. Осточертевшее до зубовного скрежета сочувствие... Его он наелся вдоволь. В первый год после смерти Шерлока каждый считал своим долгом навещать или звонить доктору хотя бы раз в неделю. Он натянуто улыбался, был приветлив и внешне совершенно спокоен, когда в груди его бушевали гнев и обида. Что могли понимать все эти люди?! Они уничтожали все, оставшееся от детектива. Ватсон старался оставить все неизменным, сохранить даже запах Шерлока, его ауру в квартире, но им было не понять. Он вернется, обязательно вернется, иначе и быть не может. Джон был готов убить Грега, посмевшего открыть окно в гостиной нараспашку. Он с трудом удержался, чтобы не задушить Молли, сполоснувшую кружку Холмса, стоящую на столе. Пощадил миссис Хадсон, выбросившую стопку газет с пометками детектива. Но вторжения Холмса старшего он не вынес. Вернувшись однажды с работы пораньше с невыносимой мигренью, он столкнулся у двери нос к носу с Майкрофтом, державшим огромную сумку в руке. Нежданный визитер определенно рассчитывал покинуть квартиру до прихода ее хозяина, но не вышло, и сейчас он оказался пойманным на месте преступления и, кажется, впервые в жизни почувствовал себя неловко. - Джон, я... - попытался он было начать оправдываться, но был прерван взбешенным доктором. - Молчать! - рявкнул Ватсон, приближаясь. - Молись, чтобы в твоей сумке оказался мусор или что-то в этом роде. Он расстегнул молнию и, опознав содержимое, бессильно рухнул на колени. Сумка была битком набита одеждой Шерлока. Любимые рубашки, пиджаки, брюки - все это было небрежно скомкано и плотно утрамбовано. - Гм, я подумал, что вы вряд ли сможете избавиться от этого самостоятельно и решил... - мощный удар в челюсть прервал "британское правительство". Джон резко выдернул сумку, и схватил Холмса старшего за шкирку, бесцеремонно вышвыривая того на улицу. - И не смей больше сюда приближаться! - проорал Ватсон, хлопнув дверью. Он прислонился к стене и беспомощно съехал по ней спиной, крепко принимая к груди чудом отвоеванный трофей. Доктор боялся представить, что было бы, вернись он из больницы в привычное время. Джон сидел на полу и дрожал, он вдыхал полузабытый запах вещей Шерлока, такой родной, любимый аромат и медленно сходил с ума от боли. У Ватсона все еще тряслись руки, когда он бережно раскладывал одежду по своим местам. В тот вечер Джон впервые напился. Майкрофт больше не приезжал. Вскоре, перестала звонить и Молли, еще бы, он ведь так упорно ее игнорировал. Периодически заезжал Лестрейд, его присутствие Ватсон еще как-то терпел. Инспектор не умел говорить красивых слов, не стремился утешать и ободрять доктора, а просто периодически напивался вместе с ним. Джон больше почти ни с кем не общался, один день был как две капли воды похож на последующий и предыдущий. Засиживаясь на работе допоздна, а позже, возвращаясь с кладбища, он ужасно уставал. Не включая свет, он наливал себе чего-нибудь покрепче, а затем просто выключался, падал на кровать, забываясь тревожным сном. Определенно стоило взять себя в руки. С чего начинается новая жизнь? Конечно с уборки. Огромные пакеты для прачечной, горы вымытой посуды, приготовленные швабры и тряпки. Джон взялся за дело серьезно. Он медленно открыл дверь в гостиную. Комната выглядела совершенно нежилой. Ему предстояла огромная работа. Мебель, книги, стеллажи - все покрывал толстый слой пыли. Он вздохнул и принялся за дело. Полки книжного шкафа, письменный стол, затем каминная полка. Доктор аккуратно поднимал фоторамки, статуэтки и прочие безделушки, тщательно вытирая пыль. Очередь дошла до знаменитого черепа. Джон бережно приподнял первого товарища Шерлока и вдруг заметил, что из него что-то выпало. Ватсон поставил макет на место и нагнулся, поднимая какую-то бумажку. Он развернул и на глазах его выступили слезы. Джон никогда не плакал. За эти тяжелые три года он ни разу не заплакал, но сейчас он не выдержал. Ноги его подкосились, доктор упал прямо на пол, тело его сотрясали беззвучные рыдания, все та невыплаканная горечь, вся боль выходили из его измученного тела. Ватсон крепко сжимал в кулаке смятую бумажку. Воспоминания яркими вспышками мелькали в его голове. *** Был теплый весенний вечер, свежий запах каких-то растений, эйфория, сопровождавшая очередное раскрытое дело и влюбленность пьянили и кружили голову. Они счастливо смеялись, возвращаясь пешком из пригородного офисного квартала. Шерлок и Джон были вместе уже около года, однако не считали нужным оповещать всех и каждого о собственных отношениях Холмс целовал его у каждого дома, на каждом перекрестке. Адвокатура - поцелуй. Светофор - поцелуй. Нотариальная контора - поцелуй. Тенистая аллея - поцелуй. Департамент заключения браков - поцелуй. - Не хочешь зайти? - внезапно спросил Шерлок, кивнув в сторону здания. - Хочу. - просто ответил доктор. Тогда они больше походили на людей, желающих оформить кредит на холодильник, чем на волнующуюся парочку, стремящуюся заключить брак, создать семью, ячейку общества или как там это еще называют. Имя Майкрофта открывало все двери, и в тот же вечер они получили на руки все бумаги. Джон был совершенно спокоен, заполняя все соответствующие документы, совершенно спокоен, ставя роспись, совершенно спокоен, выйдя из здания, совершенно спокоен, сидя в такси, совершенно спокоен, оказавшись на Бейкер стрит, совершенно спокоен, открывая дверь в их квартиру, совершенно спокоен, оказавшись дома, совершенно спокоен. - Тебе чай или кофе? - он поймал взгляд Шерлока, занимающегося очередным экспериментом прямо за кухонным столом. - Я буду... - Шерлок остановился на полуслове. Он оторвался от микроскопа и как-то беззащитно улыбнулся Джону. Кажется до него только что дошло, что они только что сделали. А потом они смеялись. Смеялись до колик в животе, до боли в мышцах пресса, до слез, они не могли уже издать ни звука, тела их сотрясал беззвучный хохот: для них это было очередным приключением. - Ты понял, что только что произошло?! Нет, ты понял? - Джон согнулся пополам от хохота. - Черт подери, Шерлок, ни церемонии, ни гостей, ни свидетелей... - Свидетели? Какие еще свидетели?! - Шерлок выудил из кармана их свидетельство о браке, сложил вчетверо и пропихнул в пустую глазницу стоящего на каминной полке черепа. - Вот наш свидетель. - на полном серьезе сказал он, вызывая у новоиспеченного супруг очередной приступ смеха. Единственное, чем они не стали пренебрегать из стандартного набора молодоженов - это брачная ночь. Спящей этажом ниже бедной миссис Хадсон пришлось ворочаться и краснеть, до пяти утра, до тех пор, пока резкий звонок мобильного телефона не потревожил парочку. Новое дело - очередное серийное убийство. Превосходный подарок на свадьбу персонально от Грегори Лестрейда. Преступный мир Лондона не упустил возможности "поздравить" новобрачных. Жизнь потекла дальше. Они не стали афишировать собственные отношения, вмешательство посторонних людей в личную жизнь Холмс считал неприемлемым. В сущности, между ними ничего не изменилось, они просто продолжали обожать друг друга, а вскоре и совершенно забыли о том вечере. Они любили, любили без оглядки, не думая о будущем, засыпая и просыпаясь в обнимку, ловя каждое мгновение, проведенное вместе, и не было на свете людей счастливее их. Кадры сменялись все быстрее и быстрее. Джон обхватил голову руками и заскулил, как раненный пес. Работа, кладбище, алкоголь - все это не оставляло времени на подобные мысли, но сейчас он был абсолютно трезв, сознание не было замутнено, и оно мстительно подбрасывало Джону все новые и новые отрывки, рассчитываясь за годы игнорирования. Столько времени прошло, а он все еще помнит каждую секунду, проведенную вместе. Но самым болезненным было то - что он все еще продолжал ждать и верить. Верить в чудо. Ватсон вздохнул и медленно поднялся, приводя мысли в порядок. Волшебства не бывает, пора смириться. *** Начинало смеркаться, Джон медленно открыл скрипучие ворота кладбища и направился по давно знакомому пути. - Сэр... - внезапно окликнул его старик-сторож, - Сэр, вам просили передать. - он неуверенно протянул Джону белый конверт. Не веря своим глазам, дрожащими руками Ватсон взрезал тонкий слой бумаги, извлекая содержимое. Маленькая записка, четыре слова. Четыре слова, вернувшие его к жизни. "Я жду тебя дома" Чудеса все же случаются.